Шпион и Козлище - история и мифы Великой Отечественной

1. Шпион.

"...20.X.43 года при возвращении с боевого задания в сложных метеоусловиях в районе ДЕМИДОВ его самолёт был атакован своими истребителями. В воздушном бою самолёт был подожжён, при этом убит штурман и тяжело ранен воздушный стрелок–радист. Старший лейтенант... выпрыгнул на парашюте из горящего самолёта."

–...Не было у меня парашюта.
— Как — не было?
— Так. Стальной лист под задницу клал вместо него.
— А...?
— Да, выпрыгнул без парашюта. Гореть не хотел, мучиться. Решил разбиться.

2. Козлище.

Уже почти под Москвой он, пройдя от Белостока, догнал таки своих. Через линию фронта прорывались с боем. Из без малого батальона вышло на своих ногах несколько десятков человек.
Остальных вытаскивали медсёстры — и тех, кто ещё стонал, и тех, кто уже не дышал
Худая девчонка с чёрными кругами от усталости под глазами тащила его от места, где подсекло осколком, до окопа, где уже принимали другие. Передала и поползла обратно.
А познакомились уже в госпитале, где он выздоравливал, а она умирала после четвёртой операции — попали под артобстрел и на ней места живого не было.
Он её выходил. И женился.
Её звали Линда.

3. Шпион.

  Фото полковника Глебова после войны.

–...Упал удачно. Даже ничего не сломал, хотя был весь синий потом.
Направление знал, пошёл к своим.
Сидит пехтура в окопе, выпивает за упокой новопреставленных советских лётчиков. Чтоб земля была пухом, ага. И тут я из перелеска..
— Радовались?
— Ещё как! Особенно особист их — шпиона привели! Ну кто в такое поверит–то? И документы мы перед вылетом сдали.
Прошу: свяжитесь с полком, там подтвердят. Нет же, три дня меня мурыжил, козлище! Я его на всю жизнь запомнил.

4. Козлище.

Везение этого продымленного, ободранного, в чернильного цвета кровоподтёках летуна было таким, что и сейчас, после детально снятых по всем инструкциям показаний, так и не верилось толком.
Он не мог сказать, что полк попал в "колечко" и сидит без связи даже со своим командованием. Вместо этого он ещё и ещё раз допрашивал летуна, фиксируя малейшие детали — чтобы спасти его от бдительности своих тыловых коллег, которые уже не увидят потом ни этих кровоподтёков, ни этого ошалевшего взгляда, перед которыми будет лишь задержанный человек без документов и с дикой, невероятной легендой.

5. Оба.

— Ты, что ли, козлище, был особистом в...–том полку? — не выдержал он.
За свадебным столом стало тихо. Жена, помнившая это слово, проворно убирала из–под рук колюще–режущее.
— Угу, — промычал сидевший напротив, тоже давно сверливший его цепким взглядом. — А ты тот шпион беспарашютный.
Потом они встали и вышли вместе. Дядя жениха и дед невесты.
Сидели, курили. Вспоминали.
Потом дружили.

Козлище в девяностые был убит как русский оккупант–чекист подростками в Эстонии, где он жил со своей Линдой.
Шпиону, Герою Советского Союза Глебову Михаилу Максимовичу, повезло ещё раз. Лежит в Минске.

Это был миф. Развенчивать сказку о том, как "горячие эстонские парни" убили старика не буду - глупо развенчивать голословные утверждения о выдуманном персонаже. Лучше о другом -  ниже собственно наградной лист на Глебова - та его часть, в которой упоминается о "прыжке без парашюта", на котором и построена вся история:

"20 октября 1943 года при возврашении с боевого задания в сложных метеоусловиях в районе ДЕМИДОВ, его самолет был атакован своими истребителями. В воздушном бою самолет был подожжен, при этом убит штурман и тяжело ранен стрелок-радист. Старший лейтенант ГЛЕБОВ выпрыгнул на парашюте с горящего самолета".

Никаких упоминаний нигде о вышеприведенном рассказе в биографии Глебова нет.  Хотя пилот он достаточно известный.
О реальном Глебове, как он летал и за что награждался, можно прочесть здесь - http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%96/zharko-vladimir-timofeevich/vozdushnie-razvedchiki/6

Вот один из примеров его летного мастерства:

"В наиболее сложном положении оказался экипаж старшего лейтенанта Михаила Глебова – ему предстояло лететь на спарке – учебно-боевом самолете со сдвоенным, спаренным управлением. Запас бензина на нем был меньше, чем на боевых. Правда, все экипажи шли самостоятельно, поодиночке, так что Глебову не обязательно было держаться группы. Однако второй этап полета оказался практически равным максимальной дальности полета Пе-2. Так что ни о каких отклонениях от маршрута и режима полета не могло быть и речи.

В тот день в районе Москвы стояла тихая, солнечная погода. Но горизонтальная видимость практически отсутствовала из-за морозной дымки, а также больших дымов, шедших из труб круглосуточно работавших на полную мощность многочисленных заводов, фабрик и других промышленных предприятий. Экипаж Глебова долетел уже до шоссе Москва – Горький. Видимость по-прежнему оставалась ограниченной. Глебов повел самолет несколько правее шоссе. Все внимание – на землю, потому что вот-вот должен был появиться аэродром. Расчетное время истекло.

Горючего осталось лишь для захода на посадку и заруливания. Но аэродрома ни летчик, ни штурман не видели. Внизу стали мелькать сплошные постройки. Глебов понял, что экипаж проскочил аэродром и самолет находился уже над Москвой. Стрелка указателя бензиномера подходила к нулю. Через считанные минуты оба мотора остановятся. А внизу – Москва… Летчик выполнил разворот на 180 градусов и снова вышел на шоссе Москва – Горький, но уже с обратным курсом. Снизился до 600 метров. Видимость несколько улучшилась. Летчик дал экипажу команду:

– Приготовиться покинуть самолет. Прыгать только по моей дополнительной команде.

Отстегнул привязные ремни и сам. Стрелка бензиномера замерла на нуле. Моторы могли остановиться в любую секунду. Глебов по-прежнему не отрывал взгляда от земли. И вдруг увидел небольшой аэродром, на котором стоял один-единственный самолет У-2. Летчик принял решение садиться на этом аэродроме, предупредил экипаж. Выполнил разворот влево, одновременно выпустив шасси. Сердце сжалось от напряженного ожидания остановки моторов: высота менее 250 метров, прыгать уже нельзя, а внизу – лес. Вышел на посадочный курс, продолжая снижаться. Выпустил закрылки. Только теперь Глебов увидел, что по ВПП навстречу «петлякову» движется трактор с волокушей – он укатывал снег. Штурман Шаповалов выпустил несколько красных ракет в сторону аэродрома. Самолет был уже на выравнивании, когда трактор резко свернул вправо и освободил взлетно-посадочную полосу.

Из-за ограниченных размеров аэродромного ноля Глебов выполнил расчет на посадку с небольшим недолетом, чтобы ВПП хватило для пробега. Сразу же после приземления почувствовал, что самолет сильно тянет на нос. «Снег не укатан, плотность слабая», – подумал командир экипажа и стал крепко удерживать штурвал «на себя» для уменьшения капотирующего момента. Тормозами он но пользовался. Самолет при пробеге по снегу с малой плотностью быстро замедлил ход и остановился уже через 300 метров.

Лишь теперь Глебов почувствовал спад огромного напряжения. Слегка увеличил обороты моторов для сруливания с полосы, но правый несколько раз чихнул и остановился. Пришлось выключить и левый. Бензин кончился. Выяснили, что приземлились на аэродроме, на котором боевые самолеты из-за его малых размеров никогда не садились. Когда Глебов докладывал по телефону в Главный штаб ВВС о посадке, дежурный несколько раз переспросил тип самолета, на котором прилетел экипаж. И все-таки там не поверили сообщению Глебова, потому что через два часа приехал полковник из Главного штаба и все удивлялся: как же экипаж ухитрился сесть на таком крохотном аэродроме. Потом сказал:

– Ладно, сесть-то вы сели, а вот взлететь вам, пожалуй, не удастся – полосы не хватит. Так что без нашего разрешения и не пытайтесь сделать это.

Полковник распорядился заправить «петляков» бензином, прислать еще один трактор для уплотнения снега на полосе. Экипаж поселили в маленькой, уютной гостинице, которая располагалась неподалеку от аэродрома. Летчик, штурман, стрелок-радист и летевший на сиденье инструктора техник самолета Александр Павловский улеглись спать. А два трактора всю ночь уплотняли снег на ВПП тяжелыми катками.

Наутро Михаил Глебов шагами измерил длину ВПП, оценил высоту препятствий по курсу взлета и пришел к выводу, что взлететь можно. Об этом он с уверенностью доложил и в Главный штаб ВВС. Дежурный ответил:

– Ждите команды.

В тот день, однако, команда не поступила. На следующее утро Глебов рассудил так:

– Сели мы здесь без команды и разрешения – другого выхода у нас попросту не было. Видимо, и улетать придется таким же способом, потому что ни один дежурный не захочет брать на себя ответственность. Тем более что никто не знает уровня нашей подготовки. Поскольку диспетчера здесь нет, принимаю решение: взлетаем и берем курс на Ржев.

Так и сделали. Глебов рассчитал все точно, взлет произвел благополучно. И дальнейший перелет по намеченному маршруту прошел без каких-либо осложнений. Вскоре после возвращения в полк подполковник Н. И. Лаухин вручил Михаилу Глебову второй орден Красного Знамени. "

Mikle1 ВК  ФБ