Прохоровская трагедия советских танкистов (окончание)

Ночью 12 июля наступательные действия под Прохоровкой практически прекратились. Стороны начали закрепляться на достигнутых рубежах. По прошествии стольких лет выдвигается много версий о победе или поражении наших войск в этом сражении. Для такой оценки не все документы были своевременно открыты и далеко не всех устраивала правда о тех событиях.

Какой бы горькой правда ни была, ее лучше знать, тем более значимой будет победа, достигнутая в той страшной войне. Несмотря ни на что, мы выстояли и победили серьезного и матерого противника. Не все победы легко давались, одна из таких была и под Прохоровкой.

О том сражении много уже написано, возможно, я и ошибаюсь, но наиболее полно и объективно это изложено в книге Валерия Замулина, о которой я указал в начале цикла статей. В этом объемном и серьезном исследовании с сотнями ссылок на архивные документы и воспоминания участников боев с двух сторон беспристрастно раскрыта картина всего, что происходило в те дни.

Эту книгу надо читать не один день и не одну неделю с карандашом в руках, чтобы оценить и понять весь драматизм разворачивающегося сражения. В своей статье я только кратко изложил суть этого труда, ничего не добавив от себя. О таких серьезных исследованиях должен знать широкий читатель, интересующийся объективной историей Великой Отечественной войны.

Прохоровское сражение — одна из знаковых страниц той войны, которую не все оценивают одинаково. Делая такие выводы, прежде всего необходимо оценивать, насколько были реализованы задачи, которые стороны ставили перед собой, и каких результатов они достигли.

В процессе сражения ни одной из противоборствующих сторон не удалось добиться поставленных целей. Советскому командованию не удалось осуществить прорыв фронта противника, разгромить вражескую группировку и обеспечить выход к Обоянскому шоссе. Немецкому командованию не удалось прорвать третий тыловой рубеж советской обороны и выйти на оперативный простор. При этом немецкое наступление было остановлено, а советские войска понесли серьезные потери в технике и людях и были ограничены в своих наступательных возможностях.

Формально как бы ничья, но через несколько дней после контрудара противник вынужден был свернуть операцию «Цитадель» и отступить. Так что в этом смысле поле боя осталось за нами, в итоге мы одержали победу. Реализовать поставленные цели при нанесении контрудара советскому командованию не позволил ряд уже неоднократно описанных объективных и субъективных факторов, основные из которых следующие.

Командование Воронежского фронта использовало не по назначению танковую армию однородного состава, которая создавалась как средство развития успеха после взлома обороны противника. Вместо ввода в прорыв и развития успеха армию бросили на проламывание себе пути в подготовленном к противотанковой обороне рубеже противника без разведки и необходимой поддержки артиллерии и авиации.

Плацдарм для развертывания группировки и нанесения контрудара накануне был захвачен противником. Изменять утвержденное Ставкой решение командование фронта не решилось и нанесло удар и ввело в бой танковый «клин» далеко не в лучшем месте. В этой местности, ограниченной рекой и железнодорожной насыпью, а также насыщенной глубокими оврагами и отрогами, невозможно было развернуть боевые порядки танковых корпусов и обеспечить им рывок к переднему краю противника. В результате ударный «клин» был лишен возможности маневра и своей ударной мощи, танковые корпуса не смогли использовать свое численное преимущество.

План командования остановить фронтальным ударом в лоб сильного и наступающего противника не соответствовал изменившейся оперативной обстановке. Советское командование не установило, что к моменту нанесения удара противник приостановил наступление, организовал устойчивую противотанковую оборону и был в состоянии отразить массированную атаку танков.

Недооценка сил противника и его возможностей эффективно противостоять наступлению советских танков привела к катастрофическим потерям в технике и людях. Тактические успехи на отдельных участках достались такой высокой ценой, что иначе как пирровой победой их назвать нельзя.

Промахи командования в организации контрудара позволили противнику уничтожить большую часть танков, принимавших участие на острие танкового клина. Потери танковой армии Ротмистрова были не просто очень большими, они говорили о драматизме ее положения после боя. Во всех соединениях армии противник подбил и сжег 340 танков и 17 самоходных установок.

Причем 194 танка сгорели, а 146 были подбиты или вышли из строя на поле боя и могли быть еще восстановлены. Однако значительная часть таких боевых машин оказалась на территории, контролируемой противником, и он их просто подорвал. Таким образом, армия лишилась 53% танков и САУ, принимавших участие в контрударе, или 42,7% от находившихся в строю в этот день во всех корпусах.

Особо ужасающим положение было в двух танковых корпусах, участвующих на главном направлении контрудара. Архивные документы показывают, что в ходе сражения из 348 танков и 19 САУ, имевшихся перед боем в 29-м и 18-м танковых корпусах, они потеряли 237 танков и 17 САУ, или чуть больше 69%.

Больше двух третей 29-й корпус потерял подбитыми и сгоревшими 153 танка и 17 САУ, что составило 77% от участвовавших в атаке! Несколько меньше боевых машин потерял 18-й корпус, подбито и сожжено было 84 танка, или 56% от участвующих в атаке. Только в боях у совхоза «Октябрьский» и высоты 252.2 было подбито и сожжено 114–116 танков и 11 САУ.

О потерях противника достоверных данных не так много, но даже они говорят о несопоставимых потерях в этом бою. В немецком танковом корпусе, противостоящем 12 июля двум нашим корпусам, было 273 танка и штурмовых орудий, а также 43 противотанковых САУ.

Ряд исследователей, которые занимаются этой проблемой, сходятся во мнении, что этот корпус потерял примерно 154 танка и штурмовых орудия из 273 имевшихся к началу боя, или 56,4%. Тем не менее, корпус сохранил свою боеспособность, поскольку сгоревших танков было не так много, всего несколько десятков. Противник смог восстановить большую часть подбитых боевые машины, так как почти все они находились на территории, оставшейся за противником.

Таким образом, реальные потери бронетехники в советских танковых корпусах по сравнению с противником трудно даже сравнивать. Естественно, и потери в живой силе оказались столь же значительными. Поле боя шириной около 4,5 км было перепахано тысячами снарядов и бомб. Среди уничтоженной в предыдущих боях и добавленной в день сражения груды разбитой техники были разбросаны несколько тысяч погибших с обеих сторон. Многие участники тех событий свидетельствовали, что более ужасающей картины они в жизни никогда не видели. За неудачную попытку «проломить» оборону противника пришлось заплатить дорогой ценой.

По неполным данным, в танковой и общевойсковой гвардейских армиях, участвующих в контрударе, потери составили 7019 бойцов и командиров. Обнаруженные документы свидетельствуют, что танковые корпуса в ходе боев в общей сложности лишились 3139 человек, из этого числа почти половина (1448) погибла и пропала без вести. Основные потери пришлись на мотострелковые бригады. Наиболее тяжело пришлось 53-ей мотострелковой бригаде, она лишилась более 37% всего личного состава.

В этой связи уместен вопрос о потерях противника. По неполным архивным данным, потери танкового корпуса СС, противостоящего в день контрудара нашим танкистам, были в несколько раз меньше — 842 человека, из них 182 убитыми и пропавшими без вести. Соотношение потерь просто убийственное.

За этими цифрами потерь стоят судьбы тысяч наших танкистов, отдававших свои жизни во имя победы. Вот как они описывали этот бой.

«Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа… От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки.
От взрывов срывались и отлетали в сторону на 15–20 м пятитонные башни. Хлопая люками, они кувыркались в воздухе и падали. Нередко от сильных взрывов разваливался весь танк, в момент превращаясь в груду металла. Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную».

Советское командование в лице Василевского и Ротмистрова после прекращения нанесения ударов по противнику прекрасно понимало, что по крайней мере два корпуса танковой армии за несколько часов боя полностью потеряли боеспособность. Реализовать цели, ставившиеся при нанесении контрудара, не удалось. Позиции советских войск, за исключением продвижения на несколько километров на отдельных участках, остались на тех же рубежах.

Сталин, узнав о драматических событиях под Прохоровкой, был крайне неудовлетворен действиями командования. Воронежский фронт, получив из резерва огромные силы, танковую и общевойсковую армии и еще два отдельных танковых корпуса, в общей сложности почти 120 тысяч человек и более 800 танков, не смог достичь серьезных успехов в противостоянии с противником.

Он отозвал Василевского, так как на него в основном легла вина за неудачный контрудар, направил туда Жукова и назначил комиссию во главе с Маленковым для выяснения, кто и какие ошибки допустил при планировании фронтового контрудара и как был организован ввод в бой резервов Ставки. Помимо оперативно-тактических вопросов, внушительная группа специалистов должна была выяснить причины высоких потерь бронетанковой техники для исключения подобного в дальнейшем.

По результатам работы комиссии был составлен отчет о причинах провала контрудара. Никаких организационных выводов по отчету не было сделано, поскольку через несколько дней немцы остановили реализацию операции «Цитадель» и начали отвод своих войск. Сражение под Прохоровкой стало трактоваться как серьезная победа, приведшая к разгрому крупной немецкой танковой группировки под руководством советского командования. По результатам работы технической комиссии были разработаны мероприятия по эффективному использованию танковых группировок и внедрены в войска.

Немецкое руководство на всех уровнях высоко оценило действия своих войск в боях под Прохоровкой, но на решение свернуть операцию «Цитадель» это уже не влияло. Существует много версий прекращения немецкого наступления на Курской дуге, наверное, на принятие такого решения сыграла совокупность факторов. Главными из них были успехи наших войск на северном фасе под Орлом, делавшими бессмысленным наступление немцев с юга, возможность контрнаступления советских фронтов на Донбассе, высадка союзников в Италии и, конечно же, остановка наступления немцев под Прохоровкой. По сути, в этот день решилась судьба операции «Цитадель».

В совокупности все эти факторы и результаты боевых действий 12 июля на южном и северном фасе Курской дуги заставили немецкое командование на совещании 13 июля в Ставке Гитлера принять решение о сворачивании этой операции. Командующим групп армий на Курской дуге было объявлено, что из-за невозможности быстрого достижения целей операции «Цитадель» она прекращается.

После восьми суток напряженных боевых действий грандиозная битва на Курской дуге подходила к своему завершению. План гитлеровского командования перехватить упущенную инициативу на Восточном фронте после Сталинграда рухнул.

С этого момента командование противника было озабочено лишь вопросами обеспечения отхода. Наступательные операции еще проводились, но их целью был не разгром советских войск, а создание условий для успешного вывода своих войск из выступа, упиравшегося в Прохоровку, дальше которого противнику пройти не удалось.

День 16 июля стал завершающим в Прохоровском сражении. В частях и соединениях противника шли приготовления к отходу. Формировались арьергардные группы, выставлялись засады из тяжелых танков, саперы готовились сразу после отхода минировать дороги и танкоопасные участки местности для обеспечения спокойного отхода главных сил.

В ночь на 17 июля противник начал отводить бронетанковые части, а также тыловые подразделения обеспечения в направлении Белгорода и Томаровки. Утром под прикрытием сильных арьергардов начался отвод главных сил немецкой группировки. С прекращением операции «Цитадель» завершилось и Прохоровское сражение. Советские войска 18 июля перешли в наступление и 23 июля вышли к рубежу, который они занимали до начала наступления противника.