Улики неземного происхождения. Дырочка в обшивке может дать трещину в отношениях с НАСА

Выход в космос Олега Кононенко и Сергея Прокопьева за «вещдоками» с «Союза МС-09» оставил много вопросов – как наивных, так и глобальных. Старый принцип: не надо оценивать руководство предприятия в штатных условиях работы, кто чего стоит – покажет кризис. Сеанс ВКД 45А (внекорабельная деятельность, выход 45-й дополнительный) стал таким моментом истины.

Онлайн-трансляцию с МКС, затаив дыхание, смотрели все: как долго Кононенко добирался до нужной точки на «Союзе», как высчитывали место первого, а затем и второго разреза, как медленно и тяжело все происходило. И каких трудов это стоило исполнителям главных ролей космического блокбастера.

Тем, кто скажет, что космонавты могли бы работать порасторопнее, стоит напомнить: усилие сжатия кисти в раздутой перчатке составляет около 25 килограммов, это сопоставимо с очень мощным эспандером. И таких хватов почти за восемь часов работы «за бортом» получается более тысячи. Движения руками также сковываются скафандром и требуют огромного напряжения. То есть медленная работа – единственно возможный в таких условиях темп. И еще. Хотя официальные источники утверждают, что подготовка к выходу заняла несколько месяцев, вычтем из них время, пока решалось «выходить – не выходить», и заметим: к ВКД готовился не Олег Кононенко, а Алексей Овчинин, из-за аварии РН «Союз» так и не долетевший до МКС. Потому Кононенко прошел ускоренный курс, а его взаимодействие с Сергеем Прокопьевым, находившимся все это время на станции, отрабатывалось дистанционно.

Но мы чуть обогнали расписание выхода – прежде чем хвататься за инструмент, космонавтам предстояло добраться до объекта приложения сил. Решено было сделать это при помощи двух грузовых телескопических стрел, которые обе сразу использовались в истории МКС впервые. На конце одной крепится платформа, фиксирующая ботинки скафандра Олега Кононенко, и его, как петушка на палочке или как акробата на шесте, подводит к рабочему месту Сергей Прокопьев. Первоначально его роль рассматривалась как вспомогательная, но обстоятельства вынудили включиться в работу по полной программе. За что Сергей получил много плюсов от коллег в свою космическую карму.

Почему нельзя было двигаться быстрее? У нас и у американцев разные протоколы безопасности ВКД, наш более строгий. Он предписывает обязательную фиксацию двумя страховочными фалами, при этом при переносе карабина с одного поручня на другой столь же обязательно фиксировать положение тела рукой. Медленно, зато надежно и безопасно. В комплекте американского скафандра есть специальная подпружиненная лебедка: если оттолкнуться от станции, она отдает трос метров на тридцать, при этом сжимая внутреннюю пружину. Если надо вернуться в точку фиксации, достаточно нажать кнопку лебедки, и она начнет сматываться, точь-в-точь как рулетка.

Теперь об инструментах, которыми пришлось действовать космонавтам. Они входят в набор, имеющийся на станции и составляющий около полутора сотен единиц. Перед каждым выходом прописывается, что именно нужно взять для выполнения конкретной задачи. Нож-резак, которым Олег Кононенко вскрывал тканевую обшивку корабля и потрошил состоящую из огромного числа тонких слоев экранно-вакуумную изоляцию, – из числа штатных инструментов, но космонавты его не любят, с ним очень опасно работать. Не зря дирижировавший работами из ЦУПа Сергей Киреевичев, заместитель начальника отдела ВКД РКК «Энергия», постоянно напоминал об осторожности.

Двуручные ножницы, которыми Олег Кононенко вначале пытался орудовать в одиночку, показалось, созданы для другого мира. Пока Прокопьев не стал удерживать коллегу за ранец скафандра, работать ими было невозможно. Поднося ножницы к месту реза, космонавт уплывал, лишенный опоры. Просчет? Нет. Просто не угадали. Уже четыре года не работает тренажер-гидробассейн, в котором космонавты и должны отрабатывать все операции, которые предстоит выполнять на орбите. Потому вместо фразы «обязательно получится», которую можно сказать после репетиции в бассейне, приходится говорить «должно получиться».

Может ли как-то повлиять распотрошенная обшивка «Союза МС-09» на аэродинамику корабля и внести изменения в режим посадки? Специалисты утверждают – нет. Сход с орбиты МКС начинается с высоты 420 километров, на 415-м включается тормозной двигатель, а воздействие атмосферы сказывается лишь со 120 километров – к этому моменту, а именно на 132–135-м километрах спускаемый аппарат уже отстыковывается от бытового, на котором проводились «дырочные» манипуляции, и приборно-агрегатного отсека. Все электрические схемы корабля, задействованные при спуске, повреждены не были, но их обязательно протестируют при подготовке к возвращению, а повреждение обшивки бытового отсека только на какие-то секунды ускорит его сгорание в плотных слоях атмосферы.

А теперь о загадке появления дырочки в «Союзе». Классический вопрос римского права: «Кому выгодно?». Роскосмосу, РКК «Энергия», самарскому заводу «Прогресс» и сборщикам на Байконуре это невыгодно однозначно, да и существующая система контроля, которую обещают усилить еще больше, на будущее исключит создание таких бяк на Земле. В принципе и сейчас уже исключает. Остаются «партнеры», а у них на родине – многомиллиардные контракты на разработку собственных кораблей. Американцам в настоящее время куда выгоднее покупать запуски на «Союзах», чем спонсировать свою промышленность, но не НАСА все решает.

Ожидаются серьезные разборки: нашим кровь из носу нужны неопровержимые доказательства, четко указывающие на виновника проделки, – на кону репутация космической отрасли. Будь это не так, операция ВКД 45А просто не состоялась бы.

фото: коллаж Андрея Седых

Арсений Гришин