«Вокруг Булгакова»: Воланд и Сталин

Михаил Афанасьевич Булгаков, по словам друга семьи Сергея Ермолинского, заклинал читателей романа: "не хочу давать поводы любителям разыскивать прототипы. У Воланда никаких прототипов нет, очень прошу тебя, имей это в виду"

Вы таки думаете, его кто-то послушал? Правильно думаете – и мысли никакой не было… Искали, ищут, а кто ищет – тот всегда найдёт. И первый подозреваемый – лучший друг советских писателей товарищ И.В. Сталин.

Надо сказать, что версия эта распространённая и подкреплена авторитетом Мариэтты Чудаковой, Эдварда Радзинского, Дмитрия Быкова и многих других. Вообще в булгаковедческой литературе, то, что именно Сталин был одним из источников образа Воланда.

Причём то, что Сталин же был одним из прототипов Понтия Пилата, этому не противоречит.

Повторим, речь идёт об источнике и прототипе, переносе на литературный образ части черт реального лица и части пожеланий автора, относительно своих собственных отношений с этим лицом.

Кажется, никто всерьёз не полагает, что Сталин инкогнито присутствовал во время беседы Пилата с Каифой (хотя, зная булгаковедов можно ожидать худшее).

Когда речь идёт о прототипе, наличие в тексте произведения обоих персонажей не исключается. Тем более, Сталин существует в булгаковской реальности только теоретически – если полагать булгаковскую и реальную Москву полностью идентичными (это не совсем так – достаточно обратить внимание на умышленно введённую автором в хронологию: там сосуществуют киоски "пиво-поды", исчезнувшие в 1930 году, и мёртвый Генрих Ягода, расстрелянный в 1938-м).

Вообще, оснований для таких сравнений достаточно.

Взять, хотя бы пресловутую хромоту – по Москве в то время ходили слухи, что у Сталин сросшиеся пальцы на ноге (кстати, происхождение самих слухов скорее всего было демоническим – у чёрта же копыто…).

В редакции 1934 года Воланда неоднократно называется "хозяином" (в авторском тексте!) – а ведь так называли и Сталина.

Герой последнего произведения Булгакова, пьесы "Батум", личность вполне себе инфернальная – очень уж он запросто манипулирует людьми, заставляя их совершать странные и страшные поступки. Честно говоря, в этом отношении молодой Сталин фигура даже более жуткая, чем появившийся раньше Воланд.

Эпиграф, опять же: "вечно хочет зла и вечно совершает благо". С точки зрения Булгакова, Сталин, безусловно, вечно хочет зла – творит столь нелюбимую им социальную революцию, да ещё и в мировом масштабе.

Но он же совершает благо – именно со Сталиным ассоциируется установление в стране твёрдого порядка и создание условий для художественного творчества вообще и самого Булгакова в частности. Быков Булгакова за это критикует – дескать нехорошо становиться на сторону зла, даже если оно случайно совершает какое-то добро (на какой стороне стоит сам Быков умолчим).

Трудно сказать, знал ли Булгаков о сталинской фразе "эта штука сильнее, чем “Фауст” Гёте (любовь побеждает смерть)", но она вполне могла стать одним из источников романа. Более того, в каком-то смысле сам роман является дискуссией со Сталиным, который таким образом охарактеризовал не самое сильное произведение Горького (как считают – в шутку).

Булгаков ведь написал роман, в котором явно прослеживается фаустианская линия (где Фауст – мастер, а Воланд – Мефистофель), и где "любовь побеждает смерть" (в смысле – она остаётся даже после смерти). Ну надо же что-то делать, если личная встреча с вождём, которой так желал Булгаков, не состоялась?

Между прочим, в романе есть намёк на эту встречу – диалог мастера с Воландом после бала. Тут аналогии наиболее полные – писатель встречается с существом, в чьей власти и наградить его за труды, и обеспечить его дальнейшее существование. Более того, Воланд именно так и делает!

Подобный результат был у известной телефонной беседы, когда доведённый до отчаянья Булгаков получил оценку своей работы и гарантии возможности работать дальше.

В ходе встречи Воланд говорит: "ваш роман прочитали". Вряд ли он про себя. Ему и нет нужды читать – он уже знает содержание, поскольку являлся источником вдохновения мастера. Прочитали другие "инстанции". Угадывается – Иешуа.

Булгаков писал роман, в определённой степени, для Сталина. Во всяком случае, Абрам Вулис записал сказанные в 1962 году слова Е.С. Булгаковой: "Миша иногда говорил: „Вот вручу ему роман, и назавтра, представляешь, всё изменится!“" Получается, что, как говорила в лекциях Чудакова, Сталин где-то и Иешуа тоже (самого Сталина, учившегося в семинарии, такое сравнение должно было позабавить).

Интересный ход смысли демонстрирует Соломон Волков – говоря о бале у посла США Уильяма Буллита он отмечает: "о том, что американцы ожидали самого Сталина, Булгаковы, конечно, знали от своих посольских друзей. И тут возникает предположение: не собиралась ли жена Булгакова подойти к вождю и представить ему писателя как Мастера – так, как Маргарита сделает это в романе"?

Вполне логично, что такая встреча задумывалась, разрабатывался текст, репетировалась сценка… Елена Сергеевна, правда, о такой возможности нигде и никогда ни полусловом не обмолвилась, что на неё ну совершенно не похоже. А жаль – версия красивая.

В редакции 1938 года (из окончательной редакции эта фраза удалена самим автором) в сцене на Воробьёвых горах Воланд говорит: "у него мужественное лицо, он правильно делает своё дело, и вообще всё кончено здесь".

По мнению Лидии Яновской, речь идёт о лётчике приближающегося самолёта, но Борис Соколов склоняется к мнению, что Воланд подводит общий итог своей поездки в Москву и говорит, разумеется, о правителе страны, давая ему высокую оценку.

Эдуард Филатьев, полагающий все произведения Булгакова пародией на Советскую власть, вообще полагает, что Сталин это Азазелло: он рыжеват, занимался "экспроприациями" с применением огнестрельного оружия, а Троцкий, ссылаясь на Ленина, говорил о нём "сей повар будет готовить только острые блюда" (намёк на Азазелло, жарившего мясо на острой шпаге).

Нам кажется, что Булгаков, описывая своего Воланда, всё же в какой-то степени имел его в виду. Но, разумеется, не хотел описать. В конце концов это просто вольная фантазия на темы творца и власти.

P.S.: В "Белой гвардии" в гетмана Скоропадского "пергаментное лицо" ("сожженное загаром"?), золотые и платиновые коронки. Ну и содержательно: он хотел блага, а получилось то, что получилось…

Василий Стоякин