Литературная минутка: «Солнце, старик и девушка»

   Дни горели белым огнем. Земля была горячая, деревья тоже были горячие. 
      Сухая трава шуршала под ногами. Только вечерами наступала прохлада. И тогда на берег стремительной реки Катуни выходил древний старик, садился всегда на одно место -- у коряги -- и смотрел на солнце. Солнце садилось за горы. Вечером оно было огромное, красное. Старик сидел неподвижно. Руки лежали на коленях -- коричневые, сухие, в ужасных морщинах. Лицо тоже морщинистое, глаза влажные, тусклые. Шея тонкая, голова маленькая, седая. Под синей ситцевой рубахой торчат острые лопатки. 

      Однажды старик, когда он сидел так, услышал сзади себя голос: 
      -- Здравствуйте, дедушка! 
      Старик кивнул головой. 
      С ним рядом села девушка с плоским чемоданчиком в руках. 
      -- Отдыхаете? 
      Старик опять кивнул головой. Сказал; 
      -- Отдыхаю. 
      На девушку не посмотрел. 
      -- Можно, я вас буду писать? -- спросила девушка. 
      -- Как это? -- не понял старик. 
      -- Рисовать вас. 
      Старик некоторое время молчал, смотрел на солнце, моргал красноватыми веками без ресниц. 
      -- Я ж некрасивый теперь, -- сказал он. 
      -- Почему? -- Девушка несколько растерялась. -- Нет, вы красивый, дедушка. 
      -- Вдобавок хворый. 
      Девушка долго смотрела на старика. Потом погладила мягкой ладошкой его сухую, коричневую руку и сказала: 
      -- Вы очень красивый, дедушка. Правда. 
      Старик слабо усмехнулся: 
      -- Рисуй, раз такое дело. 
      Девушка раскрыла свой чемодан. 
      Старик покашлял в ладонь: 
      -- Городская, наверно? -- спросил он. 
      -- Городская. 
      -- Платют, видно, за это? 
      -- Когда как, вообще-то, Хорошо сделаю, заплатят. 
      -- Надо стараться. 
      -- Я стараюсь. 
      Замолчали. 
      Старик все смотрел на солнце. 
      Девушка рисовала, всматриваясь в лицо старика сбоку. 
      -- Вы здешний, дедушка? 
      -- Здешный. 
      -- И родились здесь? 
      -- Здесь, здесь. 
      -- Вам сколько сейчас? 
      -- Годков-то? Восемьдесят. 
      -- Ого! 
      -- Много, -- согласился старик и опять слабо усмехнулся. -- А тебе? 
      -- Двадцать пять. 
      Опять помолчали. 
      -- Солнце-то какое! -- негромко воскликнул старик. 
      -- Какое? -- не поняла девушка. 
      -- Большое. 
      -- А-а... Да. Вообще красиво здесь. 
      -- А вода вона, вишь, какая... У того берега-то... 
      -- Да, да. 
      -- Ровно крови подбавили. 
      -- Да. -- Девушка посмотрела на тот берег. -- Да. 
      Солнце коснулось вершин Алтая и стало медленно погружаться в далекий синий мир. И чем глубже оно уходило, тем отчетливее рисовались горы. Они как будто придвинулись. А в долине -- между рекой и горами -- тихо угасал красноватый сумрак. И надвигалась от гор задумчивая мягкая тень. Потом солнце совсем скрылось за острым хребтом Бубурхана, и тотчас оттуда вылетел в зеленоватое небо стремительный веер ярко-рыжих лучей. Он держался недолго -- тоже тихо угас. А в небе в той стороне пошла полыхать заря. 
      -- Ушло солнышко, -- вздохнул старик. 
      Девушка сложила листы в ящик. 

      Некоторое время сидели просто так -- слушали, как лопочут у берега маленькие торопливые волны. 
      В долине большими клочьями пополз туман. 
      В лесочке, неподалеку, робко вскрикнула какая-то ночная птица. Ей громко откликнулись с берега, с той стороны. 
      -- Хорошо, -- сказал негромко старик. 
      А девушка думала о том, как она вернется скоро в далекий милый город, привезет много рисунков. Будет портрет и этого старика. А ее друг, талантливый, настоящий художник, непременно будет сердиться: "Опять морщины!.. А для чего? Всем известно, что в Сибири суровый климат и люди там много работают. А что дальше? Что?.." 
      Девушка знала, что она не бог весть как даровита. Но ведь думает она о том, какую трудную жизнь прожил этот старик. Вон у него какие руки... Опять морщины! "Надо работать, работать, работать..." 
      -- Вы завтра придете сюда, дедушка? -- спросила она старика. 
      -- Приду, -- откликнулся тот. 
      Девушка поднялась и пошла в деревню. 
      Старик посидел еще немного и тоже пошел. 
      Он пришел домой, сел в своем уголочке, возле печки, и тихо сидел -- ждал, когда придет с работы сын и сядут ужинать. 
      Сын приходил всегда усталый, всем недовольный. Невестка тоже всегда чем-то была недовольна. Внуки выросли и уехали в город. Без них в доме было тоскливо. Садились ужинать. 
      Старику крошили в молоко хлеб, он хлебал, сидя с краешку стола. Осторожно звякал ложкой о тарелку -- старался не шуметь. Молчали. 
      Потом укладывались спать. 
      Старик лез на печку, а сын с невесткой уходили в горницу. Молчали. А о чем говорить? Все слова давно сказаны, 
      На другой вечер старик и девушка опять сидели на берегу, у коряги. Девушка торопливо рисовала, а старик смотрел на солнце и рассказывал: 
      -- Жили мы всегда справно, грех жаловаться. Я плотничал, работы всегда хватало. И сыны у меня все плотники. Побило их на войне много -- четырех. Два осталось. Ну вот с одним-то я теперь и живу, со Степаном. А Ванька в городе живет, в Бийске. Прорабом на новостройке. Пишет; ничего, справно живут. Приезжали сюда, гостили. Внуков у меня много, любют меня. По городам все теперь... 
      Девушка рисовала руки старика, торопилась, нервничала, часто стирала. 
      -- Трудно было жить? -- невпопад спрашивала она. 
      -- Чего ж трудно? -- удивлялся старик. -- Я ж тебе рассказываю: хорошо жили. 
      -- Сыновей жалко? 
      -- А как же? -- опять удивлялся старик. -- Четырех таких положить -- шутка нешто? 
      Девушка не понимала: то ли ей жаль старика, то ли она больше удивлена его странным спокойствием и умиротворенностью. 
      А солнце опять садилось за горы. Опять тихо горела заря. 
      -- Ненастье завтра будет, -- сказал старик. 
      Девушка посмотрела на ясное небо: 
      -- Почему? 
      -- Ломает меня всего. 
      -- А небо совсем чистое. 
      Старик промолчал. 
      -- Вы придете завтра, дедушка? 
      -- Не знаю, -- не сразу откликнулся старик. -- Ломает чего-то всего, 
      -- Дедушка, как у вас называется вот такой камень? -- Девушка вынула из кармана жакета белый, с золотистым отливом камешек. 
      -- Какой? -- спросил старик, продолжая смотреть на горы. 
      Девушка протянула ему камень. Старик, не поворачиваясь, подставил ладонь. 
      -- Такой? -- спросил он, мельком глянув на камешек, и повертел его в сухих, скрюченных пальцах. -- Кремешок это. Это в войну, когда серянок не было, огонь из него добывали. 

      Девушку поразила странная догадка: ей показалось, что старик слепой. Она не нашлась сразу, о чем говорить, молчала, смотрела сбоку на старика. А он смотрел туда, где село солнце. Спокойно, задумчиво смотрел. 
      -- На... камешек-то, -сказал он и протянул девушке камень. -- Они еще не такие бывают. Бывают: весь белый, аж просвечивает, а снутри какие-то пятнушки. А бывают: яичко и яичко -- не отличишь. Бывают: на сорочье яичко похож -- с крапинками по бокам, а бывают, как у скворцов, -- синенькие, тоже с рябинкой с такой. 
      Девушка все смотрела на старика. Не решалась спросить: правда ли, что он слепой. 
      -- Вы где живете, дедушка? 
      -- А тут не шибко далеко. Это Ивана Колокольникова дом, -- старик показал дом на берегу, -- дальше -- Бедаревы, потом -- Волокитины, потом -- Зиновьевы, а там уж, в переулочке, -- наш. Заходи, если чего надо. Внуки-то были, дак у нас шибко весело было. 
      -- Спасибо. 
      -- Я пошел. Ломает меня. 
      Старик поднялся и пошел тропинкой в гору. 
      Девушка смотрела вслед ему до тех пор, пока он не свернул в переулок. Ни разу старик не споткнулся, ни разу не замешкался. Шел медленно и смотрел под ноги. "Нет, не слепой, -- поняла девушка. -- Просто слабое зрение". 
      На другой день старик не пришел на берег. Девушка сидела одна, думала о старике, Что-то было в его жизни, такой простой, такой обычной, что-то непростое, что-то большое, значительное. "Солнце -- оно тоже просто встает и просто заходит, -думала девушка. -А разве это просто!" И она пристально посмотрела на свои рисунки. Ей было грустно. 
      Не пришел старик и на третий день и на четвертый. 
      Девушка пошла искать его дом. 
      Нашла. 
      В ограде большого пятистенного дома под железной крышей, в углу, под навесом, рослый мужик лет пятидесяти обстругивал на верстаке сосновую доску. 
      -- Здравствуйте, -- сказала девушка. 
      Мужик выпрямился, посмотрел на девушку, провел большим пальцем по вспотевшему лбу, кивнул: 
      -- Здорово. 
      -- Скажите, пожалуйста, здесь живет дедушка... 
      Мужик внимательно и как-то странно посмотрел на девушку. Та замолчала. 
      -- Жил, -- сказал мужик. -- Вот домовину ему делаю. 
      Девушка приоткрыла рот: 
      -- Он умер, да? 
      -- Помер. -- Мужик опять склонился к доске, шаркнул пару раз рубанком, потом посмотрел на девушку. -- А тебе чего надо было? 
      -- Так... я рисовала его, 
      -- А-а. -- Мужик резко зашаркал рубанком. 
      -- Скажите, он слепой был? -- спросила девушка после долгого молчания. 
      -- Слепой. 
      -- И давно? 
      -- Лет десять уж. А что? 
      -- Так... 
      Девушка пошла из ограды, 
      На улице прислонилась к плетню и заплакала. Ей было жалко дедушку. И жалко было, что она никак не сумела рассказать о нем. Но она чувствовала сейчас какой-то более глубокий смысл и тайну человеческой жизни и подвига и, сама об этом не догадываясь, становилась намного взрослей.

фото: likorg.ru

Василий Шукшин