Как строился «Третий Рим»

В учебниках история стран и цивилизаций излагается поочерёдно. А история России — вообще отдельный предмет. В результате у большинства людей складывается представление, что народы развивались обособленно, независимо друг от друга. На самом деле с тех пор, как в долине Нила и в междуречье Тигра и Евфрата зародились первые цивилизации, история человечества представляет собой непрерывный учебный процесс.

фото: pravoslavie.ru

МНОГОЛИКАЯ РУСЬ*

Величия и славы достигали народы, которые лучше умели учиться. Но в ходе обучения нужно постоянно общаться с "учителем". Между тем "семейные условия" у всех народов были разные. Одни жили вблизи старых цивилизаций, другие - в глуши, среди себе подобных. Средства передвижения в течение тысячелетий оставались примерно на одном уровне: на суше - лошади, верблюды, ослы и мулы, на море - гребные суда и примитивные парусники. С таким транспортом далеко не уедешь и не уплывешь. Научиться чему-то можно было только у соседей.

Средиземноморский регион с его удобством мореплавания и пестрым населением давал в этом отношении уникальные возможности. Финикийцы и критяне учились у египтян и вавилонян, греки - у критян, финикийцев и опять же у египтян и вавилонян, римляне - у греков. Перенимали знания, навыки, обычаи, привычки, видоизменяя их в соответствии со своим национальным характером.

Обучение длилось веками. Европейским варварам, разрушившим Римскую империю, потребовалось около тысячи лет, чтобы освоить ее наследие и начать двигаться дальше. Только в XI-XII веках массы европейских мирян потянулись к образованию. Гвиберт Ножанский, родившийся на севере Франции в 1053 году, писал в автобиографии: "Незадолго до моего детства, да, пожалуй, и тогда еще школьных учителей было так мало, что в маленьких городках найти их было почти невозможно, а в больших городах - разве что с великим трудом; да если и случалось встретить такого, то знания его были столь убоги, что их не сравнить было даже с ученостью нынешних бродячих клириков".

В XII веке в христианской Европе возникают первые университеты. А ведь предки итальянцев, французов, испанцев жили на территории Римской империи, можно сказать, прямо "в школе" - среди "старшеклассников" и разбросанных повсюду "учебных пособий".

Несмотря на раздробленность, в Западной Европе сложилась единая цивилизация. У нее три основные отличительные черты: разделение общества на множество сословий, каждое с определенными неотъемлемыми правами; господствующее положение единой римско-католической церкви; усвоение римского культурного наследия.

Римские традиции проявлялись во всем. В богослужении, в занятиях литературой и наукой использовался латинский язык. Страны, народы, государственные должности и единицы измерения имели латинские названия. Огромным авторитетом пользовалось римское право. Германские короли именовали свою империю Римской и время от времени наведывались в Рим, чтобы короноваться императорской короной.

В восточной части Средиземноморья господствовала греческая культура, более древняя, чем римская. Однако и тамошняя грекоязычная империя именовалась Царством римлян - [Название на древнегреческом языке] (название "Византия" появилось уже после ее падения). Жители этой империи - греки, армяне, славяне и прочие народности - считали себя римлянами (ромеями), а свою столицу Константинополь - вторым Римом. Эпизодически в Восточной Европе появлялись и другие претенденты на римское наследство, например болгарский царь Иван Александр, племянник византийского императора, объявивший свою столицу Тырново новым Константинополем. Более того, турецкий султанат, возникший на отвоеванных у Византии землях, назывался Румским, то есть Римским.

Русь, удаленная от основных очагов древних цивилизаций, с редким населением, разбросанным на огромном пространстве, с точки зрения учебы находилась в заведомо проигрышном положении. В XIII веке большая часть русских земель вошла в состав державы монгольских ханов. Для европейцев к востоку от Польши начиналась гигантская Тартария. А между тем на территориях бывшей Киевской Руси складываются несколько крупных государственных образований - факт, хорошо известный любому историку, но в учебниках отраженный слабо.

На северо-восточной окраине, тесня соседей, ширилось и крепло Владимиро-Суздальское великое княжество. Владимирский великокняжеский престол постепенно закрепился за московскими князьями. Весь север современной Европейской России занимала Новгородско-Псковская земля. Здесь в IX-X веках наблюдалась наибольшая концентрация варяжского (скандинавского) населения, постепенно смешавшегося с пришедшими ранее словенами. В начальной летописи сказано: "И от тех варяг прозвалась Руская земля, новгородцы, те люди новгородцы от рода варяжского, а прежде были словене". Огромная, богатая, с элементами демократии, но малонаселенная и к тому же зависящая от поставок хлеба с востока, Новгородская земля не смогла противостоять Москве, располагавшей несравненно большими ресурсами, и в итоге была включена в состав московских владений.

На западе литовские князья из династии Гедимина в борьбе с Тевтонским и Ливонским орденами сколотили "Великое княжество Литовское, Русское, Жемайтское и иных". Оно включало часть литовских территорий, все белорусские, киевские, переяславские, подольские, чернигово-северские и другие земли. Одни княжества более или менее добровольно подчинялись Гедиминовичам, другие, например Смоленск, - после долгих войн. При этом Жемайтия (западная часть современной Литвы), крепче других державшаяся за языческие традиции, окончательно покорилась значительно позже, в XV веке.
Галицкое и Волынское княжества изначально имели тесные связи с Польшей и Венгрией, а позже с Великим княжеством Литовским. По соглашению 1352 года Волынь осталась за Литвой, а Галицкая земля (столица - Львов) попала под власть Польши, навсегда превратившись в особый культурно-исторический регион.

Итак, многочисленное славяно-русское население здесь оказалось под властью литовской династии. Русские люди к тому времени уже несколько веков были христианами, имели письменность и некоторую литературу. Литовцы же, включая великих князей, долгое время оставались язычниками. Своей письменности у них не было, в делопроизводстве и летописании они использовали "руський" язык - западнорусский диалект русского языка. Иными словами, литовцы выступали в роли ученика, а русские - в роли учителя.

Положение изменилось, когда в 1386 году литовский князь Ягайло вступил в брак с польской королевой Ядвигой и принял католичество. Польша тогда была окраиной западноевропейской цивилизации. (Если продолжить аналогию со школой, то Франция находилась в здании школы, Германия - на школьном дворе, а Польша - где-то возле школьных ворот.) Роль учителя по отношению к Литве переходит к полякам: католичество становится государственной религией Великого княжества Литовского, в его общественную жизнь проникают польские обычаи. Православное же население ограничивают в правах, склоняя к принятию католичества. И Московская Русь выступает защитником угнетаемых единоверцев, а Литва помогает удельным князьям Восточной Руси уклоняться от тяжелой руки московских государей. Когда в 1485 году московские войска оккупируют Тверь, тверской великий князь Михаил Борисович бежит в Великое княжество Литовское.

ПАДЕНИЕ "ВТОРОГО РИМА"

Еще в период становления христианства епископы пяти особо значимых городов (Рима, Константинополя, Александрии Египетской, Антиохии Сирийской и Иерусалима) получили почетный титул патриарха. Впрочем, в Риме в ходу было другое греческое слово - "папа".

Русь, приняв христианскую веру из Византии, поставила свою церковь в зависимость от Константинопольской патриархии. Такое положение сохранялось в течение нескольких веков. Однако постепенно оно начинает тяготить московских князей - здешний менталитет предполагал полную и безусловную власть государя над всеми подданными. И эту власть великий князь не собирался делить ни с кем, в том числе и с далеким константинопольским патриархом.

В 1431 году скончался митрополит Фотий. И архиереи Восточной Руси по желанию великого князя Василия II (но без согласования с Константинополем) новым митрополитом "нарекли" рязанского епископа Иону. Однако патриарх константинопольский поступил по-своему и утвердил митрополитом смоленского епископа Герасима (Смоленск, напомним, относился к Великому княжеству Литовскому). Вернувшись из Константинополя в Смоленск, Герасим в Москву не поехал, сославшись на смуту во Владимирском великом княжестве. И в самом деле, сын Дмитрия Донского Юрий Галицкий оспаривал великокняжеский Владимирский престол у своего племянника Василия II Московского. Но посол золотоордынского хана вручил ярлык на великое княжение Василию. Эта церемония впервые проходила не во Владимире, а в Москве, которая тем самым признавалась фактической столицей. Юрий Галицкий с подобным исходом не смирился, и лишь с его смертью в 1434 году победа Василия стала безусловной.

Литовский великий князь Свидригайло, поддерживавший кандидатуру Герасима, вскоре заподозрил митрополита в тайных сношениях с поляками и сжег его живьем в Витебске. Тогда Иона вновь отправился в Константинополь. Но он еще был в пути, когда патриарх утвердил грека Исидора митрополитом Киевским и всея Руси. В 1437 году новый митрополит прибыл в Москву.

А Византия, раздираемая внутренними распрями, тем временем гибла под натиском турок. Ее власть, элита и население оказались перед историческим выбором: примкнуть к западноевропейской цивилизации или попасть под власть мусульман. Император Иоанн VIII Палеолог сделал выбор в пользу Запада, рассчитывая на его военную и финансовую помощь.

А между тем Византия и Западная Европа представляли собой две разные цивилизации. Стена между ними была заложена еще в те далекие времена, когда в Восточном Средиземноморье - на Балканах, в Малой Азии и на близлежащих островах - сложился Эгейский мир со своим особым культурным обликом. По мере того как крепла и развивалась "империя римского народа", росла и стена. В Средние века различия между двумя цивилизациями приняли форму религиозных разногласий. И тем не менее император Византии Иоанн VIII надеялся ликвидировать их, соединив восточную церковь с римской.

Однако этот выбор безнадежно запоздал. Гегемония папства в Западной Европе уже рушилась. До рождения Мартина Лютера оставалось полсотни лет, а чехи уже боролись против Рима с оружием в руках. Собор католической церкви, заседавший в Базеле, вошел в конфронтацию с папой Евгением IV. Папа попытался распустить собор. Тогда сторонники собора съехались в Феррару, но из-за вспышки чумы перебрались во Флоренцию. Сюда же прибыли император Византии Иоанн VIII и иерархи восточных церквей, среди них - константинопольский патриарх Иосиф II и русский митрополит Исидор. Им предстояла тяжкая жертва: во имя насущных материальных интересов ("экономии") Византийского государства поступиться принципами, которые они отстаивали на протяжении столетий.

После продолжительных и бесплодных прений Исидор заявил: "Лучше душою и сердцем соединиться с латинянами, нежели, не окончив дела, возвратиться ни с чем". Категорическое несогласие с намечавшейся унией выразил только эфесский митрополит Марк Евгеник, открыто заклеймивший католиков как еретиков. "Кто ты такой, чтобы называть латинян еретиками? - кричали ему коллеги. - Найди нам экономию!" Дело едва не дошло до драки. 6 июля 1439 года восточные архиереи сдались, признав обоснованными католические новшества в системе догматиков и литургии: знаменитое "Filioque" ("и от Сына" - вставка в "Символ веры" об исхождении Святого Духа от Бога-Сына), учение о чистилище, причастие на опресноках, первенство римского папы и пр.
Казалось, дело сделано и обратный ход невозможен. Однако восточные иерархи, покинув Флоренцию, тут же усомнились в собственной правоте. Уже в Венеции на литургии в соборе Святого Марка они не возгласили "Filioque". "По мере удаления от Рима их латинство линяло", - иронически замечает историк Ф. И. Успенский. Что же касается рядовых восточных монахов и мирян, то они обнаружили полное неприятие унии: отказывались от совместного богослужения с униатами, многие перестали посещать "оскверненный" храм Святой Софии... В 1443 году на соборе в Иерусалиме патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский отлучили от церкви всех приверженцев унии. Командующий византийским флотом Лука Нотара заявил: "Скорее я готов видеть в Константинополе турецкий тюрбан, чем папскую тиару".

Итак, Восток отверг союз с Западом. Но и Запад не горел желанием встать плечом к плечу с Востоком против наступающего ислама. Тщетно папа призывал единоверцев прийти на помощь "второму Риму". Тщетно собирал деньги на войну с турками, закладывая для этой цели церковную недвижимость. Энтузиазм, вдохновлявший крестоносцев на жертвы во имя освобождения Гроба Господня, к этому времени выветрился совершенно. К тому же Константинополь, в отличие от Иерусалима, оставался для западных христиан всего лишь прибежищем хитрых и лживых греческих схизматиков. На выручку ромеям пришли лишь венецианцы да венгры с поляками, но и они терпели одно поражение за другим.

Исидор, получивший во Флоренции пост кардинала и папского легата "для провинций Литвы, Ливонии, всея Руси и Польши" (Галиции), вернулся в подведомственные земли, всюду объявляя о свершившемся соединении с Римом. В западнорусских землях православные князья приняли его дружелюбно, однако его кардинальство и легатство игнорировали.

В марте 1441 года Исидор прибыл в Москву, перед ним несли католический крест. Но на первой же литургии при чтении решения Флорентийского собора москвичи устроили обструкцию: князья, бояре и епископы "вси умолчаша и воздремаша и уснуша". Вряд ли их в самом деле сморил сон, скорее они ожидали реакции Василия II. Великий князь не промедлил: назвав митрополита "ересным прелестником, лютым волком, лжепастырем, губителем душ", он приказал заточить Исидора в Чудов монастырь. Созванный собор признал флорентийское определение незаконным. Исидора усиленно понуждали отречься от унии, но он, невзирая на угрозы, твердо стоял на своем. Просидев в монастыре весну и лето, он ночью 15 сентября 1441 года бежал в Тверь, а оттуда через Литву и Константинополь добрался до Рима.

В 1448 году церковный собор, созванный под эгидой Москвы, избрал митрополитом (без предварительных консультаций с Константинополем) рязанского епископа Иону. С этого момента церковь Восточной Руси фактически обрела самостоятельность - автокефалию.

В 1453 году турки захватили Константинополь - Византийская империя прекратила свое существование. Москва, которая сочла это Божьей карой за отступление от истинной веры, ощутила себя последним оплотом древнего православия. Между тем эрудиция архиереев далеко отставала от благочестия. Когда во второй половине XV века в Новгороде объявились образованные еретики, на свой лад толковавшие Священное Писание и святоотеческую литературу, выяснилось, что отвечать на их аргументы некому: греческого языка почти никто не знал, а на русский (точнее, церковнославянский) даже Библия была переведена не полностью.

Стали разыскивать по монастырям и переводить недостающие книги Библии. Так появился геннадиевский, или синодальный, список Библии - первый полный перевод ее на церковнославянский язык. На первом листе этой огромной (1002 листа) рукописной книги имеется запись: "В лето 7007 (1499) написана бысть книга сия, глаголемая Библия, рекше обеих Заветов Ветхаго и Новаго, при благоверном великом князе Иване Васильевиче, всеа Руси самодержце (Иване III. - Прим, авт.), и при митрополите всеа Руси Симоне, и при архиепископе новогороцком Генадии, в Великом Нове Городе, во дворе архиепископле, повелением архиепископля архидиакона инока Герасима. А диаки, кои писали, се их суть имена: Василь Ерусалимьской, Гридя Исповедницкой, Климент Архангельской ".

Архиепископ Геннадий, руководивший созданием полной русской Библии, был озабочен безграмотностью священнослужителей. "Бил я челом государю великому князю, - писал он митрополиту Симону, - чтоб велел училища устроить; ведь я своему государю напоминаю об этом для его же чести и спасения, а нам бы простор был; когда приведут ко мне ставленника грамотного, то я велю ему ектению выучить да и ставлю его и отпускаю тотчас же, научив, как божественную службу совершать, и такие на меня не ропщут..."

Геннадий категорически отказывался ставить в попы безграмотных оболтусов, а ему говорили: "Что поделаешь, страна такая, где ж взять грамотных". - "Как так, - возмущался архиепископ, - не должно такого быть, чтобы во всей стране не найти грамотного кандидата в попы!" Однако училищ так и не завели, несмотря на все старания Геннадия.

ОТКРЫТИЕ МОСКОВИИ

Правление Ивана III (1462-1505) ознаменовалось чередой знаковых событий. Женитьба на Софии Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина XI, подчинение Новгорода, открытое противостояние Золотой Орде (Стояние на Угре), утверждение на престоле в Казани ставленника Москвы - все это чрезвычайно возвысило великого князя московского.

Европейцы неожиданно обнаруживают, что к востоку от польско-литовского государства появилась новая могущественная держава. В 1470-е годы Москву проездом из Ирана посещают венецианские дипломаты, за ними следуют посланцы Священной Римской империи германской нации. "Можно сказать, - пишет историк С. М. Соловьев, - что Северо-Восточная Россия, или Московское государство, для западных европейских держав была открыта в одно время с Америкою. При императорском дворе знали, что Русь подвластна королю польскому и великому князю литовскому, но не знали, что на северо-востоке есть еще самостоятельное Русское государство, до тех пор, пока в 1486 году не приехал в Москву рыцарь Николай Поппель, посещавший из любопытства отдаленные страны и имевший при себе свидетельство от императора Фридриха III".
Одновременно миланский герцог Джан Галеаццо Сфорца направляет подарки "Великому Герцогу России Иоанну". В июне 1486 года в Милан прибыло ответное посольство Ивана III. Возглавлявший его грек Георгий Перкамота представил верительную грамоту и вручил Джану Галеаццо ответный подарок - двое сороков прекрасно выделанных собольих шкур, двух кречетов и несколько живых соболей. Со слов Перкамоты, в канцелярии миланского герцога было составлено описание Московии - "государства очень обширного и плоского".

Москва из первых контактов с Европой извлекла весьма причудливый урок. Латинскую культуру отвергли с порога как заведомо еретическую, а на то, что в Европе подданные имеют по отношению к государю не только обязанности, но и права, внимания не обратили. Зато упомянутый архиепископ Геннадий, требуя от митрополита Зосимы расправы над еретиками, имел возможность сослаться на опыт испанской инквизиции: "Если же государь наш, князь великий, еретиков не обыщет и не казнит, то как ему с своей земли позор свести? Смотри, франки по своей вере какую крепость держат; сказывал мне цесарский посол про испанского короля, как он свою землю очистил, и я с его речи послал тебе список".

Цесарский посол Николай Поппель, через три года вновь появившись в Москве, предложил Ивану III выдать одну из дочерей за какого-либо имперского князя. Поппель рассчитывал, что московский государь будет соблазнен возможностью получить от западного императора королевскую корону. Однако он совершенно не ведал, что в Московии его предложения звучат не столь уж заманчиво. Жители Восточной Руси издавна чтили константинопольских патриархов и византийских императоров. Они были приучены преклоняться перед татарскими ханами, которых именовали царями. Но Рим, папы и германско-римские императоры находились где-то в другом мире и не пользовались особым авторитетом.

Византия пала, и московские великие князья, освобождаясь из-под власти татар, не видели вокруг себя равных по силе государей. Королевская корона - предмет вожделений бургундских герцогов и литовских великих князей - казалась им не соответствующей их истинному величию. Поппелю было сказано, что московские великие князья - государи в своей земле изначала, от первых своих прародителей, и поставлены от Бога, а потому в императорском утверждении не нуждаются. В Германию отправлен был грек Юрий Траханиот, предлагавший брак московской княжны с кем-либо из Габсбургского императорского дома. Но переговоры (они велись до 1492 года) остались безрезультатными.

В 1553 году, в правление Ивана Грозного, Россию "открывают" англичане. Обогнув Скандинавский полуостров в поисках северного пути в Индию и Китай, они вместо ожидаемых китайцев обнаружили иной народ. "Наши люди узнали, - писал главный кормчий экспедиции Ричард Ченслор, - что страна эта называется Россией или Московией и что Иван Васильевич (таково было имя их тогдашнего короля) правил далеко простиравшимися вглубь землями".

ВЕНЕЦ НАД "ТРЕТЬИМ РИМОМ"

Итак, после нескольких столетий войн и дипломатической борьбы Московия добилась безусловной гегемонии на огромном пространстве между Литвой и Уралом. Бывшие владельцы крупных княжеств превратились в подданных московского великого князя, который именовался теперь царем (раньше так называли только хана Золотой Орды да византийского императора).

Татарские ханы могли еще доставить серьезные неприятности (крымский Девлет-Гирей появился под Москвой в июле 1572 года), но от их былого могущества осталась жалкая тень. Европа только начинала маячить на горизонте, да там пока и не было по-настоящему великих держав. Испания стремительно сдавала позиции; лоскутную империю Габсбургов теснили турки; Англия только еще примеряла роль владычицы морей; Францию потрясали гражданские войны между католиками и гугенотами (знаменитую Варфоломеевскую ночь от победы москвичей над Девлет-Гиреем отделяет менее месяца).

Свою силу Москва воспринимала как награду за православие. Уже игумен Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий (умер в 1515 году) утверждал, что "Русская земля ныне благочестием всех одоле" (под "Русской землей" понималась, естественно, Московская Русь). Идею о Москве как оплоте православия особенно ярко сформулировал старец Филофей, инок Псковского Спасо-Елеазарова монастыря. Он писал о духовном Риме - средоточии истинной веры, - переместившемся из земного Рима в Константинополь, а после падения Константинополя в Москву: "Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывати".

Московские государи стремились подкрепить свою новую роль повышением статуса подвластной им церкви. И рассуждали так: руководители древних восточных церквей с немногочисленной паствой, живущие теперь под властью мусульманских владык и зависящие от подачек русских царей, именовались патриархами, в то время как глава московской церкви был всего лишь митрополитом. С таким ненормальным положением Москва намеревалась покончить.

Решение вопроса зависело, прежде всего, от Константинопольской патриархии. Она находилась в трудном положении. Турки меняли патриархов по своему усмотрению, патриархи присваивали деньги, поступавшие из Москвы, храмы были разграблены, патриаршая резиденция отобрана турками за долги. При царе Федоре Иоанновиче и "правителе" Борисе Годунове очередной патриарх Иеремия без предупреждения выехал в Москву (где даже еще и не знали о его избрании). Проверки, впрочем, дали положительный результат: патриарх оказался настоящим. Однако вместо ожидаемого согласия учредить русское патриаршество москвичи вновь услышали лишь просьбы о "милостыне".

Чтобы Иеремии лучше думалось, его заперли на Рязанском подворье. Обращались с высоким гостем почтительно, содержание положили хорошее, но никому из местных или иностранцев видеться с ним не дозволялось. Поначалу он торговался, предлагая широкую автокефалию (от москвичей требовалось только поминать константинопольского патриарха за богослужением и брать от него святое миро). Потом заявил, что готов сам остаться в Москве.
При таком раскладе Москва получала рычаг влияния на западнорусскую церковь, находившуюся в юрисдикции константинопольского патриарха. Однако и неудобства были велики. Во-первых, опасались, что Иеремия будет больше заботиться о греческой церкви, чем о русской, используя московское золото в интересах Константинополя. Во-вторых, в Константинополе могли запросто сместить Иеремию и выбрать другого. А главное, приказывать греку - вселенскому патриарху - было гораздо сложнее, чем собственному подданному.

Годунов намечал в патриархи московского митрополита Иова, человека скромного происхождения (из посадских людей), обязанного карьерой умению красиво читать и петь молитвы. Благочестие Иова было известно, литургии он служил чинно и благолепно, память имел отменную - даже самые пространные молитвы читал наизусть - и был во всем послушен государевой воле. Когда позже приверженцы старины упрекали Иова в потакании иноземным увлечениям Годунова, он продолжал хранить молчание, "и только, к Господу Богу единому взирая, ниву ту недобрую обливал слезами".

Но вернемся к Иеремии. Внешне его предложение выглядело почетным, и отвергнуть его было трудно. Поэтому с ним согласились, но при условии, что патриаршию резиденцию устроят не в Москве, а в захолустном Владимире - формальной столице великого княжества. Иеремия отказался. Однако выхода у него не было, и он уступил по всем пунктам.

17 января 1589 года царь Федор Иоаннович оповестил Освященный собор и боярскую Думу о предстоящем поставлении патриарха "царствующего града Москвы и всея Руси". Иеремию попросили описать константинопольский чин (ритуал) поставления. Иеремия чин представил, но его переработали, чтобы, во-первых, сделать более пышным, а во-вторых, не особенно выпячивать роль константинопольского гостя. Иеремия хотел, чтобы наречение нового патриарха произошло в кремлевском Успенском соборе. Но в этом случае царю и Иову пришлось бы благодарить Иеремию за оказанную честь публично. Поэтому процедуру поставления поделили на три части. В Успенском соборе члены Освященного собора лишь "выбрали" трех кандидатов в патриархи (имена "избранников" были известны заранее). Далее участники собора переместились в Золотую палату царского дворца, где Федор из трех кандидатов нарек в патриархи Иова. А завершилась церемония поставления 26 января в Успенском соборе. Иеремия объявил Иова патриархом Московским и всея Руси, они отслужили совместную литургию, во время которой произошло "настолование": Иова трижды сажали на патриаршее место с пением "Ис полла эте, деспоте" ("Многая лета тебе, государь"). В заключение царь торжественно вручил Иову украшенный посох Петра - первого русского митрополита.

"Для утверждения от рода в род и навеки" принятых решений была составлена Уложенная грамота, писанная на большом листе пергамента золотом и киноварью, с десятью висячими печатями - Большой государственной, обоих патриархов, митрополичьими и архиепископскими. Москва в грамоте прямо была названа "Третьим Римом": "Понеже Ветхий Рим пал из-за аполлинариевой ереси, Второй же Рим, иже есть Константинополь, находится во власти безбожных турок, твое же, о благочестивый царь, великое Российское царствие, Третий Рим, благочестием всех превзошло - все они в твоем благочестивом царствии воедино собрались, и ты один под небесами именуешься христианским царем во всей вселенной, для всех христиан".
Восточный Рим начал приобретать вполне земные очертания. 

Александр Алексеев, историк.

* Термины "Русь", "русский" в этой статье обозначают славянское население бывшей Киевской Руси (IX-XIII века), его язык, культуру, а также занимаемую территорию.