Про извечные тридцать украинских серебрянников

Когда читаешь Вишню, возникает ощущение, что это не художественный гротескный саркастический опус, а новостная сводка или свидетельство текущей идиотической украинской жизни, сегодня насыщенной как судорожным «прогибом» властей перед западными кураторами, так и запретами на въезд в страну деятелям культуры, когда на злобный сайт «Миротворец» заносятся российский клоун Куклачев и сербский киноактер Гойко Митич, когда решением Киеврады от 1 июня с.г. проспект Николая Ватутина, освободителя украинской столицы от немецко-фашистских захватчиков, переименовывается в честь гауптмана Абвера и одного из командиров карательного Schutzmannschaft Bataillon 201 Р. Шухевича.

фото: proslovo.com

Остап Вишня

В памфлете «Тридцать сребреников», с саркастическим подзаголовком «Историческое исследование», Остап Вишня «проходится» по периоду так называемой недолгой УНР, по ее культовой фигуре, известному историку Грушевскому, а потом совершенно логично дает связку этой «мазепинско-иудинской симптоматики» с бандеровцами. Эпизод с тем, что «хан Батый — это Киндрат Батыйчук», весьма пророчески предвосхищает нынешнее лепетание пана Ющенко о том, что «композитор Чайковский» — это «украинец Чайка», а живописец Репин — это «украинец Репа».

Читаем Вишню: 

«Был когда-то, как вы знаете, недоброй, бородатой памяти, профессор Грушевский.
Он научными своими исследованиями окончательно и убедительно доказал, что «ота мавпа» (обезьяна — С.М.), от которой, по Дарвину, произошел человек, — так та мавпа и была из украинцев.

И что вы думаете, и могло быть, так как при раскопках недалеко от pечки Ворсклы было, как говорит профессор Грушевский, найдено две волосины — одна желтая, а вторая голубая. Так желтая волосина — с правого уха той обезьяны, а голубая — с левого.

Против фактов не попрешь.

— А что же уже говорить о скифах, половцах, татарах и т.д.? — остро научно спрашивает профессор Грушевский.

— Они тоже были украинскими!

У скифской каменной бабы, если только присмотреться, вы увидите в руках копыстку (деревянную кулинарную лопатку — С.М.), а у половецкой — праник (валик для стирки — С.М.)

А на их стойбищах находят уйму черепков: то скифско-украинские бабы на базарах кувшинами бились.

Что до татар, то тут уже никакусенького сомнения нету.

Чингис-хан — он так только писался, а на самом деле это был Чингисович-Ханенко, от которого и пошли киевские магнаты Ханенко.

Хан Батый — это Киндрат Батыйчук, проживавший на Батыевой гopе, а потом ото отправился к татарам, где и заханувал...

И так аж до Киевской Pycи, где даже воробьи, и те чирикали по-украински.

Наука — она наука.

И когда скажете теперь последователям Грушевского, что Киевская Русь была праматерью и колыбелью трех братских народов и иx культур: русского, украинского и белорусского, они вам сразу:

— А две волосины около Ворсклы — желтая и голубая?
— А копыстка и праник у скифско-половецких баб?!
— А черепки?!
— А Чингисович-Ханенко и Батыйчук?!
— А воробьи?!

Отака ихняя история... Древняя. Старинная».

Автор продолжает свой памфлет извечной украинской темой «кому продаться».
 
«Грушевский с бородой, или борода с Грушевским, заисторичились и в иcтopии Украины новых времен...

Как только в 1917-м зацентрорадились, так вокруг бороды Грушевского скопились паны и полупанки, которые окончательно отшлифовали свое, хотите кредо, хотите лозунг, который с тех пор правил и правит ими в жизни как ослепительно указующий маяк.

Кредо то (или лозунг) состоит из двух, так сказать, частей:
1. Кому?
2. За сколько?
«Кому» — это из дальнейшей истopии известно.
«За сколько» — здесь иcтopические данные окончательно не выяснены, потому что не всегда можно собрать документы. Один из последователей Грушевского, с которым согласились вcе, решил это дело эмпирических способом, а именно:
— Иуда, — говорит, — продешевил, а мы будем так. Сколько дадут, но не дешевле тридцати сребреников!

И пошло.
Центральная Рада, не откладывая дела в долгий ящик, сразу продала Украину немцам. Это, как вы знаете, было в 1918 году.
Немцы Украину купили, а саму Центральную раду перепродали «гетману» Скоропадскому.
Украинский народ замахнулся, и Скоропадский скоро упал.
Как «Пылып з конопэль» (черт из табакерки — С.М.) выскочила на короткое время Директория, та самая, что:

«В вагоне Директория,
под вагоном территория».
 
За ней из неё же выткнулся Симон Петлюра...

Времени и у Директории с Петлюрой, чи у Петлюры с Директорией было уж очень немного, потому что народ быстро созревал, однако и за то короткое время успели они продаться аж трижды: первый раз — Пилсудскому, второй — Антанте и третий — белогвардейскому генералу Деникину. 
… 
Тогда уже на многочисленных чужих территориях на перекрестках столичных и нестоличных улиц можно было видеть последователей Грушевского, говоривших:
— Украина! Продается Украина! Можно всю! Можно в розницу! Дешево! Kyпите, ваша экселенция!
— Сколько хотите? — Спрашивала экселенция.
— Сколько дадите!»

​

 
Остап Вишня логично замыкает этот короткий триптих бандеровщиной:
 
«Перед Великой Отечественной войной в фашистско-гестаповских инкубаторах понавылупливалось немало коновальсько-мельнико-бандеровских гадюченят, которые порасползлись преимущественно на западных землях Советской Украины, основывая там свои “самостийные дыры”.

Caми они продались давно, и уж потом продавали, и еще куда попало продают украинский народ разным иноземцам.
Кому?
Сначала фашистским гестаповцам.
Потом — англичанам.
Потом — американцам.
А честный народ всего мира, когда увидит такого продавца, с брезгливостью отворачивается, бросая презрительно: — Иуда!
А продавец подобострастно усмехается:
— Иуда, говорите! Хе-хе! Иуда только один раз продал! Далеко Иуде до нас! Пусть умоется!»

Термин «самостийная дыра» (а оригинале — «самостийна дирка», и читатель волен сам трактовать этот образ, в меру воображения) О. Вишня вводит в оборот и возвращается к нему потом неоднократно, в разных сочинениях. Здесь приведем еще один короткий опус, 1948-го года, «Освободители из самостийной дыры»:     

«Гетман Павел Скоропадский. Ясновельможный, безусловно. Сел на гетманский «престол» в киевском цирке в 1918 году. «Престол», так как он очень шатался, поддерживали со всех сторон немецкие штыки немецкого кайзера Вильгельма II.
Пробыв гетманом что-то месяцев, вероятно, шесть, а то и меньше, и верный своей фамилии, скоро упал под ударами рабочих, крестьян и Красной Армии.
Умел воровать золото, на которое потом и жил в Германии, выдавая гетманские универсалы курам, свиньям и немецким бюргерам, которые возили ему пиво.
Одним словом, строил гетманскую Украину…
О нем пели такую песню: 
«Скоропадская Украина — от Киева до Берлина…»

Памфлетист мельком вспоминает Петлюру, отмечая, что «где-то в Париже, на каком-то уединенном кладбище, запетлюрилась Директория вместе с двухметровой территорией».

И дальше: «А потом забандерилось в немецкой каске, выброшенной из гестапо…
Объединилась фашистская свастика с желто-голубым трезубцем.
В немецких мусорных ямах, в темных лесах и пущах “освобождались” самые “щирые” самостийники. … И пошли они к хозяину своему с докладом о своей освободительной на Украине работе.
А от хозяина остались только кости да картуз.
Хозяин “освободился”…
И осталась одна самостийная и ни от кого не зависящая державная дырка.
И каркает над дыркой черный ворон:
— Не тратьте, кум, силы, сидите уж на дне».

Так «освободилась Советская Украина от всех своих “освободителей”», заключает памфлетист. 

А мы спросим сегодня, спустя семь десятилетий: освободится ли Украина окончательно или она надолго впала в новую зависимость от западных «освободителей»?

Станислав Минаков (в сокращении)