Новости

Америка между глобальным и локальным — конфликт длиной в 250 лет (III)

Часть III. Короткая и “блистательная” эпоха Вильсона

К началу XX века Соединённые Штаты де-факто стали сверхдержавой. У них была первая по размеру, динамично развивающаяся и, как бы сейчас сказали, диверсифицированная экономика. Североамериканский континент в целом оказался очень удачным местом для второго издания западной цивилизации. Здесь сверхбыстрая индустриализация не требовала суровых жертв от сельского хозяйства. К началу Первой мировой Америка уже снабжала Старый Свет продовольствием, без которого не могли обойтись ни Германская империя, ни Франция.

При этом технологически США были настолько развиты, что и промышленными товарами обеспечивали себя полностью. Залежи нефти, газа и угля с лихвой удовлетворяли потребности индустрий. Растущий современный военный флот уступал только британскому и отбивал желание у любого желающего посягнуть на суверенное американское развитие.

С точки зрения американцев, после наполеоновских войн все вооруженные конфликты в Евразии были кровавыми драками за считанные квадратные километры территории. Колониальные же владения вполне сформировались. За исключением тех случаев, когда их владельцы быстро слабели, а сами они оказывались в опасной близости от “заднего двора” Вашингтона. Так случилось с Испанией, точнее, с её владениями в Карибском бассейне, а затем и в Тихом Океане — США не удовлетворились Гавайским архипелагом и в 1898 году отвоевали у Мадрида Филиппины. То есть войны за территории велись, но малой кровью и без особой к тому нужды1 — в отличие от Старого Света, США хватало всего. Им не грозил ни голод, ни исчерпание каких-либо ресурсов.

Идеальное положение для “Нового Запада” в максимальной изоляции от Запада Старого, изготовившегося к невиданной ранее бойне. Бойне, участвовать в которой никто в Соединённых Штатах не хотел. Никто, кроме захвативших истеблишмент обеих партий прогрессистов, поставивших перед державой новые, “моральные” задачи. Не обошлось, конечно, и без европейских интересантов.

“Магия” Вудро Вильсона

В современной популярной историографии делается особый акцент на фигуру 28-го президента США Вудро Вильсона. Недаром все нынешние либеральные интервенционисты называют себя “вильсоновскими интернационалистами”. При Вильсоне Соединённые Штаты вступили в Первую мировую войну, и именно Вильсон был первым американским президентом, призвавшим защищать униженных и оскорблённых во всём мире, а также распространять демократию по планете. Как и Барак Обама, он обладал (и обладает) непререкаемым моральным авторитетом. Оба хозяина Белого Дома, 28-й и 44-й, получили Нобелевские премии за неудавшиеся проекты. Обама — за мир без ядерного оружия. Вильсон — за Лигу Наций, в которую США отказались вступать.

Лишь человек, плывущий против течения, знает его подлинную силу

Вудро Вильсон

Нью-йорк таймс

Страничка из «The New York Times»

Мейнстримная версия “вильсоновского внешнеполитического прорыва” выглядит так. Вудро Вильсон был идеалистом и мечтателем2. И вместе с тем, у него был план. Он всю свою жизнь боролся с партийными боссами. Ещё с того времени, как был избран руководителем (президентом) Принстонского университета. В губернаторы Нью-Джерси и в президентское кресло его толкали многие влиятельные спонсоры партии, но затем они “прозревали” и пытались остановить Вильсона, однако каждый раз было уже поздно. А сам Вильсон стремился к “моральной внешней политике”, к защите всех народов мира, к всемирной демократии. Он почти добился своего, но коварный Конгресс не ратифицировал Версальский мирный договор и слышать ничего не хотел о Лиге Наций. Потребовалась ещё одна война и гений Франклина Делано Рузвельта, чтобы вильсонианство, наконец, восторжествовало.

Эта история по-своему красива, но далека от действительности. Среди людей, поддерживавших Вильсона, и правда были те, что позже отказались от него — промышленники, профессиональные политики и воротилы Уолл-Стрит. Сложно заподозрить этих “волков” в слепоте и глупости. Вряд ли они не понимали, насколько прогрессистскую повестку продвигает человек, которого они поддержали. Ведь он ещё в Принстоне заявил о себе как о стороннике профсоюзов, враге трестов и интернационалисте. Да и на губернаторском посту Вильсон продолжал “ссориться с партийными боссами”, и на партийной конференции демократов 1912 года. Тем не менее, он стал кандидатом в президенты, после чего и выиграл билет в Белый Дом.

Даже в наши дни бунтовщикам в Демпартии приходится несладко. Вспомним хотя бы о том, какую популярность среди рядовых избирателей приобрёл Берни Сандерс, которого, несмотря на это, дважды лишали номинации. В 2021-м ему даже не дали министерского портфеля. И это в наши дни всеобщих праймериз, которых и в помине не было во времена Вильсона! Тогда без поддержки партийного руководства никто и мечтать не мог стать не то что лидером партии, а даже делегатом итогового съезда. Так что или Вудро Вильсон и правда владел магией — не в переносном, а в самом прямом смысле слова, — или что-то с современной либеральной версией событий не так.

В реальной жизни всё было проще. К тому времени руководство обеих ведущих партий США состояло из прогрессистов. Эту эру так и назвали — прогрессивной или прогрессистской3. Есть множество высоконаучных и поэтических описаний этого периода американской истории. Называются десятки определяющих его признаков и явлений. Но о двух из них вспоминают порой с неохотой. А ведь они, несомненно, связаны между собой и имеют самое прямое отношение к вильсонианству. Во-первых, в эти годы люди из академической среды получили невероятное влияние в Вашингтоне и особенно в Демократической партии. Во-вторых, в элитах США возник соблазн опробовать силы новоявленной сверхдержавы в мировых делах. Интересы промышленников, способных производить всё, что нужно для мирового господства, идеально совпали со стремлением кампусной профессуры Йеля, Гарварда и Принстона поучить “подлинной демократии” жителей Старого Света.

На выборах 1912 года друг другу противостояли два прогрессиста и интервенциониста — бывший республиканец Теодор Рузвельт и демократ Вудро Вильсон. У третьего кандидата, республиканца-изоляциониста Тафта, не было ни единого шанса. Оказавшись в оппозиции, Тедди Рузвельт вплоть до 1917 года отчаянно критиковал Вильсона за то, что тот никак не решится на вступление в Великую Войну.

Так что не Вильсон-”мечтатель” сражался с партийными боссами и промышленными трестами, а интервенционистская элита — с народом-изоляционистом. И нет никакой “магии” в том, что Вудро Вильсон стал президентом США. Настоящая “магия” была явлена позже — когда американских парней заставили-таки повоевать за океаном. Спустя несколько десятилетий это “волшебство” назовут политтехнологией.

Взрослые игры

Через год после начала войны в Европе, в 1915-м, вооружённые силы США всё ещё оставались малочисленными. Под ружьём находилось чуть более 200 тысяч человек. Из них 120 тысяч составляли подразделения Национальных гвардий штатов, не подчиняющихся федеральному правительству. После долгих политических торгов в 1916 году Конгресс согласился увеличить армию до 210 тысяч штыков, а Национальных гвардий — до 400 тысяч. Для сравнения, в армии и флоте Германской Империи чилилось более 4 млн человек.

В том же 1916 году Конгресс выделил 30 млн долларов на строительство государственных заводов по производству броневых листов и порохов4. Но дальнейшее увеличение армии и военных расходов казалось делом немыслимым. Общественное мнение почти во всех сегментах было антивоенным. Кампания Вильсона 1916 года прошла под лозунгом “Он уберёг нас от войны”, хотя сам президент ни разу не дал прямого обещания не вмешиваться в европейский конфликт. Элита уже вовсю готовилась к войне.

Я обнаружил, что более 90% всего нашего дефицита национального бюджета с 1921 по 1939 годы вызваны платежами за прошлые, настоящие и будущие войны.

Франклин Делано Рузвельт

Дядя Сэм с Британией

Дядя Сэм с Британией

Чтобы преодолеть инерцию общественных настроений, пиарщики того времени решили сыграть на оборонческих настроениях большинства американцев. Поначалу Движение Подготовки5 возникло как проект интервенционистского крыла Республиканской партии. Его возглавили Теодор Рузвельт и бывшие министры войны6 Элиу Рут и Генри Стимсон. Но Белый Дом очень быстро перетянул одеяло на себя. Через специальные курсы и тренировочные лагеря “Подготовки” за два года прошло чуть менее миллиона американских молодых людей, включая студентов университетов и колледжей. Готовились они, согласно официальной версии, к обороне континентальной территории США от внешней агрессии.

Германская Империя, конечно, такую агрессию, осуществить никак не могла. Даже если бы у неё был флот, способный перевезти несколько сот тысяч солдат через Атлантику, его бы похоронили на дне океана американские ВМС даже без поддержки союзнических Королевских морских сил. Кроме того, до создания относительно современных средств высадки и дальнейшего снабжения морского десанта оставалось 30 лет. Но всё же нельзя сказать, что Движение Подготовки было чистым блефом.

С севера с США граничила Канада, провинция дружественной Британской Империи, а вот на юге… на юге располагалась Мексика, которая в то время всё ещё считала Техас своей территорией. Несправедливо потерянными мексиканцы считали также земли штатов Нью-Мексико и Аризона7. Экономически Мексика войну бы не потянула, но создать определённые неприятности 200-тысячной армии США вполне могла.

В свою очередь, Германия осознавала, что вступление Соединённых Штатов в войну будет означать поражение Оси. И дело не только в американских войсках. Став стороной конфликта, США наводнили бы Старый Свет своими вооружениями и боеприпасами8, и никакие подводные лодки не смогли бы всерьёз проредить трансатлантические караваны, посланные новоявленной первой экономикой мира.

Поэтому розыгрыш мексиканской карты всерьёз прорабатывался генеральным штабом империи уже с 1915 года, когда немецкая субмарина потопила британский лайнер “Лузитания”, убив около тысячи американских граждан. Берлин, уже не столь уверенный в нейтралитете США, стремился отвлечь Вашингтон на решение южной проблемы. Свободных ресурсов у Германии было не так много, но они могли и не понадобиться. Необходимо было лишь обозначить возможность снабжения Мексики оружием и боеприпасами, чтобы запугать Соединённые Штаты перспективой войны на два фронта, один из которых проходил бы по североамериканскому континенту.

До сих пор идут споры о том, какую в действительности цель преследовала печально знаменитая телеграмма Циммермана, направленная министром иностранных дел Германии Артуром Циммерманом имперскому послу в Мексике Генриху фон Экхарту в январе 1917 года. То ли немцы продолжали вести дипломатическую игру с мексиканскими властями, то ли они рассчитывали на то, что телеграмма будет перехвачена9 и заставит Белый Дом лишний раз задуматься о вступлении в войну — ведь в этом случае Германия обещала мексиканцам помощь в отвоевании штатов Техас, Нью-Мексико и Аризона10.

Так или иначе, Берлин перехитрил сам себя. После получения перехваченной британцами телеграммы решение о вступлении США в войну было принято Белым Домом практически мгновенно, и Конгресс вскоре поддержал его. У него попросту не оставалось выбора — с 3 февраля, когда президент Вильсон выступил перед законодателями, и до дня голосования по объявлению войны, 6 апреля, мейнстримная пресса без устали призывала к “немедленному разгрому недружественной Германии”. Любопытно, что чуть ли не главным аргументом в пользу войны на европейском театре было пересечение Берлином “красных линий”, проведённых доктриной Монро. То, что такие линии пересекались самими Соединёнными Штатами, никто уже не вспоминал.

Телеграмма Циммерманна

Телеграмма Циммермана

Проигранное сражение за глобализм

Вступление США в Первую Мировую обросло множеством мифов. Три из них наиболее живучи и системны. Первый — что главную роль во втягивании США в европейскую кампанию сыграли британцы11. На мой взгляд, это большое преувеличение. Британия, как и Франция, отчаянно нуждалась в американской военной помощи, но одновременно побаивалась её. И как мы увидим в следующей части эссе, не без основания. Но даже если бы Корона ни в чём не сомневалась, ей всё равно требовалось нечто большее, чем дипломатические усилия. Да и Берлин, хоть и проиграл в затеянной им трансатлантической игре нервов, вполне мог выйти сухим из воды, если бы не готовность части тогдашней американской элиты выйти наконец за рамки доктрины Монро. Когда у этой элиты появился шанс, она немедленно им воспользовалась.

Второй миф — что Америка вступила в боевые действия к шапочному разбору, когда всё уже было решено. Третий — что с 1917 года Соединённые Штаты окончательно и бесповоротно встали на путь интервенционизма. Любопытно, что последние два мифа в равной степени (но для разных целей) распространяются и пересказываются как противниками, так и сторонниками вильсонианства в США, как почитателями, так и ненавистниками США во всём мире.

Ни одно качество в человеческой природе не является столь же сильным, как желание устанавливать правила поведения для других людей.

Уильям Говард Тафт

Соединённые Штаты действительно объявили войну Германии и Австро-Венгрии в тот момент, когда противоборствующие европейские блоки провоевали уже почти два с половиной года. Современные историки полагают, что к 1917-му страны Оси уже проиграли. Что ж, возможно, но это чистой воды послезнание. А тогда ситуация виделась как весьма неопределённая и, более того, пугающая — для Антанты. Не только германские, но и англо-французские ресурсы были подорваны неведомой доселе бойней, с невероятной скоростью пожирающей металл, порох, продовольствие и людей. Россия, подорванная революцией, сначала стала терпеть военные неудачи, а затем и вовсе вышла из войны, что позволило Германии перебросить целых пятьдесят дивизий на Западный фронт и начать весной 1918-го казавшееся неостановимым весеннее наступление. В начале лета 1918 года некоторым немецким дивизиям оставалось пройти до европейских столиц 100-150 км.

Именно тогда в Европу стали прибывать американцы — аж по 10 тысяч человек в сутки. Не стоит забывать и о заокеанских поставках. Весеннее наступление захлебнулось во многом благодаря тому, что “битва боекомплектов” дальней артиллерии теперь неизменно складывалась в пользу союзников. Да и американские военные сыграли важную роль в отражении этого наступления, а также в так называемом Стодневном наступлении союзников, которое, по сути дела, и поставило точку в войне.

Казалось, Вильсон был на коне. С самого первого дня участия США в войне он разрабатывал принципы послевоенного устройства мира. Для этого была учреждена специальная исследовательская организация — Inquiry12, на основе которой позже возник один из самых влиятельных мозговых центров США — CFR13. Возглавили орган советник президента “полковник” (на самом деле абсолютно штатский человек) Эдвард Хаус и философ Сидни Мизес. Результатом работы экспертов стали “Четырнадцать пунктов” Вильсона, в которых были описаны основы нового миропорядка, а также речь президента перед Конгрессом, в котором цель Великой войны была определена как “конец всех войн” и установление долгого и справедливого мира. Слова “глобализация” тогда ещё не изобрели, а вот о распространении демократии14 в “Пунктах” сказано со всей определённостью. Равно как и свободе мореплавания и торговли, правах человека и “принуждению к соблюдению правил”. Четырнадцатый тезис провозглашал создание Лиги Наций.

Но, как и за весенним наступлением Германии маячило её бесславное поражение, так и военный триумф 28-го президента США стал преддверием его политического унижения. То, что позже лидеры Демпартии назовут “блистательной эпохой”, стало очень коротким периодом в истории Соединённых Штатов. “Пункты” были восприняты в штыки по обе стороны Атлантики. “Справедливые границы” и отказ от репараций были отвергнуты союзниками, а Лига Наций — американскими законодателями. С Конгресса словно спало наваждение. Он почти с тем же единодушием, с которым была поддержана отправка американских парней за океан, отверг и многосторонний Версальский мирный договор, и идею о наднациональной организации, решающей вопросы войны и мира.

США не ратифицировали соглашение о Лиге Наций и долго заключали отдельные, двухсторонние договоры о мире с каждой из стран бывшей Оси. Сам Вильсон пробыл на мирной конференции в Европе целых шесть месяцев, чем вызвал злые насмешки на родине15. За океаном он заразился испанкой, которая окончательно подорвала его здоровье. Он вернулся домой разбитым и практически недееспособным человеком16. Почти никто уже не воспринимал его всерьёз. Как, впрочем, и его идеи.

Соединённые Штаты отшатнулись от интервенционизма и даже начали выплачивать госдолг. Впереди были Ревущие Двадцатые, Великая Депрессия, новая эра изоляционизма и первая холодная война, в которой участвовали США. Война, о которой мало кто сегодня вспоминает. Но об этом — в следующий раз.

1 США поддержали филиппинскую революцию и в 1898 году отвоевали значительную часть архипелага у Испании. По мирному договору испанцы покинули Филиппины. Следом возник конфликт между местными революционерами и экспедиционным корпусом США. Американский Конгресс счёл, что местные жители не готовы к самоуправлению. Война продолжилась с другим составом участников и завершилась в 1902 году. Тогда Вашингтон впервые в своей истории начали строительство национального государства за пределами своих границ. Президент Вудро Вильсон объявил, что филиппинцы “вполне готовы” ещё в 1921 году, но окончательную независимость Филиппины обрели лишь в 1935-м. Однако уже начиная с ранних 1910-х в вашингтонском истеблишменте преобладало мнение, что Филиппины — это “too much”, Соединённым Штатам не следует вести дела так далеко от своего континента. Ещё бы чуть-чуть, и сходная судьба постигла бы Гавайи, но начавшиеся трения с Японской империей всё изменили. Но штатом США Гавайи стали лишь в 1959 году.

2 И обожатели, и ненавистники Вудро Вильсона — все называли его “мечтателем”. Во многом этот эпитет придумал себе сам 28-й президент США. Знаменитая цитата о мечте взята из его мемуаров: “Мы становимся великими благодаря мечтам. Все большие люди  мечтатели. Они видят вещи в мягкой дымке весеннего дня или в красном огне долгого зимнего вечера. Некоторые из нас позволяют этим мечтам умереть, но другие питают и защищают их; ухаживают за ними в плохие дни, пока они не приведут их к солнечному свету”, — и т.д. Скорее всего, эти строки писала вторая жена президента Эдит Вильсон, которая после очередного ишемического инсульта супруга (всего, как сегодня считается, Вильсон перенёс их три) взяла на себя многие его обязанности и “записывала” за ним его мысли. В конце XX столетия каждому выдающемуся либеральному деятелю (а не только Мартину Лютеру Кингу) западными историографами была присвоена своя особая мечта. Мечтой Вильсона был назван мировой либеральный порядок. Это, видимо, верно, вот только ничего подобного ни сам Вильсон, ни его супруга не писала. Цитата о мечте не заканчивается никаким политическим выводом.

3 На английском языке — Progressive Era. В обыденной речи слово “progressive” означает “прогрессивный”, но в политическом лексиконе значение этого слово другое. Если кто-то называет себя “progressive”, значит, он считает себя сторонником левой прогрессистской повестки. В Прогрессистскую Эру XIX-XX вв. прогрессистами были “все уважаемые люди” — левые и правые, демократы и республиканцы. Стоит отметить, эра была не слишком долгой. Считается, что она длилась с 1890-х по конец 1920-х. Прервала её победное шествие Великая Депрессия. В последнее время принято сужать рамки Прогрессистской Эры — с 1896 по 1916 гг. Современные идеологизированные историки ограничили её сверху, чтобы столь светлое время не включало в себя вступление США в Первую Мировую войну (в 1917-м). А 1896-й выбран с другим прицелом. В апреле этого года появилась первая общепринятая работа о влиянии содержания углекислого газа в атмосфере на климат. Эта работа была опубликована в издании London, Edinburgh, and Dublin Philosophical Magazine and Journal of Science, а годом ранее представлена на суд Шведской королевской академии наук, но сочтена неубедительной.

4 В основном именно эти заводы в 1941–1943 гг. снабжали Советский Союз столь необходимыми ему порохами и прекурсорами к ним, а также легирующими добавками к броневой стали по программе Ленд-Лиза.

5 В англоязычном варианте — Preparedness Movement.

6 До 1947 года должность главы военного ведомства называлась “министр войны” (в американском табеле — Секретарь войны, Secretary of War). Лишь после Второй Мировой войны в ходе реформы управления вооружёнными силами была учреждена должность министра (секретаря) обороны. Одновременно с этим были учреждены должности министров армии и флота, причём министр армии поначалу имел почти те же полномочия, что и министр войны. Так что, помимо изменения названия ведомства, решалась также задача приведения всех видов и родов войск США под единое командование.

7 Территории современных Техаса, Аризоны и Нью-Мексико окончательно перешли под контроль Соединённых Штатов после мексикано-американской войны 1846–1848 гг., однако судьба этих штатов разная. Техас завоевал себе независимость от Мексики самостоятельно и затем запросил вхождение в Союз, а Аризона и Нью-Мексико стали штатами позже, а поначалу были просто территориями, купленными Вашингтоном у южного соседа.

8 Так и случилось в реальной истории. Соединённые Штаты объявили войну Германии 6 апреля 1917 года (Австро-Венгрии — в декабре того же года), но американские войска стали прибывать в Старый Свет лишь через несколько месяцев. Ощутимым присутствие вооруженных сил США на западном фронте стало лишь в 1918 году. А вот военные грузы пошли через Атлантику и Тихий океан практически сразу. Это был, конечно, не Ленд-Лиз, но грузы отправлялись союзникам фактически под честное слово. Отправлялись грузы и в Россию, но она, выведенная из равновесия революцией и страдающая от транспортного кризиса, попросту не смогла эти грузы переварить. В Архангельске, Мурманске и Владивостоке все склады были забиты оружием, боеприпасами и продовольствием, прибывшими из США. Одной из причин, по которым американские войска высадились на северо-западе и Дальнем Востоке России после октябрьского переворота и заключения брестского мира в 1918-м, было недопущение захвата этих складов немцами и японцами. Позже и советское правительство, и окружение Вильсона утверждали, что единственной целью интервенции было недопуск к оружию большевиков, но архивные документы говорят об обратном.

9 Трансатлантические коммуникации Германии в ходе войны были затруднены — Британия отрезала противника от телеграфного сообщения через Атлантику ещё в 1914 году. Дипломатические телеграммы передавались по радио, но не напрямую (такой мощности аппаратуры у немцев не было), а через ретрансляционные станции. Одна из них, в Порткурно, была под контролем британской разведки, о чём, судя по всему, в Берлине знали. Кроме того, промежуточной релейной точкой была станция фирмы Telefunken в Нью-Йорке, откуда телеграмма была переправлена в мексиканское посольство в США. Станция в то время находилась не под гражданским руководством, а под контролем ВМС США. Таким образом, послание могло быть перехвачено дважды. Альтернативные маршруты для передачи телеграммы Циммермана не использовались.

10 Полный текст телеграммы Циммермана таков: “Мы намерены начать с 1 февраля беспощадную подводную войну. Несмотря ни на что, мы попытаемся удержать США в состоянии нейтралитета. Однако в случае неуспеха мы предложим Мексике: вместе вести войну и сообща заключить мир. С нашей стороны мы окажем Мексике финансовую помощь и заверим, что по окончании войны она получит обратно утраченные ею территории Техаса, Нью-Мексико и Аризоны. Мы поручаем вам выработать детали этого соглашения. Вы немедленно и совершенно секретно предупредите президента Каррансу, как только объявление войны между нами и США станет совершившимся фактом. Добавьте, что президент Мексики может по своей инициативе сообщить японскому послу, что Японии было бы очень выгодно немедленно присоединиться к нашему союзу. Обратите внимание президента на тот факт, что мы впредь в полной мере используем наши подводные силы, что заставит Англию подписать мир в ближайшие месяцы”.

11 Позже то же самое будут говорить о вступлении США во Вторую Мировую войну.

12 Inquiry (англ.) — исследование, расследование.

13 Council for Foreign Relations — Совет по внешнеполитическим отношениям.

14 В “Пунктах” это называлось “способствованием повсеместному торжеству свободы”.

15 Вудро Вильсон стал первым американским президентом, который выехал за пределы США, находясь на посту.

16 Историки до сих пор спорят, что стало причиной плачевного состояния 28-го президента США — последствия заражения вирусом H1N1 или очередной ишемический инсульт.

Часть I

Часть II

Дмитрий Дробницкий

 

Тэги: