АНАРХИСТЫ НА СЛУЖБЕ У «ЖЕЛЕЗНОГО ФЕЛИКСА»

Процент выходцев из «мелкобуржуазных партий» в органах ГПУ-НКВД был самым высоким

20 декабря 1917 года Совнарком образовал Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. С тех пор ЧК стала символом ужасов «коммунизма». Однако на самом деле вожди государственного социализма не придумали ничего нового. Они во многом скопировали учреждение буржуазной революции – Комитет общественной безопасности при якобинском Конвенте. И в этом нет ничего удивительного. Ульянов-Ленин, большевики, и даже левые эсеры любили сравнивать себя с якобинцами времен Великой французской революции.

Более того – надо помнить, что первоначально в РСДРП(б) не считали Октябрьский переворот (термин – тоже аутентичный) социалистической революцией, а всего лишь видели ее последовательным развитием революции буржуазно-демократической. Ну а их особая Комиссия, на манер французского комитета, должна была бороться со всякого рода реакцией.

Поэтому первоначальный состав ВЧК был многопартийным. Предом был большевик Феликс Дзержинский, а его замом – левый эсер Вячеслав Александрович (Дмитриевский). Паритетным был состав коллегий ЧК и на местах. Более того – в этом будущем карательном органе государства нашли свое место и его принципиальные противники – анархисты. «Бешенные» – если пользоваться терминологией Великой Французской революции. Из бывших анархо-экспроприаторов и «лесных братьев» был, например, Яков Петерс, одно время даже временно возглавлявший ВЧК. В 1911 году против него организовали в Лондоне целую армейско-полицейскую спецоперацию, которой лично руководил министр внутренних дел Уинстон Черчилль. 

Анархисты шли в чекисты далеко не случайно – ведь они были лютыми врагами буржуазии и контрреволюции, значительно более жесткими, чем сами большевики. И в понимании бывших анархо-боевиков, к тому же отсидевших и ожесточившихся по царским «централам», ВЧК была органом беспощадной «народной расправы». Но первыми из революционного лагеря, на кого обрушился «карающий меч революции», стала наиболее радикальная часть анархистов – «Черная гвардия». Это произошло уже в апреле 1918 года.

Однако случались и обратные примеры. Часть чекистов впоследствии перешла к анархистам – например, командир чекистского «спецназа», Особого отряда ВЧК Дмитрий Попов после левоэсеровского мятежа 6 июля 1918 года бежал к Нестору Махно и объявил себя правоверным анархистом. Некоторые из них становились потом и анархо-бандитами, как воспетый в городском фольклоре Ленька Пантелеев – но это было уже во время «предательства революции», при НЭПе, который не приняли многие идейные революционеры.

Уполномоченные ВЧК. Фото из Государственного архива Свердловской области

Разным был не только идейный, но и моральный облик служащих Всероссийской ЧК. Безусловно, ее костяк составляли революционные романтики. Но в связи со спецификой службы, в учреждении оказалось немало различных авантюристов, а иногда встречались люди с преступными наклонностями. В обстановке всеобщего хаоса в «чрезвычайку» просачивались откровенные уголовники, и даже агенты царской полиции. Случались и грабежи в личных целях во время обысков, и расстрелы невинных. Власть развращает, и абсолютная власть над жизнью и смертью, доверенная ЧК во времена «красного террора», опьяняла многих вчерашних недоучившихся гимназистов или выходцев с городских окраин. Однако кровавая разнузданность всевозможных «белых» и националистических контрразведок намного опережала красную ВЧК.

В двадцатые-тридцатые годы процент выходцев из «мелкобуржуазных партий» в органах ГПУ-НКВД был самым высоким. Достаточно сказать, что НКВД долгое время возглавлял бывший анархо-коммунист Генрих Ягода, а несколько его заместителей также были бывшими анархистами. Легендарный махновский контрразведчик Лев Задов (Зиньковский) вернулся в СССР и служил в Одесском управлении НКВД, а левый эсер Яков Блюмкин заслужил славу непревзойденного «нелегала». По линии советских спецслужб работали за кордоном даже эсеры Григорий Семенов и Лидия Коноплева, которые участвовали в организации убийства Володарского и готовили покушения на Ленина и Троцкого в августе 1918 года – причем, это как раз и явилось поводом к введению «красного террора».

Психология и специфические навыки боевизма и конспирации, которой так отличались анархисты, эсеры и максималисты, при условии их отречения от прежних взглядов, очень ценилась на оперативной работе в ГПУ-НКВД. Правда, их товарищи, которые не отреклись от своих анархо-коммунистических и социал-революционных идей, ренегатов очень не любили – летом 1919 года в Киеве они организовали на Блюмкина сразу несколько покушений.

А к 1937 году бывший «вооруженный отряд партии» превратился в расстрельную команду, сначала уничтожившую все социалистические партии, а затем перебившую верхушку партии большевиков. Говорили, что Ежов даже метил на место Сталина – но эти версии пока не нашли документального подтверждения. Факт в том, что последними в расстрельные ямы легли сами сотрудники НКВД во главе со своими наркомами и их замами, которые штамповали дела и исполняли приговоры в 1937 году.

В двадцатые годы анархисты и левые эсеры называли большевистский НЭП «чекистским капитализмом». С рыночными экспериментами в СССР было быстро покончено – но характерно, что пророчество критиков «слева» полностью сбылось в девяностые годы. И это, наверное, было бы самым обидным для бывших политзаключенных и романтиков революции, в кожаных тужурках и с маузерами на боку, собравшихся в декабре 1917 года бороться с «контрой» – во имя счастья и свободы трудящихся всего мира.

Юрий Глушаков