«Буря в пустыне»: как Горбачёв сдал важного ближневосточного союзника

17 января 1991 года началась операция так называемых многонациональных сил – сателлитов США против иракской армии, занявшей 2 августа 1990 года Кувейт. Политическое руководство СССР полностью поддержало действия Вашингтона.

Американская операция явилась второй фазой военного ответа противников Ирака; первой его фазой была операция «Щит пустыни» по развертыванию группировки войск США и их союзников близ границ Ирака. 17 января начались массированные удары авиации антииракской коалиции. В первые три дня количество самолетовылетов доходило до 3-4 тысяч в сутки. 

Прекращению авианалетов не помогла даже устроенная иракцами акция по спуску в воды Персидского залива 816 тысяч тонн нефти с прозрачным намеком американским союзникам Кувейта, что даже в случае их успеха освобождать будет почти нечего, нефтепромыслы будут разрушены. Ещё добрый месяц с лишним самолеты коалиции утюжили иракские позиции, базы, склады, пути снабжения, совершая по 700-800 вылетов в день. После окончания кампании оказалось, что иракцы лишились трети водоочистных и водо-канализационных сооружений. Страна была разрушена.

Оказать серьёзное противодействие американцам иракские вооруженные силы были не в состоянии. Боевых самолетов последних поколений у Багдада было в 13 меньше, вертолетов – в 16, танков – вчетверо. С учетом равнинно-пустынного рельефа местности США могли не опасаться «второго Вьетнама» с риском получить резкий рост антивоенных настроений внутри своей страны. Наоборот, боевые действия против Ирака стали «витриной образцовой войны», как подают её с тех пор западные СМИ. Это же не Сомали, куда американцы сунулись было в 1993 году: как только сомалийцы отстреляли несколько десятков «джи-ай», уложив их трупы штабелями перед фотокамерами, «миротворцы» быстро убрались восвояси. Неприемлемый ущерб, однако.

То ли дело Ирак, где за все время кампании погибли от силы несколько сот солдат коалиции. Да и то добрая половина от несчастных случаев либо от «дружеского огня», когда по ошибке свои стреляли в своих. Потери иракских военнослужащих, по разным источникам, исчислялись количеством от 25 до 100 тысяч человек при 71 тысяче взятых в плен. Это не считая мирных жителей, ставших жертвами «гуманитарных бомбардировок» или эпидемий вследствие разрушения водоочистных сооружений.

Значение победы США над Ираком воистину громадно. Американцы изжили вьетнамский синдром, показав, что можно побеждать сильные государства с многочисленными армиями при минимальных потерях благодаря огромному преобладанию современных видов вооружений. 

К этому надо добавить установление еще более сокрушительного, чем прежде, доминирования США в одном из богатейших нефтеносных районов мира, размещение в Кувейте мощнейшей американской базы со 130 тысячами военных и разорение Ирака, который многие годы был вынужден выплачивать в виде репараций добрую треть своего бюджета…

***

А что выиграл на этом фоне Советский Союз? Кроме, конечно, укрепления имиджа «миротворца» для новоиспеченного (в октябре 1990 года) лауреата Нобелевской премии мира Михаила Сергеевича Горбачева? 

Да, никто не спорит: Ирак захватил Кувейт, мотивируя вторжение тем историческим фактом, что этот эмират с 1875 году относился к вилайету Басра Османской империи, то есть являлся одной из провинций Ирака. 

Были между Ираком и Кувейтом и территориальные споры, и обвинения в том, что Кувейт качает нефть с находящихся у общей границы иракских нефтеносных месторождений. А главное, за что Саддам Хусейн «обиделся» на кувейтское руководство – это совместное с Саудовской Аравией обрушение цен на нефть в 1986 году. 

К лету 1986 нефть упала в 2,5 раза, до 12 долларов за баррель. И если для СССР на том этапе это было досадно, но еще не смертельно, то Ираку, имевшему львиную долю экспортных поступлений благодаря нефти, такой обвал был сродни нокауту. Ведь Ираку надо было отдавать долги, накопившиеся за годы войны с соседним Ираном (1980-1989)!

Примечательно, что после занятия иракской армией Кувейта цены на «черное золото» подскочили 12 долларов до 41 доллара. Соединённым Штатам даже пришлось тогда распечатать свой стратегический запас, но после разгрома Ирака все вернулось на круги своя: стоимость нефти снизилась до 17, а потом и до 12 долларов. А ведь в период правления Горбачева внешний долг СССР вырос из 31 млрд. долларов на 1985 год до 67 миллиардов (это минимальная оценка; встречаются цифры 96 и даже 140 миллиардов!). В той ситуации доходы от нефти очень пригодились бы Советскому Союзу!

***

А вообще, Ирак, как бы потом ни шельмовали Саддама Хусейна, занимал в международных отношениях однозначно антиимпериалистическую позицию. Страна успешно решала задачи борьбы с бедностью и неграмотностью, соперничая с нефтяными монархиями этого региона. Последние же были, мягко говоря, недругами Советского Союза. 

И древнюю формулу «враг моего врага – мой друг» никто не отменял. А Багдад ведь был не просто «врагом моего врага»: Москва еще в 1973 году заключила с ним Договор о дружбе и сотрудничестве. С Ираком были подписаны многомиллиардные контракты, в 1991 году в этой стране работали 5 тысяч советских специалистов! 

Миллионная иракская армия была достаточно боеспособной. Ей хватило бы поставок ЗРК С-300 (или даже попроще) – и американский авиа-блицкриг провалился бы, а страх заработать «неприемлемый ущерб» охладил бы разгоряченные мозги заокеанских стратегов. Однако горбачевскому руководству Союза не хватило пороху не только на это, но даже на то, чтобы наложить вето при голосовании 12 (!) резолюций Совета Безопасности ООН, осуждавших Ирак. 

К тому времени в духе горбачёвского «нового мЫшления» уже были преданы дружественные политические руководители социалистических стран Восточной Европы, без малейшей компенсации было допущено объединение Германии, были подписаны невыгодные договора с Соединёнными Штатами. 

И, как говорится, потерявши голову, по волосам не плачут. Ирак с его богатейшими запасами нефти был тоже сдан Западу. Запад это даже не оценил – привык уже. А перипетии победоносной для США «Бури в пустыне» навсегда остались горьким уроком того, как не следует поступать в международной политике.

Юрий Носовский