Человек жующий

В начале третьего тысячелетия от Рождества Христова в моду вошёл человек, пробующий всё на ощупь и на вкус. Человек чувственный, человек жующий. Биография великих людей теперь не мыслится иначе как через постельные приключения, а приобщение к высотам духа – через дегустацию тех блюд, которые предпочитал титан духа, и указание, где сегодня такие же кушанья могут отведать солидные господа. Активно заплодоносили представители невиданных прежде в России профессий – ресторанные критики и специалисты-бордельеро. Грянул культ «раскрепощённого тела».

Это тело и лечится снадобьями с соответствующими названиями. Заходишь в аптеку и видишь в продаже препарат с названием «Санта-Русь». «Санта-» –транслитерация католических названий и означает «святая», «святой»: бывает Санта-Мария, бывает Санта-Клаус. Уж если «Русь», так «Святая». Но как-то не идёт. Ведь лекарство-то – от поноса! Какая философская мысль при этом была в голове тех, кто изобретал название? Что было в мозговой коре этой головы, а что, гм, в подкорке? Глум? Зато раскидисто, широко, как бы мейд ин не наша, значит – качественное и с модной издёвкой над родиной и её историей. Вообще с названиями лекарств творится ныне что-то чрезвычайно литературное и изящное до обморока. «Виардо» и «Медный всадник» – лекарства от простатита. «Золотой конёк» и «Красный корень» – от импотенции. «Мадонна» с картинкой Рафаэлевской богоматери с младенцем – витаминно-минеральный комплекс. «Санта-Русь» вписалась в этот ряд вполне органично.

Древний мифологический принцип гласит: инвокация вызывает эпифанию. Иными словами, что закликнешь словом, то и явится. Также недуг как антимир в магическом мироощущении требует антиповедения, поэтому суеверные люди убеждены, что дурными, бранными словами можно прогнать болезнь, она испугается и убежит. В любом случае этот принцип «правильного слова» лежит в основе магии, но никак не научных представлений и не христианского отношения к проблемам здоровья.

Что изволите на десерт, когда вылечитесь от всех болезней? Вот в Белоруссии протестантки-затейницы испекли тортвесом 25 килограммов в форме Библии – в честь 500-летия издания Св. Писания Франциском Скориной (ил. 1). И радостно скушали. Надо полагать, особое вдохновение они испытывали, вонзая нож в такое Писание и поглощая его до последней крошки. Вообще торты в форме Библии – довольно распространённая кулинарная форма в разных частях света.

Кому показалось мало, тот может отведать тортик в форме головы Христа, изготовленный в США. Терновый венец из тёмного шоколада, говорят, по вкусу прекрасно гармонирует с шоколадом молочным, из которого сделана кожа Иисуса. Попробуйте Бога на зубок, приглашают кулинары. Сначала можно нос откусить, потом и глазки.

Заглянешь в наш винный отдел магазина, шикарно ныне именуемого простым русским словом «шоп», и видишь вина «Душа монаха», «Старый монах», «Орден монаха». И в каком это смысле вино – «душа» клирика? В смысле «истина – в вине»? Так думали римляне-язычники, христиане придерживаются на этот счет несколько иного мнения. Зато круто, ведь и с причастием вино почему-то связано… Правда, когда скажешь приятелю, что выпил «душу монаха», как-то серой тянет… А вот еще «Исповедь грешницы красное полусладкое» и «Исповедь грешницы белое полусладкое». Красная исповедь почему-то стоит дороже белой. Ну, на Западе давно существует вино «Христовы слёзы», так что есть с кого брать цивилизованный пример.

Конечно, душа больше пищи (Матф. 6.25), и не входящее в уста оскверняет человека, а исходящее из уст его (Мк. 14-23). Однако пища передаёт важнейшие для социума общественные коды. В Евхаристии мы причащаемся Телом и Кровью Христа под видом хлеба и вина, и никто из христиан не станет причащаться просфорой в форме главы Иисуса, откусывая от неё нос. Ну не выходит два в одном. Тут или крест сними, или штаны надень. Содержание требует определённой формы. Ты или веруешь, или глумишься, и фифти-фифти не бывает. Сказано: если соблазняет тебя твой глаз, вернее его вырвать, а если в соблазн вводит рука, отсеки её, ибо это лучше, чем быть ввергнутым в геенну огненную (Мф. 5, 29-30). В глубокой древности акт еды трактовался космогонически: как умирание и воскресание космоса. В этом и состоит в самом общем смысле таинство Евхаристии, но и вообще ритуалы, связанные с трапезой и особым к ней отношением, – непременная составная часть обрядов календарного цикла, дней рождения, свадьбы, похорон.

Все эти «мелочи жизни» – сакральные слова и формы, придаваемые неподобающим предметам, – на самом деле выглядят прямым кощунством. А кощунство – смертный грех.

А вы говорите – «мелочи». Из таких-то мелочей и жизнь наша складывается. Как? Благочестиво? Ну, с именем музы Тургенева и поэмой Александра Сергеевича, со сладкой Библией на десерт и предлагаемой под ваш нож головой Спасителя. Всё в цветах, все в кисее и во фраках, обитают в эмпиреях и заняты духовностью. Это только бездуховным лузерам вроде меня чего-то не хватает, а что-то чересчур, всё ноют и ноют, образованность свою хочут показать, потому и говорят о непонятном. А вот она – духовность. Навалом. Бери – не хочу.

Анна Яковлева