Д. Евстафьев о многовекторности лидеров Турции и постсоветских стран Евразии

На вопросы «Ритма Евразии» отвечает профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Дмитрий Евстафьев.

Шёлк и масло, капнутое на бумагу, – узнаёте политика?

– Турецкий президент Реджеп Эрдоган возвращение Крыма в Россию назвал «аннексией». Понимая, что вопрос по статусу Крыма решен, Турция тем не менее выразила готовность принять участие в саммите «Крымская платформа».  При этом турецкая элита чётко понимает, что данный шаг не может не отразиться на российско-турецких отношениях… 

– Эрдоган в контексте Крыма – это не наша главная проблема, особенно по сравнению с Эрдоганом в контексте Кавказа. Использую следующие символы: Эрдоган – это шелк и масло, капнутое на бумагу. Шелк становится того оттенка, какого оттенка свет, принимая цвет света. Он такой, каким ему позволяют быть. Масло на бумаге распространяется через поры в бумаге, а Эрдоган распространяет свое влияние там, где испытывает наименьшее сопротивление. Сейчас наименьшее сопротивление оказывает Кавказ, причем Южный, где он встречает деградирующие общества (Грузию и Армению) и где Эрдоган «освещает» свет.

А Крым… Зачем ему идти в заведомо рискованном направлении, где бонусы, конечно, есть, но можно и по морде получить? Он уже пытался «сломать модель» в Восточном Средиземноморье (вокруг Кипра) и пришлось делать даже не один, а полтора шага назад. А нас после трех циклов «бодания» в Идлибе «султан» побаивается.

Россия в его восприятии – уж точно не бумажный тигр. Поэтому Эрдоган будет всячески на словах показывать свою нацеленность на Крым, более того, подыгрывать хватающемуся уже практически за любую соломинку руководству Украины в антироссийской (и конкретно антикрымской) риторике, даже продаст Киеву беспилотники, Но на практике… Нет, конечно, поставить под свой контроль Крым Эрдоган очень бы хотел. Но не сейчас, в момент явного кризиса своей политики внутри страны, и не платя за это слишком дорогую цену.

Реально, если что Эрдогана в Северном Причерноморье и интересует, то это Приднестровье и дельта Дуная. Вот это реальный геополитический актив, который откроет дорогу к восстановлению былого величия.

 И с учетом ситуации на Украине и в Молдове этот рывок будет происходить в «порах бумаги». Мы, я думаю, даже не представляем себе масштабы политической и социальной деструкций в этом секторе Причерноморья.

И если бы только Крым…

– Дмитрий Геннадьевич, интерес представляет ваша точка зрения на вопрос непризнания Крыма постсоветскими странами Евразии. Надо отдать должное, в Генассамблее ООН антироссийскую резолюцию они не поддержали, но и официально не признают Крым. Хотя по большому счёту признание или непризнание Крыма другими государствами юридического значения не имеет, так как Крым – субъект РФ, а не государство. Как долго вопрос будет упираться в политический контекст, в котором присутствуют США, ЕС и Турция?

– А это важно? Мне кажется, это не имеет принципиального значения. Страны постсоветского пространства, включая страны ЕАЭС, – это «ведомые», за исключением двух – Узбекистана и Азербайджана, самостоятельный геополитический потенциал остальных государств в целом минимален. Это обстоятельство политические элиты этих стран понимают и стремятся выжить через политику многовекторности, которая в принципе не предполагает однозначных ответов ни на один принципиальный вопрос ни во внешней политике, ни в экономике.

Многовекторность предполагает циклы сближения, на каждом из которых решаются частные экономические задачи, иногда даже просто шкурные задачи сиюминутно господствующих групп в элите. И если бы это касалось только Крыма…

Страны ЕАЭС не могут принять принципиальных решений о выводе Евразийского союза за рамки зоны свободной торговли. Но рано или поздно «колебательный цикл» многовекторности становится слишком размашистым, как в Белоруссии в прошлом году и, кажется, в Казахстане в нынешнем. И тогда возникает неизбежная необходимость «спасаться» под крылом одного из крупных игроков.

Не факт, что России надо спасать центральноазиатские «режимы», но то, что как минимум три из них в своей многовекторности уже начинают сталкиваться с критическими рисками развития, причем разными (Таджикистан и Туркменистан – вызов «Талибана»*, а Казахстан – преимущественно внутрисоциальными), это очевидно. Хотя они пока не осознают их в качестве критических. Вот когда осознают…

Тогда не только Крым за Россией признать придется, но и сделать многое из классических проявлений признания сюзеренитета, на которые так богата многовековая и очень мудрая культура этого великого региона.

И мы должны будем все эти проявления с благодарностью принять, ничем не напомнив нашим замечательным партнерам об их «многовекторной» позиции. Просто помня о ней.

– При каких условиях Белоруссия признает Крым российским и когда остальной мир поймёт, что статус Крымского полуострова больше не изменится?

– Думаю, Лукашенко будет удерживаться от признания Крыма «до последнего». Мне кажется, для него это стало – пусть и ошибочно – совершенно неким символом окончательной утраты «самости». На мой взгляд, в поведении белорусского руководителя есть нечто иррациональное, и это плохо. Нельзя быть настолько зацикленным на вопросе, который в действительности уже не просто решен, но решен окончательно. И вопрос признания Крыма, если честно, не самая большая проблема в отношениях России и Лукашенко.

Самая большая проблема в том, что белорусское руководство уже окончательно запуталось в своей пропаганде, многовекторности, интригах, «схемах», провокациях. Запуталось настолько, что у него остается все меньше ресурса, да и времени для реального развития страны, не говоря уже о Союзном государстве. Но вообще, отмечу, что не только Лукашенко стал терять иррациональность поведения.

Да и некоторые руководители постсоветских центральноазиатских государств стали всерьез верить в мифы о том, что Запад вот-вот испугается их сближения с Китаем и приедет их перекупать. Это не смешно, а, скорее, грустно, поскольку открывает дорогу как раз реализуемым США (и здесь участие Великобритании уже никто не может оспорить) сценариям хаотизации. А это уже прямой вызов для России.

– 23 августа состоится саммит «Крымской платформы», в ходе которого Киев планирует обсудить вопрос «возвращения» полуострова. Украина с её ковид-статистикой приглашает присоединиться к мероприятию США, Турцию, Великобританию, Канаду и страны Евросоюза. На какой итог «Крымской платформы» рассчитывает Зеленский как президент Украины?

– «Крымская платформа», придуманная командой Зеленского, – классный (без иронии) политтехнологический ход, равного которому с российской стороны, увы, придумано ничего не было.

Думаю, за концептом «Крымской платформы» стояли американцы и, допущу, британцы. Хотя это, скорее, американский институциональный стиль – создать инструмент втягивания партнера/оппонента в «диалог» как бы нейтральный, но заведомо на своих условиях, а потом ломать. Это американская классика.

С другой стороны, есть и британская классика – обсуждать судьбу других (государств, народов) без их участия, «своим здоровым коллективом». Ровно так британцы «обтяпали» раздел Чехословакии в 1938 году в Мюнхене. Но есть нюанс – эта качественная политтехнология оказалась в пространственном и контекстном вакууме. Потому что все немного изменилось: изменилось в Вашингтоне, где Блинкен потерпел ряд чувствительных поражений, изменились приоритеты американской политики (оказалось, что, несмотря на все красивые планы, замедлить сползание к конфронтации с Китаем не удалось), с Европой все оказалось сложнее, чем думалось… Словом, контекст изменился очень сильно. И осталась «платформа» и британский эсминец у берегов Крыма.

Сказанное мною выше никак не отменяет необходимости внимательно отслеживать процесс и думать над чем-то концептуально похожим в наших интересах. Конечно, не по российскому Крыму. Тут обсуждать нечего. А вот по другим направлениям российской политики подобный подход вполне мог бы быть применим.

Почему бы, к примеру, не создать «Мариупольскую платформу» в Таганроге, «Нарвскую» в г. Кингисеппе Ленинградской области, поговорить в Минске о давно назревшей необходимости возвращения Данцигу статуса «вольного города»? Где, как не в Гаване обсуждать дальнейшую демократизацию США и восстановление социальной справедливости в отношении потомков рабов?

Последнее – особенно актуально. Нужно смелее брать на вооружение наши политические трофеи из американского арсенала гибридных войн. Наша задача – отодвинуть очаги нестабильности от нашей территории, от Евразии и приблизить их к территории США. Так и только так мы создадим возможности для взаимовыгодного сотрудничества с США. 

Светлана Мамий