Донбасс оказался на распутье между автономией на Украине и интеграцией в Россию

В начале декабря в Париже состоится встреча глав государств «нормандской четверки». Между тем в конце года прекращает действие закон об особом статусе Донбасса. Все это дает повод для размышлений на тему будущего ДНР и ЛНР: станут ли они автономией в составе Украины или пойдут по пути утверждения независимости. От чего это зависит, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал политолог, директор Института миротворческих инициатив и конфликтологии (Донецк — Москва) Денис ДЕНИСОВ.

— Г-н Денисов, между Вооруженными силами Украины (ВСУ) и формированиями националистов и раньше происходили конфликты. С началом процесса разведения войск они только усилились. Насколько велика угроза, исходящая от неподконтрольных официальному Киеву формирований?

— Напряжение усилилось — да. Но для меня не очевидно, что конфликтов стало больше. Сводки по данной тематике не дают повода так говорить.

То, что данная проблема существует, для всех очевидно. Я не очень понимаю понятие «неподконтрольные официальному Киеву формирования».

В настоящее время не осталось ни одного добровольческого батальона, который бы не был интегрирован в силовые структуры Украинского государства: вооруженные силы, национальная гвардия, МВД. По факту они все интегрированы.

Другое дело, что у некоторых наблюдается странная и не всегда понятная автономия. У того же полка «Азов», например. По сути, это составное подразделение национальной гвардии. Но люди, аффилированные с данным образованием, очень часто противоречат официальной позиции государства. Иногда пытаются действовать вразрез с ней.

Для Зеленского это большая проблема. В любом случае, рано или поздно ему придется ее решать. По-видимому, решать очень радикальными методами и способами.

Если этого не произойдет, то нескольких лет будет достаточно, чтобы радикальные националисты на Украине, а то и неонацисты, смогли сформировать действенные боевые отряды.

Тогда на горизонте замаячит очередной госпереворот. Новый президент и его окружение в этом, конечно, не заинтересованы.

Исходя из той ситуации, которую мы сейчас наблюдаем, говорить о том, что власть готова идти на радикальные меры, нельзя. Сейчас это находится на уровне кулуарных дискуссий. Конкретных шагов нет.

Могут ли данные подразделения сорвать позитивные тенденции на треке безопасности? Я думаю, сейчас этого не произойдет. Они сами понимают, что провокации и действия, направленные на срыв урегулирования конфликта, им во вред. Против них могут ополчиться, помимо элит Украины, еще и западные партнеры. Последние могут просто заставить Зеленского решить эту проблему радикальным путем.

— Из отчетов Операции объединенных сил (ООС, название операции вооруженных сил Украины в Донбассе — прим. RuBaltic.Ru), в которых периодически всплывает информация об очередном найденном тайнике с боеприпасами и оружием, может сложиться впечатление, что в украинском тылу действует подполье. Имеет ли такое место быть, и каково живется людям на подконтрольной Киеву территории Донбасса?

— Вполне возможно, что оно существует. А может, это очередной миф, и не более того. Говорить о том, что в украинском тылу действует серьезная организация, противодействующая украинской политике, не приходится.

Ситуативные случаи бывают. Надо понимать, что это война. Все стороны используют совершенно различные подходы и методы для достижения своих целей.

Социология показывает, что жизнь людей на подконтрольной Украине территории Донбасса не сильно отличается от жизни в остальной части Украины. Последние несколько лет на основании отчетов управления верховного комиссара по правам человека ООН можно говорить об инцидентах, которые трагичны, но в настоящий момент это не является экстраординарной тенденцией, характеризующей ситуацию в целом. Вряд ли можно сказать, что там сейчас развиваются катастрофические сюжетные линии.

— Что должно случиться, чтобы боевые действия вновь перешли в активную фазу?

— В это меньше всего хочется верить. В настоящее время предпосылок для подобных сценариев крайне немного.

И одна, и другая сторона прекрасно понимают, что нынешние ресурсы и силы не позволяют вести войну до победного конца или широкомасштабную военную операцию. Предполагаемые сопутствующие потери точно не могут оправдать их цель.

Конфликт в Донбассе тем и характеризуется, что в нем нет стороны, тотально получающей победу над противной стороной.

Урегулирование должно быть, и оно возможно только в случае компромиссов.

Надо быть сумасшедшим, чтобы начать активные боевые действия. Тот, кто пойдет на это, скорее всего, и окажется в проигрыше.

— В конце этого года закон об особом статусе Донбасса прекращает действие. Президент России Владимир Путин сказал, что украинской стороне следует продлить его действие. А как считаете Вы?

— Относительно этого вопроса ведется много дискуссий. Во-первых, по Минским соглашениям, этот закон должен быть составной частью украинского законодательства. Здесь даже не идет речь о том, надо его продлевать или не надо. Нынешний закон ни одного дня не действовал в связи с тем, что он вводится на временной основе только при реализации пункта соглашений о выборах. В то же время он существует.

Однако после этого на Украине был принят целый ряд правовых актов, напрямую противоречащих Минским соглашениям.

В первую очередь — закон о реинтеграции. Соответственно, закон об особом статусе должен быть немного изменен. По крайней мере, из него необходимо убрать ссылку на закон о реинтеграции. В то же время в первом варианте прямо по пунктам были прописаны все аспекты, связанные с особым статусом, о которых была договоренность в Минске.

В Минских соглашениях четко прописано, что все решения по политическому треку должны быть приняты в консультациях с представителями ДНР и ЛНР.

Это должны быть прямые консультации. Соответственно, документы должны быть компромиссом. Этого нет, и это надо сделать.

Если мы посмотрим на соглашения и опыт урегулирования других политических треков, то поймем, что без прямого переговорного процесса между Украиной и представителями республик политическую составляющую реализовать не удастся.

Любое одностороннее действие Киева всегда будет спотыкаться о позицию республик.

Они будут говорить, что не учтены их пожелания, мнения. И будут правы — с точки зрения буквы Минских соглашений. Для Украины это является проблемой.

На предстоящей нормандской встрече, мне кажется, будет принято компромиссное решение. Украинская сторона, по крайней мере в рамках трехсторонней контактной группы, будет вести переговоры с представителями ДНР и ЛНР касательно нюансов и аспектов законов, принимаемых в рамках реализации Минских соглашений.

— ДНР и ЛНР существуют на карте мира уже более 5 лет. Как руководство республик представляет себе свое будущее и будущее региона?

— Об этом можно говорить исключительно на основании тех официальных действий и заявлений, которые их руководство проводит или реализует.

Во-первых, в риторике руководителей ДНР и ЛНР постоянно присутствуют тезисы об интеграции с Российской Федерацией.

Во-вторых, что противоречит этому пункту, они также выступают за реализацию Минских соглашений. Последние подразумевают, что республики остаются в едином государстве Украина. На правах автономии, на правах региона с особым статусом. На самом деле это синонимы.

Нынешние власти видят свое будущее в прямой зависимости от реализации соглашений.

Я вывел для себя простую формулу: чем больше реализуются Минские соглашения, тем более вероятно, что это будет преобразованная Украина с регионами особого статуса.

Чем меньше продвигается реализация соглашения, тем больше шансов у республик быть суверенными государствами.

Как следствие, выбирать свои внешнеполитические приоритеты — без альтернатив пытаться интегрироваться с Российской Федерацией.

Сергей Половинец