Новости

Духовные скрепы и канцелярские скрепки

Сейчас в России модно рассуждать о «мягкой силе»: о необходимости ей заниматься, её пользе в межгосударственных отношениях и даже экономии средств — вложения в хорошие отношения с различными странами окупаются контрактами, обменом достижениями в различных областях, экономией на излишних военных затратах и т.п. Но все же главный объект воздействия «мягкой силы» — обычные люди. Те люди, которые симпатизируют и любят Россию, хотят с ней дружить, поддерживать её усилия и, в свою очередь, рассчитывают на ответное доброжелательное отношение.

К сожалению, события на Украине показали, что российская модель «мягкой силы» ещё чрезвычайно далека от совершенства. Начиная с неэффективной работы с общественным мнением Украины в предмайданные годы, ошибочную ставку на келейные договорённости с узким кругом киевского политического бомонда, который после вооружённого переворота мгновенно переметнулся на сторону победителя, и заканчивая брошенными на произвол судьбы сотнями активистов пророссийских организаций и десятками тысяч обычных граждан Украины, имевших и имеющих до сих пор мужество выступать против русофобской политики нынешнего киевского режима.

Проблему можно условно разделить на три части: что привело к политическому поражению на Украине; как защитить актив пророссийского движения сейчас и в будущем; каков инструментарий возрождения авторитета российской «мягкой силы». Разумеется, детальный «разбор полётов» — это тема не для одной статьи (а в некоторых случаях и вообще не публичной дискуссии), но некоторые моменты всё же необходимо выделить уже сейчас.

Первое. Работа российских институтов «мягкой силы» абсолютно забюрократизирована и часто носит формальный календарно-плановый характер. Работа привязана к неким датам и сводится к празднованию намеченных юбилеев с той или иной степенью информационной поддержки. Между тем жизнь современного общества ежедневно бросает информационные вызовы закостенелому «плану мероприятий» и требует быстрой реакции, рождает новые идеи, нуждающиеся в доброжелательной оценке и оперативной реализации. Что будет сделано во второй половине следующего года — планировать, конечно, важно и нужно, но ещё важнее актуальная реакция на веяния политического момента, возникающие проблемы или запросы заинтересованной аудитории.

Неповоротливость российской машины «мягкой силы» связана с тем, что подавлявшее число ведущих деятельность фондов — государственные, а потому законодательно и жёстко связаны бюджетной дисциплиной. Они почти не могут вести манёвренную работу, а потому безнадёжно отстают от аналогичных западных структур, которые имеют куда большую свободу рук, включая оперативное финансирование через собственные посольства. Очевидный выход в учреждении специализированных фондов с частной инициативой — при мощных корпорациях, известных благотворителях и различных негосударственных структурах. Хватит жаловаться на вездесущий Фонд Сороса, надо учиться у него эффективной работе.

Второй и, увы, чрезвычайно болезненный вопрос — это поддержка соотечественников за рубежом. Россия может, наконец, определиться: они необходимы ей или нет? Если не нужны, то к чему вообще любые разговоры о «мягкой силе». А если нужны, то это подразумевает целый комплекс протекционистских мер для своих зарубежных союзников. Союзниками ведь бывают не только целые государства, но и отдельные граждане. Дружить с Россией должно быть престижно, выгодно, а если мы говорим об Украине, то и безопасно для семьи. Здесь даже денег не требуется — достаточно снять уродливые ведомственные барьеры.

Почему человек, рождённый и проживающий в Ялте (я говорю об известном мне конкретном случае), должен — невзирая ни на что — вернуться в Харьков — чтобы его потом отправили в Калугу, откуда он опять-таки возвращается в свою родную Ялту? Почему человек, для которого русский язык абсолютно родной, обязан несколько раз подряд сдавать экзамен по русскому языку (между прочим, по пять–шесть тысяч рублей за каждый заход) или быть обязательно рождён на территории РСФСР? Россия — в том числе и этническая Россия — значительно больше прокрустова ложа бывшей советской союзной республики.

Разнообразных ограничений десятки — и весьма большой вопрос: придают ли они современной России имидж страны не то что симпатизирующей своим соотечественникам, но и вообще современного правового государства.

Десятки тысяч людей, многие из которых пострадали именно за симпатии к России, оказываются в положении бесправных и ограбленных изгоев:

— Ах, у вас нет гражданства?

— Нет, — кротко отвечаешь ты. И в приличный административный дом тебя уже не пускают.

Я даже не говорю о позорной практике выдаче на Украину активистов антимайдана — и не надо думать, что русофобская пропаганда равнодушно проходит мимо таких подарков судьбы.

Наступательный порыв «мягкой силы» вовсе не исчерпывается протокольными мероприятиями к очередной дате. Это ежедневная, и, не побоюсь этого слова, пропагандистская работа с целевой аудиторией — в каждой стране со своей. Не только усилия специализированных СМИ (которых на данный момент недостаточно), но и массовые ознакомительные туры, и инструментарий народной дипломатии, и продуманная политика в области обучения соотечественников, и компьютерные игры, современная музыка и даже качественные сувениры. Вышеперечисленное не околонаучная фантастика, а ежедневная практика государств-конкурентов, эффективно занимающихся продвижением своей собственной «мягкой силы».

Пример Украины показал, что мелочное и равнодушное отношение имеет катастрофические последствия в борьбе за влияние на зарубежную аудиторию. Это истинное творчество и настоящее сражение, где цена ошибки измеряется сотнями тысяч человеческих судеб.