Евросоюзу придется выбирать между рецессией в экономике и политическим единством

Евросоюз, похоже, твердо решил если не прямо сейчас, так в ближайшем будущем отказаться от российских энергоресурсов. В шестом пакете санкций против России говорится о возможном эмбарго на поставки нефти. Хотя всем, включая даже самых упертых представителей руководства ЕС, понятно, что такой выбор может если не привести к полному коллапсу европейской экономики, то сделать ее неконкурентоспособной в мире. Впрочем, проблемы европейцев должны волновать россиян разве что в контексте возможных сложностей для нашей страны. О перспективах «энергетических» взаимоотношений России и Европы и о российском «повороте на восток» рассказал заместитель руководителя Экономического департамента Института энергетики и финансов Сергей КОНДРАТЬЕВ.

— Сергей Вадимович, так смогут ли европейцы обойтись без нашей нефти, нашего газа, нашего угля? 

— Без российского угля Европе придется обойтись, потому что формальное решение уже принято, соответственно, с августа будут полностью прекращены его поставки. Уже сейчас поставляются только объемы по ранее заключенным контрактам, и в ближайшие месяцы наш экспорт будет падать.

Но с углем у европейцев могут возникнуть определенные сложности. Потому что, с одной стороны, нужно заместить не так много — 50–60 миллионов тонн в год, но есть вопросы относительно того, откуда брать недостающие объемы. 

И в Соединенных Штатах, и в Южной Африке, и в Австралии сейчас нет достаточного количества свободных мощностей, которые можно быстро задействовать и осуществить такое снабжение. Да и в целом ситуация на рынке угля достаточно напряженная, потому что многие развивающиеся страны в условиях, когда спотовые цены на газ находятся в районе 1000 долларов США и выше, перешли на уголь.

— Но в Европе тоже имеются угольные месторождения.

— Знаете, почему Европа в последние годы так резко наращивала импорт угля из России? Крупнейшие европейские производители угля — Германия, Польша, Чехия — в основном добывают бурый уголь, который используется на тепловых электростанциях. Ключевая проблема — достаточно высокий уровень издержек и значительные выбросы CO2, а стоимость квоты составляет 70–80 евро за тонну. Это при том, что удельный объем выбросов при использовании такого низкокалорийного угля может достигать от 1,5 до 2 килограммов на киловатт-час. 

Это означает, что электроэнергия по определению будет очень дорогой для потребителя, помимо собственных издержек.

Также не решается проблема с поставкой коксующихся углей для европейской металлургии — но это отдельный вопрос.  Если мы говорим про энергетический уголь, то Россия поставляла половину от требуемого объема импорта Евросоюза. Надо сказать, что это были качественные угли, в основном из Кузбасса. И заместить их за счет внутренних объемов европейцам будет сложно.  

Конечно, есть потенциал для наращивания добычи бурых углей и дозагрузки имеющихся мощностей, но это решение не будет очень быстрым. В отличие от 70–80-х годов, в Европе не так много шахт, шахтеров и техники, чтобы за месяц-другой увеличить объемы добычи на 5–10 процентов.

На протяжении последних лет и угольные шахты, и угольные электростанции готовились к выводу из эксплуатации, к закрытию, там сокращали работников и не осуществляли значимых инвестиций даже в поддержание добычи на текущем уровне.

Потому что ожидалось, что уже к 2025–2030 году многие страны ЕС откажутся от угля, а в Германии и Польше этот процесс вот-вот начнется и будет достаточно активно протекать. Польша рассчитывала полностью отказаться от угля ближе к 2050 году, Германия — к 2036–2038. Поэтому я не думаю, что сейчас им удастся быстро нарастить добычу, и, скорее всего, будет происходить переориентация на поставки из других регионов.

Причем Европе придется перекупать объемы, которые уже были законтрактованы другими потребителями в лице тех же азиатских стран. Что, в принципе, возможно, нужно только предложить трейдерам большую цену, но это может вызвать хаос на мировом рынке угля.

Для примера рассмотрим ситуацию со сжиженным природным газом. В Южной Азии, в том же Пакистане трейдеры перенаправили часть уже законтрактованных объемов СПГ в Европу, что привело к дефициту поставок природного газа на электростанции в самом Пакистане, и страна вынуждена жить в режиме веерных отключений электроэнергии.

Аналогичная ситуация может случиться в достаточно большом количестве развивающихся стран, что станет очень серьезным вызовом и даже может привести к межгосударственным конфликтам.   

— Вслед за углем очередной пакет антироссийских санкций ЕС предполагает эмбарго и на импорт российской нефти.

— Мне кажется, что это будет достаточно сложно сделать. Если говорить о том, как это будет происходить, то, наверное, на горизонте нескольких лет мы увидим перераспределение поставок, когда российская нефть будет уходить в страны Азии и Африки, а европейцы станут получать больше нефти из региона Ближнего Востока.

На первый взгляд, это хорошее для них решение. Но дело в том, что на протяжении последних 30 лет Европа прилагала массу усилий, чтобы диверсифицировать поставки и как раз сократить свою зависимость в том числе от ближневосточной нефти. Маршруты транспортировки и политическая ситуация в данном регионе зачастую оказываются под вопросом, что может влиять на стабильность поставок.  

В краткосрочной перспективе, если говорить, к примеру, про ближайший год, отказ государств, в первую очередь Центральной и Восточной Европы, от российской нефти может оказаться довольно болезненным и привести к серьезной рецессии в экономиках этих стран.

Потому что Словакия, Венгрия, Чехия используют для своих НПЗ в основном именно российскую нефть, доля которой достигает 70–80 процентов. На рынке сегодня просто нет свободных объемов, чтобы заместить такое количество. Если же у нас будут какие-то сложности с логистикой — а они периодически возникают и у российских поставщиков, и у тех, которые пытаются перенаправить свои ресурсы в Европу, замещая российские объемы, — это может привести к дефициту и росту цен.

При этом, если смотреть на структуру поставок, то у нас из 100–120 миллионов тон нефти 40–50 миллионов тонн приходится не на морские перевозки, а на перекачку по нефтепроводу «Дружба». Это Польша, Германия, Венгрия, Словакия, Чехия, Балканские страны.

И все они не смогут быстро перейти на другие маршруты, ведь придется перенастраивать всю логистику. А это означает не просто взять и заменить в порту один танкер на другой.

Вот когда в 2019 году случилась авария на нефтепроводе «Дружба», Венгрия частично перешла на альтернативные поставки нефти с перевалкой в Хорватии, но это было очень тяжелое решение. Потому что необходимо было транспортировать эту нефть по железной дороге, а это очень дорого.

— Но если запрет на российскую нефть все же последует?

— Те страны, которые ее сейчас покупают, могут испытать двойной шок. Кроме того, что им потребуется полностью изменить логистические схемы, проблемой, и даже более существенной, может оказаться другое. Дело в том, что из-за ситуации, которая возникла после начала специальной военной операции России на Украине, восточные европейцы покупают нашу нефть с очень большим дисконтом, который достигает 32–36 долларов США за баррель.

Эти деньги фактически идут польским, чешским, венгерским переработчикам, ведь когда нефтепродукты выходят с НПЗ, на них эта скидка уже не распространяется. И все эти европейские компании, которые покупают российскую нефть, получают очень высокую прибыль.  

А теперь получается, что с нефти, которую они сейчас приобретают по 70–75 долларов за баррель, в случае введения эмбарго им придется перейти на сырье стоимостью свыше 110 долларов. Это будет очень серьезный ценовой шок для потребителей!

Но ключевой момент, на мой взгляд, все-таки заключается в том, что страны Восточной Европы не смогут быстро перейти на другую логистику, и отказ от импорта российской нефти приведет к остановке их НПЗ, создав очень тяжелую ситуацию на внутреннем рынке, когда экономика попросту столкнется с дефицитом топлива. Потребуется распечатывать резервы, вырастут цены — в общем, это будет действительно выстрел себе в ногу.

Предоставление же каких-то исключений, чего сейчас хотят Венгрия, Чехия, Болгария, Словакия, будет означать серьезный вызов для Евросоюза в целом.

Представьте: Словакия будет продолжать покупать и перерабатывать российскую нефть по 70 долларов за баррель, а рядом польские НПЗ будут вынуждены приобретать ее по 110 долларов за баррель. И когда польские граждане будут видеть, что в Словакии топливо на треть дешевле, это вполне может привести к политическому напряжению между странами.   

— Европейское единство окажется под угрозой.

— Да, поэтому я не уверен, что предоставление льгот будут готовы поддержать те страны ЕС, которые под такие исключения не попадут. И вся эта схема с эмбарго сейчас оказывается под вопросом.

Хотя мы должны понимать, что Еврокомиссия и национальные правительства стран Европы будут делать все возможное для того, чтобы в ближайшие несколько лет максимально сократить импорт нефти из России.

И мы увидим переход Европы на другие источники энергии, даже если это может оказаться и менее эффективно, и более дорого. Я подразумеваю увеличение импорта нефти из стран Ближнего Востока и США.

Продолжение следует…

Андрей Локтионов