Новости
Факт смерти Гитлера скрывали по указанию Сталина
Елена Каган (1919–2017) училась в Московском институте философии, литературы и истории. Во время войны она работала переводчиком штаба 3-й ударной армии, штурмовавшей Берлин, а в мае 1945 года участвовала в опознании останков Гитлера, найденных в трех метрах от входа в бункер, где прятались фюрер и его окружение. Став после войны писательницей, Елена (уже Ржевская) долго не могла рассказать об увиденном: по указанию Сталина подтверждения гибели Гитлера скрывались. В издательстве «Книжники» воспоминания Ржевской впервые вышли без купюр, в полной авторской версии.
Елена Ржевская (в центре) в Берлине. 1945 год
© Из личного архива Елены Ржевской / Издательство «Книжники»
Представьте себе: маленький городок, мягкое освещение предвечернего часа. И странную процессию, двинувшуюся к окраинной черте города. Ранее тут, на окраине, в реденьком леске, в комендантский час, когда можно было не опасаться соглядатаев из здешних горожан, были преданы земле перевезенные из Буха ящики с останками и скрытно выставлен круглосуточный пост. Теперь майор Быстров шел впереди, указывая путь. За ним генерал — верховная инспекция, так сказать. Дальше — несколько человек военных. Затем — помощники зубного врача Гитлера Кете Хойзерман и зубной техник Фриц Эхтман, эсэсовец из личной охраны фюрера Гарри Менгерсхаузен и другие. Почти не переговариваясь, мы медленно идем, испытывая гнет предстоящего, от сближения с таинственным, чем всегда обозначена смерть.
Кете Хойзерман и Фриц Эхтман в Финове
© Из личного архива Елены Ржевской / Издательство «Книжники»
Наконец входим в лесок. Ящики уже извлечены из земли.
Составляется снова акт. Все мы, присутствующие, немцы и советские военные, кроме генерала, подписываем его. Акт, составленный в присутствии его посланца, предназначен для Сталина.
Материал расследования и неопровержимое доказательство смерти Гитлера, челюсти, на моих глазах были подготовлены к отправке в штаб фронта, а оттуда, очевидно, в Москву с отбывавшим вскоре генералом.
Судя по документам, вскоре после отъезда генерала из Финова в верхах — приток совершенно секретной информации «об обнаружении трупа Гитлера». В архиве лежит «Записка по ВЧ» , направленная Берии и Абакумову Вадисом 23 мая 1945 года, где изложены обстоятельства обнаружения трупов Гитлера и Евы Браун, показания Кунца и Шнейдера, из которых первый слышал о самоубийстве Гитлера от Геббельса, а второй сообщил о затребованном бензине, допросы Гюнше и Линге, подтверждающие факт самоубийства и сожжения трупов, опознание зубов Гитлера Фрицем Эхтманом и Кете Хойзерман.
Двойная схема зубов Гитлера, нарисованная Кете Хойзерман и Фаустом Шкаравским
© Из личного архива Елены Ржевской / Издательство «Книжники»
И его, Берии, — товарищу Сталину и товарищу Молотову — о том же. Работа кипит. Но как располагает поступить Сталин, огласит ли?
Следом в Москву на доклад Сталину о Гитлере был вызван полковник Горбушин. <…>
Вернувшись из Москвы, он нам с Быстровым поведал: он не выходил из номера гостиницы, как его обязали, в ожидании звонка от Сталина. Но не дождался. Вместо этого его вызвал Абакумов. Он сказал:
— Товарищ Сталин ознакомился со всем ходом дел и документами, касающимися обнаружения Гитлера, и у него вопросов нет. Он снимает дело с контроля. При этом товарищ Сталин сказал: «Но оглашать это не будем. Капиталистическое окружение остается».
Василий Иванович Горбушин добавил нам с Быстровым: сказанное им — забыть.
«Гитлер — труп или легенда?» — так называлась переданная 25 мая 1945 года агентством «Рейтер» статья Рональда Белфорда. Именно так и стоял перед нами вопрос.
«Обследование этих человеческих останков, — писалось в ней, — представляет собой кульминационный пункт продолжавшихся целую неделю напряженных розысков среди развалин Берлина».
Но кульминация так и не наступила.
Наступило умолчание.
Тиран — всегда тайна, в этом его сила. И все, что бы ни исходило от него, окутано тайным смыслом, недоступным прозрению подданных. Прагматические побуждения его явственнее, их легче было вычислить, но почему Сталин скрыл такой важный исторический факт — ими не исчерпывается. Ответ во многом таится в его непроницаемой натуре, в неоднозначном восприятии им Гитлера, в примеривании к себе тех или иных сходных ситуаций, в опустошении, которое он мог испытать, утратив своего ненавистного и притягательного врага, в противостоянии которому проходили для него дни и ночи войны, и во многом еще, что составляет психологический комплекс Сталина. В эти бездны я не вхожу.
Враг внешний, как, впрочем, и внутренний, — непременный фактор созданной Сталиным системы. Ему претила разрядка. Тем меньше оснований для нее, если Гитлер еще жив, где-то тайно скрывается. Если Гитлер жив, еще не покончено с нацизмом, в мире сохраняется напряжение. Это тактически важным считал Сталин в связи с предстоящими на конференции дебатами с союзниками о послевоенном устройстве мира. И в Потсдаме, спрошенный, известно ли что о Гитлере, он уклонился от ответа. С навыком бесцеремонного обращения с фактами, принадлежащими истории и, значит, народу, Сталин утаил правду.
Копия письма КГБ
© Из личного архива Елены Ржевской / Издательство «Книжники»
История не терпит, когда из нее своевольно вынимается то или иное событие, будь на то любые побуждения. История — великий режиссер, ее мизансцены править — только портить.
Извлек ли Сталин какое-то преимущество из своей тайны, был ли мудр? Едва ли. Но проигрыш — политический, моральный — огромный.
В конце войны и какое-то время после нее рейтинг (как сказали бы сейчас) Красной армии в мире был чрезвычайно высок. Если бы на Потсдамской конференции Сталин, спрошенный о Гитлере, выразил готовность представить доказательства его обнаружения, что бы тут было! Полный триумф Сталина, Красной армии! И работа на конференции была бы для него от этого куда продуктивнее, чем от гальванизирования мертвого. Но, думаю сейчас, когда пишу: не был ли Сталин чуток к нараставшему напряжению между ним и союзниками? И утаивание им правды о том, что было их общим достоянием, похоже, первый жест Сталина, обращенный к подступающей холодной войне. <…>
Пять месяцев спустя, когда, демобилизовавшись, я покидала Германию (как тогда представлялось, навсегда), союзники продолжали работу, стремясь прийти к определенному выводу… 1 ноября бригадный генерал Форд рассылает бригадному генералу Конраду (США), генерал-майору Сидневу (СССР) и полковнику Пюлю (Франция) циркуляр, предлагая обсудить на следующем заседании Комитета разведки версию о смерти Гитлера. <…>
Анализируя показания тех свидетелей, которые попали в руки союзников, и те сведения, которые успели просочиться с нашей стороны, британский разведчик подытоживает:
Невозможно предположить, что версии различных очевидцев представляют собой сфабрикованную историю. Они все были слишком заняты планами своего собственного спасения, чтобы… иметь расположение к заучиванию выдуманной шарады, которую они защищали в течение пяти месяцев в изоляции друг от друга при детальных и настойчивых перекрестных допросах. <…>
И в конце этого послания к коллегам — самое главное:
С русской стороны прошел слух, что был найден труп, который признали или полагают, что признали за труп Гитлера по зубам. Не сообщили бы они о результатах расследования, чтобы определить, насколько они могут быть достоверны.
Схема сада рейхсканцелярии: место захоронения Гитлера и Евы Браун, указанное Гарри МенгерсхаузеномПерерисована Еленой Ржевской в архиве осенью 1964 года.
© Из личного архива Елены Ржевской / Издательство «Книжники»
Ответа не последовало.
Полностью скрыть информацию, выходит, не удалось. Да может, и не старались. Главное — сохранить неопределенность. Ничего достоверного.
«Бесследно исчезнувший Гитлер» — это почва для легенд, мифов о нем — то, чего он и хотел. Некий романтический ореол создается вокруг его образа. А та правда, которую мы знали, была проста и пресна. Но она была правдой.
Гитлер хотел остаться загадкой, уйти в миф, новым фениксом возродиться в чьем-то бреде о власти и насилии. Не вышло.
заглавное фото: фрагмент картины «Конец», Кукрыниксы
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии