Германия и СВО на Украине: о чём «коричневый смех» Олафа Шольца?

Ракеты Taurus на Украине и «германский вопрос»

Канцлер Германии Олаф Шольц назвал беседу Владимира Путина с Такером Карлсоном «абсурдной и смехотворной». Ранее он также использовал сей эпитет. На упрёк в том, что член НАТО Германия первая перекроила послевоенные границы, сперва в одностороннем порядке признав Словению и Хорватию, а впоследствии активно способствуя отторжению у Сербии края Косово, он отвечал: это потому, что косоварам, дескать, грозил геноцид. На встречный же аргумент о том, что русскоязычные граждане Украины подверглись геноциду, он с усмешкой ответил: «Это смехотворно».

Остаётся загадкой причина такого «высокоразвитого чувства юмора». Ответная реакция на вызовы современной политики? Когда вполне официальное лицо (тогдашний посол Киева Мельник) называют «обиженной ливерной колбасой», а ответить ты не можешь (Дядюшка Сэм Байден рассердится), напрашивается выход: заявить себя вторым Бернардом Шоу, Марком Твеном, принимающим оскорбления во всеоружии юмора, давая понять: «Слухи о моей ливерности – сильно преувеличены». 

Между тем некоторые гипотезы происхождения «канцлер-юмора» требуют самостоятельного исторического экскурса. 

На Квебекской конференции 1944 г. Рузвельт и Черчилль планировали расщепить, унизить Германию гораздо сильнее, чем вышло в итоге. Небезызвестный «План Моргентау» (тогдашний министр финансов США) предполагал вовсе лишить её промышленности. Немецкие СМИ ужасались: «Еврей Моргентау хочет превратить Германию в картофельное поле!» Обошлось. 

Тем не менее разделение всего лишь на ФРГ и ГДР западные пропагандисты начали называть «национальной катастрофой немцев», а Берлинскую стену – не иначе как «позором Европы и мира», «преступлением властей ГДР, СССР»… Хотя тот же Рузвельт грозил расчленением Германии на куда большее число кусков (правда, по линии не Запад – Восток, по большей части Север – Юг). И на «картофельном поле Моргентау» были бы, заметим, не стены, а заборы?

Уже в 1991 году спецкомиссия в «Отчёте Зальцгиттера» насчитала 78 немцев, погибших при пересечении Берлинской стены с 1961 года. Потом Центр современной истории, Центр документации Берлинской стены уточнили: у этой разделительной линии погибло 136 человек. И все годы существования ГДР (1949–1990 гг.) западные голоса проливали крокодиловы слёзы о «несчастной судьбе» 16 миллионов «восточных» немцев, оказавшихся под пятой «коммунистического режима», истошно требуя «воссоединения».

В свою очередь, «западные» немцы осторожно подавали жалобы в Комиссию ООН по правам человека. После юридически сомнительного поглощения Западной Германией ГДР под видом «объединения» последовали судилища восточногерманских пограничников, хотя те просто «выполняли приказ». 

Заметим, само объединение Германии – это неоднократно проявленная добрая воля СССР, не применённое им «право вето». «Ялтинское мироустройство» 1945 года не произвол Сталина, а совместное решение глав государств Антигитлеровской коалиции, основанное именно на трагическом опыте предыдущей, Версальской системы 1919 года, выстроенной объединёнными либералами мира, рухнувшей при первом чихе Гитлера… Сэр Уинстон Черчилль в книге «Вторая мировая война» пишет:

«Немцам навязали то, что было идеалом либералов Запада. Франция требовала границ по Рейну. Англия, США полагали: включение районов с немецким населением противоречит самоопределению наций. Клемансо пришлось на это согласиться в обмен на англо-американские гарантии. А позже сенат США, не посчитавшись с подписью Вильсона, не ратифицировал гарантийный договор. Заявили: нам нужно было лучше знать конституцию США... Предубеждение американцев против монархии ясно показало поверженной Германии, что в качестве республики она может рассчитывать на лучшее обращение, чем в качестве монархии. В национальной жизни германского народа образовалась зияющая пустота...»

Версальские изъяны и подзуживаемый англосаксами устремлённый на Восток германский реваншизм привёл к новой чудовищной мировой бойне, по результатам которой возникла в том числе и ялтинско-потсдамская система миропорядка, новые границы в Европе и сферы влияния. 

Право вето СССР как постоянного члена Совета Безопасности ООН с правом вето на любое решение, зафиксированное в Уставе ООН, этой «конституции» послевоенного мира, также не было примерено.

Наконец, оставалось ещё и атомное оружие, казалось бы, надёжный «стоп-кран» на пути любых нежелательных изменений, о котором как о «последнем доводе» довольно много говорят и сегодня. Однако лидера страны, которую не смоги победить, недалёкого и тщеславного Михаила Горбачёва просто обманули, пообещав «райские кущи» и «молочные реки с кисельными берегами» с вечной благодарностью «воссоединённых» немцев и перспективой «эры добрососедства» с Североатлантическим альянсом. А раз так, то и сферы влияния, военная промышленность и прочие атрибуты холодной войны уже и не нужны вовсе. И даже «расписки», письменные гарантии от НАТО не нужны – ведь «новые времена» на дворе.

Вот и получилось, что «лучший немец» своими непродуманными, а то и прямо предательскими решениями привёл к разъединению русских, которое стало ценой объединения немцев. Эта взаимосвязь вполне прослеживаема, в том числе и в контексте недавних решений Берлина и далее вооружать преступный режим Зеленского, затягивающий его кровавую агонию.

«Честным» объединение немцев могло быть, получи они и вправду согласие США, Великобритании, Франции на то, что они обещали (устно) преступно-доверчивому Горбачёву, «непродвижение НАТО на восток ни на дюйм». Но позже выяснилось, что англосаксонские шефы немцев сами опасались объединения крупнейшей европейской страны. Они вполне могли тогда застопорить весь «германский процесс», потому и не давали первому и последнему президенту СССР письменных гарантий непродвижения НАТО на восток. Однако аргументы сторонников германского единства оказались в конечном итоге более убедительными.

Пока западный край «ядерного зонтика» касался границ ФРГ, даже тогда уже шатавшийся Варшавский договор не мог сдвинуть нашу группировку на территории ГДР. Разобрать этот «зонтик» не удалось, однако получилось сильно его подвинуть, продвинув сферу влияния Запада далеко на Восток. 

Столь дикий просчёт уронил авторитет Москвы, вдохновил украинских националистов интенсифицировать культурно-идеологическую экспансию, пытаясь «переварить» Новороссию, Слобожанщину и другие обширные регионы, столетиями остававшиеся частью исторической России. Как отметил в интервью Такеру Карлсону Президент России Владимир Путин, «советская Украина получила огромное количество территорий, которые вообще никогда к ней никакого отношения не имели, прежде всего Причерноморье. Они когда-то, когда Россия их получила в результате русско-турецких войн, назывались Новороссией… в течение многих десятилетий в составе СССР Украинская ССР развивалась, и большевики, тоже по непонятным причинам, занимались украинизацией. Не только потому, что там были выходцы с Украины, в руководстве Советского Союза, но в целом была такая политика – «коренизация» она называлась. Это касалось Украины и других союзных республик. Внедрялись национальные языки, национальные культуры, что в целом, в принципе, конечно, и неплохо. Но таким образом создавалась советская Украина».

Освоение на территории юго-западных и южных земель Российской империи (по историческим меркам совсем недавно ещё «Дикого поля»), а затем формирование на территории Украинской ССР крупных промышленно-хозяйственных комплексов требовало постоянного миграционного притока. В этой связи можно проследить множество судеб, в том числе и таких известных людей, как, например, донецко-лондонского олигарха Рината Ахметова, отец которого Леонид, как и жители поволжских регионов, приехал работать в Донбасс. Правда, как мы писали ранее, помимо русскоязычных переселенцев и выходцев из некоторых земель Восточной Европы (сербы, чехи…), земли Новороссии и Слобожанщины щедро нарезались и бежавшим от поляков западенцам («быдлу» в официальных польских документах). Так или иначе, реабилитация в 1955 году сидевших в лагерях бандеровцев, приведшая к их подспудному встраиванию в органы власти Советской Украины, и начало горбачёвской «перестройки» привели к резкому росту националистических настроений и в конечном итоге – к ожесточённым боям за Авдеевку, Купянск и к появлению танков наследников вермахта на исторических российских землях.

В 1991 году десятки миллионов русских и русскоязычных граждан в одночасье оказались за административными рубежами РСФСР, вдруг оказавшимися государственными границами «новой России». Ни они, ни Москва не планировали силовых мер преодоления разделения, понадеявшись на мирные конституционные гарантии Януковича, свергнутого 10 лет назад в результате кровавого государственного переворота. Среди подписантов подтолкнувшего его «Соглашения об урегулировании кризиса на Украине» был и тогдашний министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер, министр иностранных дел Республики Польша Радослав Сикорский и руководитель департамента континентальной Европы МИД Французской Республики Эрик Фурнье. 

Уже тогда западные кукловоды киевских путчистов планировали долгосрочную войну с Россией. Нанятые ими снайперы прицельно расстреливали на майдане и протестующих, и силовиков, а непосредственно после прихода к власти поддержанные Западом и крупным бизнесом радикальные националисты развязали кровавый террор против всех несогласных – на Донбассе, в Одессе и повсюду. Накануне бундестаг одобрил решение о поставках Киеву систем, способных «наносить прицельные удары по стратегически важным объектам, находящимся в глубоком тылу» российских войск. И хотя дальнобойные ракеты Taurus в документе не упоминаются, в нынешних обстоятельствах едва ли что-то следует исключать. «"Таурусы" надо обслуживать, перед запуском – настраивать на пуск, – рассказывает отставной полковник спецназа Анатолий Матвийчук, руководителя военного издания Anna News. – Это обязательно потребует участия иностранных специалистов. А участие иностранных специалистов – это повод нашим дипломатам поставит вопрос об участии Германии в войне против России. А крымские немцы уже инициировали идею, и Совфед её поддержал, отозвать подпись 1990 года о воссоединении Германий, о решении немецкого вопроса. Это целый снежный ком, который может последовать за этим решением».

 ИГОРЬ ШУМЕЙКО