Герои украинства: история гитлеровской подтирки Мельника

Не секрет, что новый пантеон героев современной украинской истории в основном – сборище сомнительных персонажей, имеющих в активе политические переобувания или банальные измены, торговлю так называемыми «украинскими землями», выполнение обязанностей «шестёрки» у какого-нибудь врага России или СССР. Нации такие герои, видимо, по душе, хотя большую часть народа об этом не спрашивают, а просто велят любить и славить.

Среди таковых числится Андрей Мельник, чей день рождения «титульная нация» отметила в декабре.

Мельник, конечно, не Бандера, не Мазепа и не какой-то там «киборг», но «пантеонное» место для него расчищено и периодически о нём вспоминают как об одном из вождей украинства.

История Мельника берет начало в Первой мировой войне, когда дрогобычский вуйко записался в легион Украинских cечевых стрельцов и отправился воевать «с москалями» в Карпаты. Но когда его сотню окружили кубанцы, Андрей Мельник стремительно поднял руки и сдался в плен, кстати, как и его «побратим» Евген Коновалец, с которым они будут создавать ОУН*.

В плену Мельник исправно трудился под Царицыном, отрабатывая пайку на строительстве насыпей. Украинские биографы твердят, что в 1917 году он, узнав о революции, бежал из плена, хотя пленных попросту отпустили в вихре мятежного хаоса.

В революционных событиях 1918-1921 годов личность Мельника, откровенно говоря, попросту затерялась, были фигуры поярче и погнуснее. Как и надлежало галичанину, которые тогда не имели политического веса западнее Проскурова, он тёрся возле куреня сечевых стрельцов, где ему по блату от Коновальца достался даже чин атамана армии УНР*, а атаманов тогда было, что тараканов на общежитской кухне.

В 1919 году Мельник сдался теперь уже полякам, был интернирован. Времени хватало, потому «поплечник» Коновальца активно включился в изучение интегральных «манихвестов» Донцова и Михновского, стал пописывать сам, превращаясь в организатора структуры украинского национализма в рамках теоретических выкладок Мыколы Сциборского, напрочь отравленного модными в ту пору нацистскими идеями.

Вместе с Коновальцем Мельник и Сциборский создавали сначала УВО (Украинскую военную организацию), а после, уже при поддержке немецких спецслужб, и ОУН*. Пока громилы Коновальца организовывали в Польше теракты и экспроприации, Мельник занимался оргработой и даже стал членом, пардон за пафос, «сеньората УВО» и вошёл в сенат ОУН. Однако из ОУН легальной политической структуры, вроде НСДАП, из-за кровавого террора создать поляки не дали. Кстати, Мельник странным образом избежал арестов и польских тюрем, хотя немного и посидел в начале 20-х годов.

В 1938 году, когда лихой Судоплатов в Роттердаме утилизировал Коновальца, Мельнику повезло – молодой лидер Бандера на тот момент проводил время в тюрьме «Свенты Кшиж» и в казематах Брестской крепости, где находилась тюрьма. Конкуренции не было, и Мельник при содействии абвер-куратора ОУН Эрвина Штольце стал во главе ОУН.

В это время украинские националисты окончательно легли под гитлеровские спецслужбы, чего не отрицают историки даже из окружения Вятровича. Однако теперь роль немецких «шестёрок» оправдывается идеей сотрудничества с кем угодно, главное – против Москвы. Лизоблюдство Мельника дошло до его восторженных приветствий и панегириков Гитлеру, Гиммлеру, «немецкому оружию» и т. д. А как же иначе, если ему в Берлине пообещали создание своего государства под омофором Третьего рейха? Что еще надо украинскому националисту – что тогда, что сейчас?

Но тут вдруг из тюрьмы вышел амбициозный и популярный Бандера, создав этим знаменитую национальную коллизию – на двух украинцев приходится три гетмана. Тогдашняя грызня за власть ничем не отличается от нынешней истории…

В результате, как известно, случился раскол со взаимными обвинениями в сотрудничестве с немцами, поляками, большевиками. Раскол вылился в настоящую войну, когда энергичные и беспринципные убийцы-бандеровцы зачищали площадку от вялых мельниковцев. Были убиты весомые фигуры украинского националистического движения Роман Сушко, Ярослав Барановский, Ярослав Мицик, Омелян Сенник и даже Мыкола Сциборский. Мельниковец Зиновий Кныш писал в своей книге «Бунт Бандеры»: «В партийном ослеплении и в ненависти к верным Проводу националистам боевики Степана Бандеры сотоварищи замордовали предательским способом тысячи украинцев». Междоусобица, как известно, продолжалась уже после вторжения немцев в СССР, как было с историей рейдерского захвата бандеровцами УПА* Бульбы-Боровца. И как тут не вспомнить убиенного спецназом Авакова Сашка Билого?

Но военная кампания против Москвы заставила немцев корректировать поведение буйных галичан. Кого-то отправляли в «Нахтигаль», кого-то – в военные подразделения, кого-то в «походные группы, а кого-то, вроде Буковинского куреня ОУН, подчинявшегося Мельнику, – в Бабий Яр ликвидировать евреев.

Компашку Бандеры, чрезмерно рьяно рвущуюся к власти осадили просто – позвали на дармовой суп, а после под конвоем коллективно отправили в спецлагерь повышенной комфортности Целленбау, который нынче называют «концлагерем». Иллюстрациями «тяжёлой лагерной жизни» могут служить отрывки из книг Д. Андриевского «Наше заключение» и Т. Бульбы-Боровца «Армия без державы», где авторы вспоминают, как получали посылки с салом, покупали только винницкую махорку и жалуются, что вместо туалетной бумаги им пришлось использовать газеты. Историк ОУН Т. Гунчак вспоминает даже факт того, что Гиммлер извинялся перед Бандерой за вынужденную изоляцию, но ведь бандеровцев обучали и настраивали на новые формы сопротивления Советам.

С приходом гитлеровцев Мельник вошел в состав так называемой Украинской народной рады, целями которой были «достойно представлять украинский народ перед немецкими официальными лицами, которые находятся в Украине; бороться с большевистской пропагандой и агитацией; бороться с большевистскими диверсиями и саботажем; воспитывать молодежь физически и духовно в добропорядочных граждан и т. д.». Сам Мельник «народ» представлял достойно и вылизывал всем и всё – как требовал немецкий орднунг.

Но вот людишки его бывало переходили «красные линии», начерченные для них немцами. Потому Мельника тоже решили изолировать, но в лагерь не отправили – он был слишком предан. Потому Андрей Опанасович находился под домашним арестом в Берлине и, по слухам, гитлеровские изверги даже запрещали ему посещать синематограф и выезжать в Потсдам покормить лебедей на пруду.

Как известно, вся бандеровско-мельниковская шайка-лейка была выпущена на свободу со своими заданиями. «Курсы повышения квалификации» были закончены. Теперь ОУН воевала только с Красной армией, активистами, учителями и врачами.

Сам Мельник, памятуя, что на войне он сразу попадает в плен, воевать в карпатские леса не поехал. Да и ему, привыкшему к комфорту и «каве», было бы неудобно кормить вшей и жрать кислую капусту в подземных норах.

Немцы вывезли Мельника подальше на запад, где передали новым кураторам из Британии. Провиднык ОУН, получивший за «берлинское заключение» титул пожизненного, перебрался в Люксембург, откуда пытался руководить умеренной частью украинской диаспоры. Вдохновитель убийств и погромов отошел тихо, дожив до 1964 года, постоянно трясясь от страха, чтобы его не пришили в коридоре подъезда, как Бандеру, обскакавшего его по популярности. Как знать, может, именно убийство Бандеры сделало его фигуру более значимой для украинства, чем фигура Мельника.

Дмитрий Самойленко