Глобализму конец, возродятся национальные государства

Когда эпидемия пройдет, мы окажемся в совершенно ином мире. И не только потому, что экономическая неопределенность и  тревога за собственное здоровье станут неотъемлемой частью жизни граждан зажиточных и развитых стран. Коронавирус преподал нам также важный урок относительно политической структуры современного мира. Он заставил нас по-новому взглянуть на казавшиеся незыблемыми политические, экономические и социальные истины.

Первый, и самый неожиданный вывод, который мы можем сделать уже сейчас, заключается в следующем:  эпидемия, распространившаяся по всему миру, вывела на первый план понятие национального суверенитета. Вирус, конечно, не признает границ и не различает людей по их национальной принадлежности, но борьба с ним выявила стойкость национальной концепции. Одно за другим национальные государства провозгласили заботу о собственных гражданах своим главным приоритетом. Руководствуясь национальными интересами, они открывают и закрывают границы, чтобы физически отделить своих граждан от граждан других стран.

Медицинскую логику подобных действий понять трудно: итальянец из Милана и с географической, и с экономической, и с культурной, да и просто с личной точки зрения куда больше связан с Швейцарией, нежели с являющейся частью его страны Сицилией. Для того, чтобы поставить заслон эпидемии, следовало, игнорируя национальные границы, составить карты личных и торговых контактов заразившихся коронавирусом. Однако национальные чувства победили. Выяснилось, что в кризисные моменты каждый народ консолидируется и заботится, в первую очередь, о себе. Все, находящиеся по ту сторону границы, воспринимаются как угроза (за исключением случаев, когда речь идет о «наших» - их необходимо вернуть домой).

Вслед за Италией, Испания, Германия, Австрия, Польша, Чехия, Швейцария, Грузия и Россия подняли национальные интересы на свои знамена. Даже Эммануэль Макрон, главный приверженец идеи общего европейского дома, смягчил свои позиции. Правда, президент Франции заявил, что «у вируса нет паспорта», и потому он не признает национальных границ, но границы своей страны все-таки закрыл. Великая нация, подчеркнул Макрон, «сплачивается в момент кризиса». Ангела Меркель поначалу тоже колебалась, однако вскоре сдалась и закрыла границы Германии.

Европа как единая политическая единица с опозданием реагировала на распространение коронавируса. Когда Евросоюз, наконец, решил закрыть свои границы, кони национализма уже бежали из стойла. ЕС был вынужден постфактум признать право каждого государства самостоятельно решать, как следует бороться с эпидемией. Разразившийся кризис доказал, что социальным, политическим и экономическим фундаментом любой страны являются ее граждане. Шенгенское соглашение о свободном перемещении лиц в пределах Евросоюза не выдержало испытания коронавирусом.

Лидеры пораженных эпидемией стран выступили с обращениями к нации. Они объявили о введении разнообразных ограничений на фоне развевающихся за их спинами национальных флагов. Государство стало главным героем. Эпидемия подчеркнула значение национальных учреждений: авиакомпаний, системы здравоохранения и образования, экстренных служб, общественного транспорта. Национализация авиакомпании внезапно представляется вполне разумным шагом, так же, как частичная и временная национализация больниц, домов престарелых и средств массовой перевозки граждан.

Если экономический кризис затянется, не исключено, что государство примет на себя ответственность и за функционирование иных служб: например, банкоматов, аптек и продовольственных магазинов. Одновременно с этим вновь ведутся разговоры о том, насколько важно развивать собственное производство – от аппаратов искусственной вентиляции легких до овощей и фруктов.  Ощущение, что нам не на кого полагаться, кроме как на самих себя, нарастает с каждым днем.

Экономический кризис, разразившийся вследствие коронавируса, заставит государство активно участвовать в решении проблем трудоустройства и  выплаты компенсаций отправившимся на карантин гражданам. Государства должны будут вмешиваться в производственные отношения, и создавать рабочие места для лишившихся заработка людей. Государства будут решать, кому и как, и в течение какого времени, они могут помочь. Уже сейчас очевидно: в отличие от кризиса 2008 года, при преодолении последствий эпидемии акцент будет сделан не на помощи банкирам и прочим наиболее состоятельным общественным слоям. Главное значение будет иметь помощь среднему классу и наименее обеспеченным гражданам, и она будет оказана путем укрепления государственных социальных структур.

В течение последних десятилетий разнообразные теоретики и политики критиковали государственные системы, называя их «жирными», неэффективными, а в некоторых случаях даже аморальными. Сейчас очевидно, что без существования такой мощной (и щедрой) системы выжить государству в момент кризиса чрезвычайно трудно. Такие государства, как США, где отсутствуют полноценная система общественного здравоохранения и федеральное управление системой просвещения, могут оказаться сегодня у разбитого корыта. Им будет гораздо сложнее справиться с разразившимся кризисом.

Вирус наглядно продемонстрировал, что в трудный момент мы все нуждаемся в помощи. Тот факт, что у 30 миллионов американцев нет медицинской страховки, и примерно такое же количество работников в США не имеет право на оплату пропущенных по болезни дней, выглядит сегодня как проблема всей страны, а не только ее социально слабых слоев. Радикальное ослабление системы здравоохранения Великобритании (NHS) ставит в затруднительное положение тех, кто предпочел услуги частных медицинских учреждений. Итальянцы на своей шкуре испытали, какую опасность таила в себе стремительная приватизация, проведенная на севере их страны.

Кризис заставляет государства раскошеливаться: прошли те дни, когда эффективность правительства измерялась соотношением государственного долга к объему национального бюджета. В ближайшие годы все будет зависеть от способности правительства оживить экономику, повысить покупательную способность своих граждан и создать для них новые рабочие места. Уже сегодня и консерваторы, и социалисты, и центристы соревнуются между собой – кто выделит больше средств нуждающимся в помощи. «Невидимая рука» больше не невидима. Роль государства в борьбе с экономическим, политическим и социальным кризисом стала очевидной.

Глобальный характер эпидемии показал, что от нее некуда бежать. Шансы выжить, и получить необходимое медицинское обслуживание, неразрывно связаны с вашим гражданством. Если ваш компатриот заразится коронавирусом, то и ваша жизнь в опасности. Вирус продемонстрировал, что и здоровье самых состоятельных людей зависит от окружающего их мира, их богатство в значительной степени зависит от государственной инфраструктуры, и между их экономическим положением и положением их сограждан существует глубокая связь.

Богатым людям придется уплатить высокую цену за преодоление последствий кризиса, и налоговые убежища им не помогут. Независимость гигантских корпораций будет ограничена, им придется внести свой вклад в общее дело. Некоторые из них уже продемонстрировали возрастающую социальную ответственность. Руководство международной сети кафе  «Старбакс» уже сообщило, как оно собирается помочь своим оставшимся без дела работникам. Можно предположить, что и другие крупные компании последуют этому примеру.

Остановка эпидемии во многом зависит от силы власти и степени доверия, которой она пользуется у граждан. Когда впоследствии мы будем анализировать борьбу с коронавирусом, мы не сможем игнорировать успех стран с жестко централизованной системой управления: Китая, Тайваня, Сингапура. Демократические страны, пытавшиеся сохранить доверие собственных граждан, столкнулись с куда большими трудностями. По окончании эпидемии многим придется заново взглянуть на такие понятия как суверенитет и государственные границы, пересмотреть свои взгляды на систему социальных учреждений. Многие государства должны будут разобраться в своей истинной способности прийти на помощь гражданам и попытаться понять, как сделать демократию более эффективной.

В то же время вопрос создания международных учреждений, способных заменить национальные государства, будет вытеснен на обочину. Новое поколение прекрасно осознает значение глобальных процессов. Национальные государства понимают, что широкий спектр проблем – от эпидемий до борьбы с глобальным потеплением – требует совместных усилий. Однако каждое из них будет самостоятельно решать, каким образом и на каких условиях выстраивать это сотрудничество.

Коронавирус преуспел там, где многие потерпели фиаско: он вывел на авансцену гражданско-территориальный национализм, и напомнил всем о том, что национализм неразрывно связан со способностью государства прийти на помощь своим гражданам в трудный момент. В качестве утешения можно вспомнить о том, что коронавирус пока не сделал: он не привел к нарастанию напряжения в отношениях между лидерами государств и простыми гражданами, между богатыми и бедными, между жителями больших городов и периферии. Тот факт, что эпидемия вспыхнула в Ухане, центре промышленно развитого региона, доказывает, что вирус не разбирает между богатыми и бедными. Можно только представить себе, что бы было, если бы вирус пришел на Запад из кварталов бедноты и нелегальных иммигрантов.

Тот факт, что эпидемия нанесла удар и по среднему классу, внушает надежду на создание нового, надклассового союза. Не зря председатель Гистадрута Арнон Бар-Давид сообщил о готовности профсоюзов представлять и частных предпринимателей. Старое (и устаревшее) представление об отношениях между владельцами средств производства и рабочими более неактуально. Современное общество делится на «уязвимых» и «защищенных». Как в военное время, эпидемия показала, что мы все уязвимы и все нуждаемся в помощи государства.

Можно только надеяться на то, что глобальная эпидемия приведет к серьезной переоценке ценностей: укреплению национального демократического государства, принимающего всех своих граждан, возрождению социального государства и гражданской солидарности. Нам есть чего опасаться, но есть и на что надеяться.

Юли Тамир