Хлеб дороже жизни, снайперы и катакомбы — иди и смотри, каким стал Мариуполь

ПОВАРА РВУТСЯ ИЗ ОКРУЖЕНИЯ

После серии неудачных попыток выйти из Мариуполя, «азовцы» и всушники (ВСУ — вооруженные силы Украины) оттянулись обратно, в промзоны и на их границы в городской застройке. Поле для маневра у них сокращается с каждым днем – промзона Завода Ильича практически зачищена, в порту еще идут бои, но исход понятен. Держится только промышленный мегаполис - «Азовсталь» - военные из России и ДНР оставили его «на сладкое», собирая всех гадов в кучу - в одном месте. Но, не все боевики хотят умереть в Мариуполе…

Вид на промзону «Азовстали» с одной из окраинных улиц Мариуполя.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Вчера, в располагу нашего батальона (расположение батальона ДНР «Восток»), хозяйственники пригнали медицинский фургон на базе американского «Хаммера». В него набились два десятка «азовцев» пытавшихся выбраться из окружения прикрывшись красным крестом:

- Мы пробили ему колесо, он слетел в кювет, практически перевернулся, - рассказывает мне боец «Востока»:

 

 

- А потом они бросились в рассыпную. Но, понимаешь, они четко разделились на две группы по десять! Одна сразу ушла в промзону, обратно. А вторая, мы уже потом выяснили, ворвалась в дом в частном секторе. Хозяина практически насмерть забили, жену его закошмарили.

- Зачем?

- А чтобы если что, говорила, что в доме никого нет. Просидели там несколько часов, сбросили рюкзаки, зарядки для раций, аккумуляторы, пайки и ушли на Запорожье. Попытались уйти.

Город сейчас заблокирован для гражданских на въезд – слишком много нацистов пытались вырваться из Мариуполя на гражданских автомобилях с кусками простыней на антеннах и дверных ручках. Поэтому, стандартный вопрос на каждом блокпосту, к людям, сидящим в таких машинах: «У всех все в порядке?». Проверяющий машину боец при этом внимательно вглядывается в лица женщин, пытаясь считать сигнал о помощи. Выехать можно только после многочасовой проверки. Нелегальная «Служба такси» вывозящая из Мариуполя людей за большие деньги, завяла сама собой.

Уже на подъезде к Мариуполю, нас останавливает патруль комендатуры. Разговорились с молоденьким военным полицейским, который рассказал, как ОНИ выходят из практически убитого города:

- Видишь, вон, поле с холмами? Смотрим сегодня утром, идут четыре тела. Еле ноги тащат…

В Приазовье сейчас дожди, и каждый шаг по целине – три кило грязи на ботинках, не побегаешь. Боец продолжает:

- Мы к ним, на перехват, тоже еле ползем по грязи. Трое, в камуфляже, со стволами, сразу припустили и забежали в заброшку, ушли. А третий остался стоять, он был по гражданке. Говорит: «Мужики, не вбивайте, оружия нет, в Марике сбросил, документов нет, я всушник, повар».

«Комендач» заразительно смеется, мы тоже. Обилие взятых в плен поваров, водителей и связистов просто поражает! Это шутка недели. С кем бились в Мариуполе месяц – загадка. Прощаемся, желаем друг-другу осторожности и Победы, так теперь принято в последнее время.

На Запорожском шоссе, уже в считанных километрах от Мариуполя, прибавилось машин, которые «срубили» наши секреты. Шоссе пустое, прямое как стрела, и окруженцы почему-то думают, что этот путь из города для них открыт. Поразила старая «японка» с расстрелянным лобовым стеклом. Ее со всех сторон изукрасили буквами Z, потеряв при этом чувство меры. На капоте корявая надпись из баллона: «Работайте братья!».

Братья и сработали, без обид. Боевики не ушли...

Расстрелянный автомобиль боевиков.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

УДАР В ДУШУ

В Гипермаркете на въезде привычная картина – тысячи горожан получают гуманитарку, едят, набирают воду из поливальных машин. На нас сразу повисают люди, вопросов у них два: «Когда все это кончится?» и «Что там на фронте?». На второй вопрос нанизывается все остальное: «Можно ли проехать в Запорожье?», «А в Херсон?», «А в Крым?».

В Центре помощи можно найти еду и воду, попытаться связаться с родственниками, здесь же пытаются организовать бригады для восстановления города.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

В очереди за гуманитарной помощью люди стоят семьями, пять-десять часов и только на детей достаточно предъявить документы, если они уцелели.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Мы, с моим товарищем, военкором Владом Евтушенко, бойцом «Востока», терпеливо объясняем. Я внутренне морщусь от простой мысли: «Ну что вам стоит, дорогие местные власти, вывешивать в таких местах на обычной бумаге ежедневную сводку Минобороны РФ и Народной милиции ДНР? Даже распечатать и раздать, люди же из рук в руки будут передавать! Вслух читать! Да я сам буду развозить!». Надеюсь, меня услышат. Потому что в последние дни, в Мариуполе, из-за РЭБ (системы радиоэлектронной борьбы) не работает не то что сотовая связь и телевидение, а даже радиоприемники: мне жаловались люди, «одно шипение, делали антенны, не помогает».

Указатель в центре оказания помощи мариупольцам.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Стоп. А, собственно, где городские власти? Безуспешно ищем. Находим еще несколько пунктов раздачи гуманитарки – это хорошо. У школы №53, где неделю назад выбирали нового мэра, двор затянут дымом костров. Люди сделали полевые кухни в загончиках для мусорных баков – у них есть крыши и подобие стен.

Немолодой мужчина граблями рыхлит землю на газоне, неужели будет огород? Нет, тут Смерть косила – по газону разбросаны кресты. Мужчина не поворачивается к нам, кажется, он видит нас спиной, говорит через рыдания:

- У меня жена погибла. Из-за вас. Бегали тут с оружием, теперь снимаете, что получилось? Привет своим родителям передавайте.

Могил сродни этим в Мариуполе много.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

 

 

Мы разворачиваемся. У Влада лицо просто опрокинулось, говорит, что ему так погано на душе не было давно. Для понимания: Влад из Полтавы, ушел в 2014-м воевать, был ранен танковым снарядом под Донецким аэропортом, осколками в висок, садится зрение, плохо с моторикой. Инвалидность перебили со 2-й группы на 3-ю, не потому что Влад поправился, так меньше проблем с бюрократией. Мать не видел 8 лет. Ей, как нам в сердцах посоветовали, даже «привет» не передать, ее Служба безопасности Украины пасет…

 

 

На проспекте Металлургов находим Центр Занятости. Мужики в спецовках вставляют стекла, завтра здесь заработает администрация города – это почти Центр. С другой стороны проспекта ревет военный экскаватор, кран тягает поломанные плиты и сбрасывает их в грузовик. Целый блок квартир закопченной многоэтажки обрушился, вместе с подъездом, от крыши и до самого низа.

Спрашиваю у МЧС-ников, мол, все, готовите дом к реконструкции? Действительно, хорошая новость! Спасатель бьет меня в самую душу, второй раз за 15 минут, так получается:

- Братик, ну какая реконструкция. В этот дом, две недели назад, двадцать наших, донецких, резервистов забежали, на первый этаж. А укропский танк сложил подъезд... Вот они там так и лежат… Мы долго еще будем ковыряться, приезжайте завтра, будем доставать.

Этот дом не подлежит восстановлению, актуальная задача сейчас - достать тела бойцов.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

СНАЙПЕР И БОЖИЙ ПРОМЫСЕЛ

В Драмтеатре Мариуполя, по слухам, под обломками, тоже лежат задавленные люди. Я не могу попасть в него уже вторую неделю. Другие попадают – я нет. Приезжаю всегда в момент, когда у театра начинается бой. Кварталы вокруг считаются «серой зоной», их давно прошли саперы. И сам я тут был - в соседнем здании СБУ. А потом проходят сутки и в полуразрушенных домах, вдруг начинают работать «тройки» нацистов: снайпер, гранатометчик, и автоматчик, для прикрытия. И в этот раз тоже не получилось добраться до места чудовищной провокации (Драмтеатр подорвали «азовцы», собрав тут сотни людей, и объявив, что его разбомбила русская авиация). Если рассматривать все происходящее в Мариуполе, как Божий промысел, то все было предопределено, ради того, чтобы мы спасли раненую снайпером девушку Татьяну. Слишком много совпадений, они цеплялись друг за друга.

У здания Драмтеатра Мариуполя пока небезопасно.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Проспект Мира, архитектурная ось города, упирается в этот несчастный Драмтеатр. Ехал осторожно, машина виляла между невообразимого железного хлама с крыш и фасадов, срубленных осколками фонарей и висящих проводов. Последний перекресток, пересечение с улицей Нильсена, чуть ниже по этой улице – СБУ из моего прошлого репортажа (на сайте kp.ru и в номере «КП» за 11 апреля). И тут, мне под колеса бросается бабушка, еще одна героиня того текста. Та самая, которой я отдал припрятанную в машине «на самый крайний случай» буханку хлеба. Она еще придерживала меня за рукав птичьей лапкой, чтобы я не убежал, не передумал отдать ей хлеб. Жива бабушка! Опускаю окно, она кричит:

- Скорее, девушка ранена! Отвезите в больницу, прошу!

Влад, бывший фельдшер скорой, начинает возиться в тесной машине, расстегивая медицинскую укладку и тоже кричит:

- Быстрее! Показывайте дорогу!

Бабушка добегает до угла улицы Нильсена и замирает, прижавшись к стене, дальше не идет. Все ясно, улицу простреливают. Машет рукой:

- Там! Туда!

Показывает на въезд во двор, до него метров 20 и сразу же нас закроет торец дома. Примериваюсь, чтобы проскочить одним броском, мотор ревет, мы не слышим свиста пули, но хорошо слышим визг рикошета от металла, на другой стороне проспекта, уже за нами.

Во дворе нас ждут грязные, зачумленные в подвалах люди. Стелю плед на заднее сиденье, из подвала вытаскивают Татьяну, она вскрикивает при каждом шаге. Выше колена на бедре пятно крови, но артерия и вены не задеты, повезло. Поражает маникюр Татьяны, на серых, почти черных руках. Еще одна примета подвальной жизни, единственное утешение мариупольских женщин. Татьяна просидела в этом подвале 52 дня. Начались дожди, она вышла из двора, подобрать куски металла, сорванные с крыш – закрыть окна… Спрашиваю, кто будет сопровождать? Муж Татьяны, Игорь:

- У меня нет документов!

Документы у семьи сгорели вместе с квартирой и мало кто понимает, какая это беда в воюющем Мариуполе. Обещаю, что договорюсь с блокпостами и привезу обратно – еще одна проблема города без транспорта. О том, что мне придется еще три раза проскакивать этот угол проспекта Мира, я пока стараюсь не думать. По дороге до печально известной Областной больницы, Татьяна рассказывает, что у нее был маленький магазинчик. Отец - подполковник в отставке, живет в Ростове. Муж, Игорь, пенсионер, бывший судья и он зря боялся проверок документов. На блокпостах достаточно крикнуть «Раненый!» и нам машут руками: «Быстрее проезжайте!».

 

 

«ВРАГИ» И «СВОИ»

В той самой, несчастной больнице, где месяц назад, живые лежали в коридорах вперемешку с мертвыми, а трупы складывали кучами в пустых палатах, что-то неуловимо поменялось. К лучшему. Потому что хуже уже не бывает. Минута и появляются волонтеры в белых костюмах. Под ними спрятаны бронежилеты. Приносят окровавленные носилки, еще через пару минут Татьяна на операционном столе. Мы все переводим дух. Говорю с волонтером Алексеем. Он мариупольский, пришел в больницу сам, привел друзей. С будущим он определился:

- У меня все надежды только на Россию.

Уже без камеры Алексей кратко, матом, характеризует нынешнюю Украину и то, что она сделала с его родным городом. Появляется Татьяна, прыгает на одной ноге, но не вскрикивает, ее обезболили. Показывает пакетик с пулей 7,62, а Влад, для сравнения, выщелкивает из магазина патрон 5,45. Говорит: «На излете была, поэтому в ногу, шла на снижение и сил у нее не было сломать кость». Мы не оставляем Татьяну в этой больнице, говорим ей что «в подвале будет лучше». Обещаем свозить на перевязку в понедельник. Возможно, снайперов в этом районе уже не будет. Надеюсь.

Татьяна демонстрирует только что извлеченную пулю.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Возвращаемся обратно. Нас встречают всем двором, благодарят, наперебой рассказывают, как жили в последние месяцы. Я запомнил фразу: «Хлеб сейчас дороже золота, а еще дороже только курево». Показывают, как били по их двору снайпер и гранатометчик – дождались, пока все соберутся с мисками возле общей кастрюли. Кузнец с «Азовстали» Виталий, говорит:

- Я тогда добежал до ополченцев, пробрался ползком. Пришли, поставили ДШК (крупнокалиберный пулемет Дегтярева-Шпагина), влупили так, что снайпер аж через подоконник вниз головой свесился!

Потом нас ведут смотреть маленькое дворовое кладбище возле украинского-пропагандистского памятника «Жертвам голодомора». Их после 2014 года лепили во всех русскоязычных городах Украины, в назидание москалям, вате и сепарам. После случившегося в Мариуполе, этот символ «новой Украины» вызывает только праведную злобу. На обратном пути замечаю, что угол двора расчищен, а цветочные грядки вскопаны и на них уже пробиваются первые ростки. И при виде этих грядок, никаких слов не нужно, чтобы понять, как здесь хотят мира.

Соседи Татьяны, старожилы города, объясняют нам, откуда берутся эти снайперские группы глубоко в тылу:

- Центр Мариуполя стоит на катакомбах. По легендам, их еще казаки копали, во время Крымской войны их тоже использовали. Просто камень добывали для строительства. Все, кто рос в центре, знают, где из них выходы. Один - как раз на нашей улице, еще два - тоже рядом, на улице Куинджи и в Горсаду. Но их больше, конечно, весной ходы обычно в балках открываются.

Разумеется, «азовцы», готовившие Мариуполь к обороне целых 8 лет, не могли не знать про эти катакомбы. А мы, к сожалению, услышали про них только сейчас. И это стоило много крови.

На прощание, Татьяна говорит нам: «Бог послал мне сегодня и врагов, и своих», самые дорогие слова за этот день, мы их не ждали, на них не рассчитывали... Чуть позже, в машине, мой товарищ, Влад с Полтавы, замечает, что его отпустила «черная тоска». Мне тоже стало как-то легче.

Спасатели разбирают завалы в Мариуполе. Разрушенных домов по всему городу сотни

Мариуполь ищет родных Мариуполь пытается наладить мирную жизнь. Спасатели разбирают завалы пока люди стоят в очереди за гуманитарной помощью и ищут своих родственников. Военкор «КП» Дмитрий Стешин снова рассказывает об обстановке в городе.

Дмитрий СТЕШИН