Хватит уродствовать! Красота спасёт мир в собственной стране

До госпереворота в Харькове проходил ежегодный кинофестиваль «Харьковская сирень», названный так по одноименной книге воспоминаний знаменитой французской актрисы Милен де Монжо. Оказывается, её мать — эмигрантка Клавдия Трубникова — была родом из Харькова, и много рассказывала своей красавице-дочке о чудном южнорусском городе

Благодаря энтузиазму харьковских и московских организаторов (и, разумеется, при содействии Милен де Монжо) кинофорум в кратчайшие сроки стал популярной площадкой для показа короткометражных фильмов со всего мира, а гостями фестиваля были множество отечественных и иностранных знаменитостей, особенно, французских.

В Харькове побывали Жан-Поль Бельмондо, Ален Делон, Мишель Мерсье (главная героиня сверпопулярных когда-то фильмов про Анжелику).

На каком-то торжественном приеме (я входил в состав жюри конкурса) меня заметил Пьер Ришар — как я понимаю, по причине моей лохматости, традиционно неуместной для официальных мероприятий. Сидели мы достаточно далеко далеко для разговора, получалось лишь ироничное переглядывание, немало меня конфузившее, тем более, что Ришар с детства был моим любимым актером.

Многим, полагаю, созданный Пьером Ришаром образ доброго и порядочного человека был по душе, и фильмы с его участием доставили нам немало приятных минут. В этом отношении французское искусство, французский шарм, французская «мягкая сила» воздействуют на нас до сих пор — хотя сами Франция и Париж уже давно не те.

Качественно сделанная работа оказывает влияние долгие годы, а халтура уходит в небытие в тот же день, утаскивая за собой на дно материальные ресурсы, затраченное время и живой интерес зрителя — в том числе, и к конкретной стране.

Вспомним, для примера, как показан Париж в культовой дилогии про «высокого блондина» с Пьером Ришаром в главной роли: изумительные виды, роскошные интерьеры, шикарная техника; фильм был и остаётся очень красивым, элегантным.

Рядовой советский человек — скажем, музыкант провинциального оркестра — смотрел на интерьер квартиры скрипача Франсуа Перрена и отчаянно завидовал. Мы наивно думали, что именно так живут французские скрипачи, а дамы, как правило, дефилируют дома в ошеломительных платьях с разрезом аж ниже поясницы.

Многим из нас понадобилось объездить десятки государств, чтобы понять: мы живем в нормальной стране, где хватает своих красот и красоток, и во многом Петербург не уступает Парижу, а Москва, скажем, Лондону. Как и мой родной Харьков отнюдь не последний европейский город, а во многом лучше, чище, щедрей.

Другое дело, некоторые и доныне верят в сказки, воспринимают экранные образы за правду. Так в известном фильме Аллы Суриковой (тоже члена жюри фестиваля «Харьковская сирень») испуганные ковбои открывают пальбу по экрану, с которого мчится на них поезд.

Иные до сих пор верят в добрых иностранных коммандос, которые несут «угнетенным народам» освобождение — как и мы верили в легкую, богатую жизнь скромного французского скрипача.

Нам необходимо показывать больше красивого на наших экранах. Ведь реальный мир не состоит только из малаховских уродцев и бесконечных кровавых сериалов.

У нас любят попрекать старый кинофильм «Кубанские казаки» за его как бы «неправдивость» — мол, в «разоренной стране богатую жизнь показывали». Так и огни Голливуда отличается от жизни американского реднека. Сейчас не о художественных достоинствах, но эстетической сути.

Через утрату красоты искусства мы теряем важнейший инструмент донесения позитивной информации до общества — его оптимистичный, созидательный настрой. А те, кто не созидают, обязательно начинают разрушать.

Мы говорим о «патриотизме», а показываем фильмы с вечными садистами-политруками, рассуждаем об «исторической правде», но превозносим лжецов, мечтаем о возрождении «семейных ценностей», а в искусстве — вакханалия извращенцев. Я не против представителей сексуальных меньшинств, но почему на экранах, подмостках и сценах, и почему так вызывающе?

Человек, смотрящий государственное телевидение, сам начинает себя ощущать во власти садистов, маньяков и прочих асоциальных типов. Чтобы избежать дискомфорта он просто выключает телевизор — уходит в интернет, а там совсем другое информационное пространство, где техническое превосходство государства обнуляется и пропагандистская война начинается с чистого листа.

Зримые образы телевидения и кинематографа — это сильнейший способ воздействия на массы. Мы теряем драгоценное время, которое остаётся у нас для перехвата информационной повестки дня — ради воспитания настоящего гражданина, а не гомункула. «Красиво» не значит приторно: есть красота человеческих чувств, красота пейзажей (неплохо работает над этим телеканал Russian Travel Guide), красота прошлого и настоящего своей родины.

Красота поможет спасти мир в собственной стране, ее хватит даже на экспорт. И тогда, возможно, мы перестанем любить чужие государства больше родной стороны, и бесконечно предавать ее ради какого-нибудь Вашингтона.

К слову сказать, небезопасного и довольно провинциального городишки.

Константин Кеворкян