Как антикоммунисты в Польше «приватизировали» рабочее движение

В августе исполняется 40 лет с начала создания польского профсоюза «Солидарность», спустя неполное десятилетие ставшего «могильщиком» Польской Народной Республики и реставрации в ней буржуазного и радикально антисоветского режима. Впрочем, и этот печальный исторический урок лишний раз подтверждает правильность советской политики в отношении и прав трудящихся, и профсоюзов в СССР.

О причинах появления в Польше массового антикоммунистического движения в рабочей среде написано немало. Конечно же, пресловутая «Солидарность» появилась там не «с нуля», а в результате и сложившихся на конец Второй мировой войны политических настроений среди поляков, и накопления массы ошибок и недочетов местных коммунистических властей. 
Действительно, иллюзии о некой «рабочей солидарности» со стороны «польских трудящихся» были быстро развеяны еще в 1920 году – во время неудачного для Красной Армии «польского похода» с целью ликвидации в Польше буржуазного режима Пилсудского. Тогда один из видных советских военачальников – Ворошилов – писал в письме к Орджоникидзе: «…мы ждали от польских рабочих и крестьян восстаний и революции, а получили шовинизм и тупую ненависть к «русским»!» 
По большому счету, с учетом ничуть не изменившихся политических симпатий значительной части поляков, и после победы над гитлеризмом к ним правильнее было бы относиться, как к побежденному противнику, а не как к союзнику. Мало ли что там они с фашистами воевали, но ведь и СССР ненавидели ничуть не меньше! Собственно, Варшава чуть ли не до начала нападения на нее Гитлера грезила об участии с ним в «восточном походе против большевизма». 
Так что, по справедливости, при таком раскладе Москве надо было проводить в Польше программу полноценной «денацификации» по образцу поверженного Третьего Рейха. Однако Сталин, которого те же поляки не устают обвинять в «запредельной жестокости», предпочел закрыть глаза на очень многие неприятные вещи у западного соседа нашей страны, объявив его союзником. 
Впрочем, против доморощенных польских нацистов все равно пришлось повоевать, пусть этим занимались в большей степени действительно настоящие друзья Советского Союза из числа самих поляков, образовавшие административные и военные структуры Народной Польши. 
Другое дело, что это нужное и важное дело, увы, не было доведено до конца, и уже не только из-за местных причин. После смерти Сталина началась пресловутая хрущевская «оттепель», в рамках которой, помимо стенаний о «культе личности» и «десятках миллионов невинно умученных жертвах ГУЛАГа», нацистские недобитки во всех странах народной демократии смогли избежать заслуженного наказания и даже начали вновь поднимать голову, почуяв слабину растерявшихся от перемен в СССР властей. 
Да, в Польше контрреволюционные выступления не дошли до уровня той же Венгрии, когда в стране разгорелась полноценная гражданская война, с трудом подавленная здоровыми силами в стране при поддержке Советской Армии, но эпизодические (и достаточно массовые) выступления наблюдались с 1956 года. Власти, конечно, принимали меры, иногда и довольно жесткие, но, увы, последние все равно по сути были полумерами, лишь временно загонявшими проблему внутрь.
Ситуация усугублялась и тем, что в Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) хоть и была достаточно заметная прослойка честных и твердых в своих убеждениях коммунистов, но первую скрипку все же играли не они, а полулибералы образца, например, Первого Секретаря ЦК Эдварда Герека. При котором много грезили о модернизации производства, набрав для этого кредитов у Запада этак на 25 миллиардов долларов, но почти полностью прекратили проводить реформы в сторону реального социализма. 
Сельское хозяйство было коллективизировано всего на 8%, Католическая Церковь по-прежнему обладала огромным влиянием на население, а всевозможные недобитые в первое послевоенное десятилетие националисты-антисоветчики чувствовали себя вполне вольготно. 
Но пока в 70-х на экономику проливался дождь дешевых западных кредитов, всё было неплохо. Еще бы: и в значительной степени лишенный классовой солидарности и неприятия буржуазии местный рабочий класс, и почти обуржуазившаяся реформаторская верхушка ПОРП получили достаточно сытое мещанское благополучие, этакий «потребительский социализм», почти что «западный рай» образца завистливых баек о тамошнем «всеобщем благоденствии».

***

Гром грянул, когда одни только проценты по кредитам сравнялись с доходами Польши от экспорта. Да еще в 1978 году Папой Римским избрали пещерного антикоммуниста Кароля Войтылу. В те же годы советником президента США Картера по национальной безопасности стал не менее радикальный антикоммунист и русофоб, тоже поляк Збигнев Бжезинский. Тогда социализм в Польше и стали методически додавливать руками давно забывших страх доморощенных антикоммунистических сил.
А главным локомотивом этих действий и стал «независимый» профсоюз «Солидарность», созданный на базе начавшего действовать в середине августа 1980 года Межзаводского забастовочного комитета, объединившего в своих рамках взбунтовавшихся работников ряда крупных промышленных предприятий городов Прибалтийского побережья Польши. Заодно к Комитету примкнуло немало других «диссидентских» структур и «правого», и «левого» толка, католиков, студентов, вечно недовольной части интеллигенции и т.д.
После этого новоиспеченные «борцы за интересы рабочего класса» в духе традиционных «цветных революций» начали «выступать за все хорошее против всего плохого». Ну, например, за повышение зарплат (которые и так значительно повысились в 70-е годы, собственно, и вызвав дефицит на многие товары повышенным спросом), за параллельное снижение цен на продукты. Ну а раз власть такого сделать «не хочет», значит, ее надо менять на власт «хорошую», добиться желаемого путем массовых забастовок.
Весь абсурд этой ситуации в том, что подобные требования реальны лишь в условиях капиталистической экономики, где, грубо говоря, рабочие забастовки заставляют буржуазию поделиться с ними их сверхдоходами. Да и то, в западных странах профсоюзы, даже самые мощные, политические требования выдвигают крайне редко (если выдвигают вообще) – только экономические. В ряде стран Запада существуют даже жесткие законодательные ограничения на политизацию профсоюзного движения, особенно в сторону коммунистических идей.
В социалистическом же государстве средства производства и так принадлежат народу. Кто-то, конечно, может позлобствовать в духе перестроечной журналистики на «привилегии партноменклатуры», но расходы на оные были на порядки ниже, чем забирает себе буржуазия в постсоциалистических государствах. Основная масса «бюджетного пирога» идет широким же массам населения, в том числе на то, что этими массами с годами уже почти и не замечается, как воздух, которым мы дышим. «Грошовая» электроэнергия и прочая «коммуналка», бесплатное жилье, образование, медицина и многое другое, за что в странах «передового Запада» приходится платить кругленькие суммы из собственного кошелька. 
То есть для того, чтобы при социализме у кого-то прибыло, необходимо (при том же уровне производства, конечно), чтобы у кого-то на столько же убыло. Но откуда же этому росту производства взяться, если десятки тысяч рабочих вместо своих рабочих мест находятся на митингах? Да еще и не пускают на свои предприятия никого, чтобы те их не подменили – так называемая «оккупационная забастовка». У кого тогда деньги забирать? У учителей, врачей, военных, милиции, ученых, кого-то еще?

***

Польские власти растерялись, откровенно не зная, что делать. Сила, достаточная для разгона деструктивных выступлений, у них была: хорошо подготовленный милицейский спецназ, многочисленные аналоги «добровольных народных дружин» (причем, с гораздо более «мотивированными», а не случайными, как в СССР, «кадрами»). Не было лишь единства и решимости. Первоначально «жестких» переговорщиков со стороны ПОРП отзывали и даже увольняли. Потом, правда, увольняться пришлось и самому главному партийному либералу Гереку, но до того в Польше произошли уже труднообратимые изменения.
10 ноября «Солидарность» официально легализовали, и туда за считанные месяцы вступила даже добрая треть коммунистов! К счастью, большинство из таких «любителей сидеть на двух стульях» персонажей в последующие годы из партии вычистили, но факт есть факт. А численность сего «независимого профсоюза» (на самом деле, фактически руководимого из тех же Вашингтона и Ватикана) превысили 10 миллионов человек – для 40-миллионной Польши это очень много.
В конце концов проблему пришлось решать радикально, в силу радикализации требований этого якобы «профсоюза», превратившегося в откровенно контрреволюционную политическую силу – введением военного положения и ареста верхушки мятежников. Правда, потом подоспела уже горбачевская «перестройка», и последние честные польские коммунисты были преданы коммуно-ренегатами из Москвы, а Польша превратилась в самого верного холуя Соединенных Штатов и проводника его наиболее антироссийских замыслов в Восточной Европе. 

***

Впрочем, даже печальный опыт польских коммунистов косвенно показывает абсолютную правильность рабочей и профсоюзной политики руководства СССР. Действительно, порой даже в относительно патриотической прессе можно встретить вздохи на тему «ах, профсоюзы в советское время были всего лишь конторой по раздаче путевок в санатории».
Но простите, а чем же им еще быть, если в первом государстве рабочих и крестьян власть и так принадлежала трудящимся?! Да, не напрямую, конечно, а через их представителей и в Советах, и в КПСС. 
Ну так и в «образцовой» афинской демократии общее собрание горожан – агора – тоже решало лишь самые важные вопросы, «текучкой» занимались специально избранные старейшины.
И даже многократно оболганный либералами ЦК КПСС был отнюдь не каким-то «самовоспроизводящимся орденом меченосцев». Все партийные руководители начинали свой путь с самых низов, даже печально известный Горбачев в свое время успел поработать помощником комбайнера. 
Так зачем трудящимся еще один, фактически «альтернативный» их же собственному авангарду, партии, политически деятельный орган? Будь то «независимые Советы» (мечта кронштадтских мятежников в 1921 году) или «независимые профсоюзы», требующие повысить зарплаты и снизить цены (как это демонстрировали погромщики-люмпены в Новочеркасске в 1962).
Да советский трудящийся и так был защищен лучше всех своих коллег в мире – даже откровенных лодырей и пьяниц администрация могла уволить лишь с очень большим трудом! Это если не считая очень редкого во времена «проклятого совка» сокращения штатов и абсолютно неизвестной безработицы.
А что уровень потребления в СССР приходилось делать соответствующим уровню производства, так «молочные реки с кисельными берегами» бывают только в сказках. А благостные картинки ломящихся от изобилия товаров полок магазинов при рыночной экономике обеспечиваются в первую очередь не дешевизной и массовостью производства, а балансом между спросом и предложением, без всяких сентиментальных глупостей, которыми «разводят» доверчивых «лохов» либеральные пропагандисты. 
После начала грабительских «гайдаровских» реформ в магазинах тоже все сразу появилось, только колбаска за одну январскую ночь 1992 года ночь подорожала разиков этак в 10. Но реально больше ее кушать народ от этого не стал…

***

Собственно говоря, наконец, добившиеся своего польские антикоммунисты, за исключением своих вождей и быстро обогатившихся нуворишей, тоже мало что выиграли от слома социализма. Реформы «польского Гайдара» Бальцеровича развалили значительную часть польской промышленности и даже гигантские прощенные Западом долги и не менее огромные дотации ЕС (около 20 млрд. долларов ежегодно!) все равно не сравняли уровень жизни в Польше с богатыми странами Европы. В которых выражение «польский сантехник» носит значение, сравнимое с «таджикский дворник» для Москвы. 
Так что не сбылись мечты Валенсы и возглавляемой им «Солидарности». Разрушить социализм в своей стране они смогли, а вот добиться заметного повышения уровня жизни – нет. Для этого ведь надо быть созидателями, а не разрушителями, да еще в рамках выполнения планов заокеанских стратегов… 

Юрий Носовский