Как родилась идея использовать японских военнопленных для восстановления экономики СССР

Ельцин не ведал, что американцы никогда не извинялись за испепеление Хиросимы

В Японии с некоторым запозданием отреагировали на публикацию ФСБ России документов о преступных деяниях японской военщины в годы Второй мировой войны, в частности, о разработке и применении запрещенного международными соглашениями бактериологического оружия и подготовке к нападению на Советский Союз.

Одна из центральных газет страны «Токио симбун» опубликовала статью своего корреспондента Юси Коянаги, озаглавленную «Россия дистанцируется от невыгодной истории и обвиняет японскую армию в военных преступлениях. Победивший СССР – сама справедливость, а проигравшая Япония – зло».

В статье утверждается, что в последние годы Россия начала дистанцироваться от своей «негативной истории». «В соответствии с желанием президента России Владимира Путина поднять патриотические настроения народа все чаще проявляется тенденция упрощать восприятие СССР как народа-победителя, а побежденных стран – в качестве зла. В августе этого [2020] года были обнародованы документы о подготовке Японии к войне против СССР и разработке бактериологического оружия Квантунской армией. А в сентябре в Хабаровске прошла научная конференция, на которой обсуждалось значение военного трибунала над японскими военными в 1949 году. Выступая на конференции, президент Путин упрекнул Японию, отметив, что попыткам исказить историю войны необходимо противопоставить факты и документы», – предъявляет нашей стране претензии автор статьи.

Будучи не в состоянии что-либо противопоставить публикуемым в России ранее секретным материалам и исследованиям российских ученых, Коянаги и редакция газеты пытаются обвинить СССР, а теперь Россию в замалчивании «проблемы японских интернированных», содержавшихся после капитуляции милитаристской Японии в советских лагерях военнопленных. «В последнее время Россия обнародовала исключительно исторические документы, связанные с японским вторжением в Азию, и некоторые японские исследователи говорят, что документы, связанные с интернированием в Сибирь, больше не публикуются», – утверждает «Токио симбун».

Такая постановка вопроса в Японии не нова. «Проблема военнопленных» уже давно, наряду с надуманной «проблемой северных территорий» – притязаний на российские Курильские острова, включена в пропагандистскую обойму антисоветской, а ныне антироссийской пропаганды. При этом можно встретить сетования на то, что этой проблеме не уделяют-де должного внимания, хотя бывший президент РФ Борис Ельцин публично покаялся за «бесчеловечную политику Сталина».

Автору этих строк уже доводилось разъяснять, как в действительности обстояло дело с использованием труда японских военнопленных для восстановления разрушенной войной советской экономики, в чем и немалая вина Японии, но, видимо, есть необходимость вернуться к фактам истории.

В Стране восходящего солнца внедрена в сознание версия, согласно которой вступление Советского Союза в войну против Японии представляется не как выполнение союзнических обязательств, а как «вероломный акт, нарушение заключенного в апреле 1941 года советско-японского Пакта о нейтралитете». При этом в адрес СССР звучат обвинения в «незаконном интернировании» солдат и офицеров разгромленной в августе 1945 года советскими войсками японской Квантунской армии (группы армий). Эта версия включена в тексты школьных учебников, авторы которых задались целью убедить молодёжь в том, что милитаристская Япония была в годы войны не агрессором, а «освободителем» и «цивилизатором» азиатских народов.

Само понятие «интернирование» введено в оборот с тем, чтобы представить японских военнослужащих не военнопленными, а людьми, которые-де вынужденно сложили оружие, подчиняясь приказу императора. Интернированием же в международном праве считается принудительное задержание одним воюющим государством граждан (а не военнослужащих) другого воюющего государства или нейтральным государством – военнослужащих воюющих сторон.

Одним из примеров интернирования является задержание советскими властями экипажей американских бомбардировщиков, совершавших в годы Второй мировой войны вынужденные посадки на территории Советского Союза. Ведь США были союзником СССР; статус же американских летчиков был в том случае юридической формальностью, уместной в сложившейся ситуации. Их, естественно, быстро переправляли домой.

Что касается японских военнослужащих, то они, после официального объявления правительством Советского Союза 8 августа 1945 года войны Японии были «лицами, принадлежащими к вооруженным силам воюющей стороны», пленены с оружием в руках, а посему по завершении военных действий в соответствии с международным правом являлись не интернированными, а военнопленными.

Отстаивая версию об «интернировании», исполнительный председатель так называемой Всеяпонской ассоциации насильственно интернированных Ясудзо Аоки заявлял: «Нас правильнее называть не пленными, а интернированными, ведь мы направлялись в Сибирь временно! Там мы трудились бесплатно и сейчас хотели бы получить плату за свой труд». То есть речь идёт о том, чтобы солдат капитулировавшей Квантунской группировки приравняли к насильственно угнанным в фашистскую Германию на принудительные работы советским гражданским лицам. Принять такую «логику» весьма трудно.

Тем не менее, российские власти в 1990-е годы, по сути дела, склонялись к принятию японской версии о судьбе военнопленных. Перед визитом в Японию в ноябре 1993 года Б. Ельцин изрек: «Для нас, русских, преступления Сталина – это огромная черная яма, в которую была свалена вся история. Сибирские лагеря… японцы переживают почти так же тяжело, как трагедию Хиросимы. Американцы давно принесли извинения японцам. Однако мы этого не сделали…»

Принося затем в Токио «официальные извинения» со слезой за содержание японских военнопленных в трудовых лагерях, Ельцин не знал, что правительство США никогда не извинялось перед Японией за уничтожение сотен тысяч мирных граждан Хиросимы и Нагасаки. И не ведал о том, что идея использовать труд военнопленных для восстановления разрушенной войной советской экономики принадлежала не Сталину, а ближайшему окружению японского императора.

Стремясь предотвратить вступление СССР в войну на стороне США и Великобритании, японское руководство летом 1945 года решило направить в Москву в качестве специального посланника императора князя Фумимаро Коноэ. К этому времени в Японии был разработан план, согласно которому в случае сохранения Советским Союзом нейтралитета предполагалось «добровольно» вернуть СССР ранее отторгнутые от России Южный Сахалин и Курильские острова.

Перед поездкой Коноэ и его советник генерал-лейтенант Кодзи Сакаи составили документ: «Принципы проведения мирных переговоров». В документе излагался перечень уступок, на которые могла пойти Япония в обмен на обещание Москвы не вступать в войну. Был в этом документе и такой пункт: «Мы демобилизуем дислоцированные за рубежом вооруженные силы и примем меры к их возвращению на родину. Если подобное будет невозможно, мы согласимся оставить личный состав в местах его настоящего пребывания». При этом предусматривалось: «Рабочая сила может быть предложена в качестве репараций». Можно полагать, что это предложение было доведено до правительства СССР и учтено при принятии решения об использовании труда японских военнопленных на советской территории.

Американский исследователь, автор книги «Хирохито и создание современной Японии» Герберт Бикс прямо указывает: «Идея интернировать японских военнопленных для использования их труда при восстановлении советской экономики (осуществленная на практике в сибирских лагерях) возникла не в Москве, а среди ближайшего окружения императора».

Тем, кто продолжает возмущаться использованием труда японских военнопленных на советской территории, можно напомнить о 700 тысячах корейцев, насильственно вывезенных в качестве рабов для тяжелых работ на военных заводах, в шахтах и рудниках. А ведь это были отнюдь не военные, а гражданские жители Кореи. До сих пор не решена и проблема тысяч «женщин для комфорта», или «сексуальных рабынь», как называли молодых девушек и несовершеннолетних девочек из оккупированных стран, которых насильно заставляли «обслуживать» японских вояк в солдатских борделях.

Абсурдными выглядели и требования «урегулирования проблемы японских военнопленных», с которыми в 90-е годы выступали российские лоббисты интересов Ассоциации интернированных. Ведь все вопросы о военнопленных 65 лет назад были разрешены в Совместной советско-японской декларации 1956 года, восстановившей мирные отношения между двумя государствами. В 6-й статье декларации записано: «СССР и Япония взаимно отказываются от всех претензий соответственно со стороны своего государства, его организаций и граждан, возникших в результате войны с 9 августа 1945 года».

При заключении соглашения о прекращении состояния войны Советское правительство по своей воле отказалось от всех репараций и материальных претензий к Японии. Это лишает японцев юридических и моральных оснований требовать от нашей страны каких бы то ни было «компенсаций» и вообще предъявлять претензии по поводу вытаскиваемой вновь «проблемы военнопленных».

АНАТОЛИЙ КОШКИН