Новости

Кирилл Вышинский: «Меня посадили в тюрьму из-за личной проблемы Порошенко»

В эти минуты происходит обмен удерживаемыми лицами между Украиной и Россией. Вылетел в Москву и журналист, главред РИА "Новости Украина" Кирилл Вышинский, который с мая прошлого года сидел в тюрьме по обвинениям (как он утверждает, сфабрикованным) в госизмене.

Еще на прошлой неделе его выпустили из тюрьмы, сменив меру пресечения на личное обязательства. 

Накануне "Страна" взяла интервью у Кирилла. 

 

Помощь сайту Сбербанк: 4274 3200 6835 7089

 

– Много ли вы потеряли друзей за то время, что находились в неволе? 

– Настоящие друзья остались. Были знакомые/коллеги, которые поддались какому-то веянию,  поверили в эти басни про госизмену. Они поступили так, как они поступили, но это не стало для меня эмоциональным ударом. 

– Вы сказали, что у ваших родных возникли проблемы. Что это за проблемы? 

– Моей маме будет 80 лет в следующем году. Она перенесла сильный стресс – после моего ареста уехала из страны, которую она любит. Продала квартиру в городе, в котором прожила всю жизнь, и пошла на серьёзные потери, чтобы успокоить меня – это я настоял на таких решениях. Я понимал, что раз так поступили со мной – беззаконно арестовали "на обмен" -  значит им, что называется, "очень нужно". А раз им нужно, то могут быть использованы все рычаги давления на меня, в том числе через мать. 

– Чему вас научил год в СИЗО? 

– Я стал более терпимым, научился общаться с разными людьми. 

– В чем разными? 

– В моей жизни было две хорошие школы общения - армия и тюрьма. За год в тюрьме я познакомился с людьми, оказавшимися  в различных непростых ситуациях.  Общение с ними показало мне новые грани жизни, о которых я раньше, конечно же, догадывался, но не знал. Теперь знаю. Наверное, я мог бы приобрести этот новый опыт иным образом, но сложилось так, как сложилось. 

– Владимир Рубан нам в интервью после выхода из СИЗО рассказывал, как коротал время и ловил мух, брал их в заложники. А как вы проводили время? 

– Рубан, кстати, сидел на этаж ниже меня в Лукьяновке. Его водили на прогулку отдельно от всех, в сопровождении личного контролера – сотрудника СИЗО. Я был в трёх разных СИЗО: Херсон, Одесса, Киев. Получил, так сказать, возможность познакомиться с бытом и историей этих пенитенциарных заведений. К примеру, Херсонская - это одна из самых старых тюрем, в которых я был, чуть ли не екатерининских времен. Одесская, тот корпус, где я был - "классическая" тюрьма, как в фильмах про революцию показывали:  атриум с галереей и дверями в камеры по периметру, с железной лестницей и сеткой, которая закрывает возможность выброситься с лестницы. В Одессе я был в камере примерно в шесть квадратных метров на трёх человек. Классическая дореволюционная тюрьма в которой, возможно, мог сидеть герой революции Котовский или легендарный одесский налетчик того же времени Мишка Япончик. Тюремный быт шокирует в первую очередь тем, что радикально отличается от повседневного быта на воле. Отличается в первую очередь в мелочах, что сразу создает много мелких проблем. Поэтому первое время я налаживал быт, а потом делал то же, что и мои соседи – ел, спал,  готовился к судам, смотрел телевизор. Возможно, я читал больше, чем другие. 

 

 

– Какой у вас был режим в СИЗО? Чем вы там занимались? 

– В тюрьме не так много  возможностей, как вы понимаете. Для меня самым ярким событием была прогулка - выводят в более просторное помещение, без крыши, как в Херсоне и Одессе, где  можно свободно ходить, заниматься спортом. Самые тяжёлое время в тюрьме для меня – первые два-три месяца,  пока шло привыкание. Но мне повезло, что в камере была небольшая библиотека, три полки с различными книгами. Они и помогли мне адаптироваться. 

– И что вы прочли? 

– Скорее, перечитал. "Война и Мир" Льва Толстого – первая книга. Вторая – "Одиссея капитана Блада" Рафаэля Сабатини. Потом был "Фаворит" Валентина Пикуля – вторая часть этого романа о Григории Потемкине, видном государственном деятеле времен Екатерины II, как раз посвящена освоению нынешней Херсонщины и Крыма. Узнал, что Екатерина требовала от Потемкина, когда тот закладывал города, первым делом строить церковь и тюрьму. Возможно, поэтому в Херсоне, который заложил Потемкин, тюрьма находится напротив собора. В церкви, к сожалению, так и не побывал, но надеюсь это исправить. 

– Главред "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов несколько раз прилетал в Киев и ходатайствовал о вашем освобождении, о чем рассказывал в интервью "Стране". Какую роль, как вы считаете, он сыграл в вашей истории? 

– Я не знаю, о чем ходатайствовал Венедиктов, я при этом не присутствовал. Я очень благодарен ему за то, что оказался у меня - в тюрьме Алексей передал мне письмо, которое моя мать написала Зеленскому, передал приветы от друзей, моей жены и коллег. Он посмотрел, в каких условиях меня содержат. Это то, что было при нашей встрече. Он сказал, что уже передал письмо и ждёт ответной реакции. 

– Как на редакцию "РИА Новости Украина" повлияла ваша посадка? 

– Драматически. Не скажу, что  судьбы моих коллег были сломаны, но жизнь их однозначно усложнилась. В один момент они лишились работы, зарплаты. Сейчас редакция закрыта, счета арестованы, с компьютеров сняли системные блоки, хотя это ничего не дало следствию. Очевидно, что целью СБУ было не только мое преследование, а и уничтожение всей редакции. 

 

 

 

– Как думаете, почему все это случилось именно с вами? А не с кем-то другим? 

– Думаю, нужно было какое-то медийное, всем известное лицо, которое украинская сторона хотела предложить "на обмен" российской. С 2006 по 2014 год я был собственным корреспондентом ВГТРК на Украине, делал сюжеты и вел прямые репортажи из Киева. У меня много коллег, друзей, знакомых среди российских журналистов.  До этого я достаточно долго, больше 10 лет, работал на украинском ТВ, мои сюжеты и программы выходили практически на всех национальных каналах. Я работал заместителем главного редактора информационной редакции ICTV. Многие люди, занимавшиеся моим делом и в администрации президента Порошенко, и в других структурах – те, которые с первых минут моего задержания предложили меня обменять - тоже  знали меня не понаслышке. Они понимали – мой арест вызовет резонанс в силу моей профессиональной деятельности и широкого круга общения в среде украинского и российского истеблишмента. Потому люди с этой стороны, которые хотели надавить на истеблишмент с той стороны, решили, что лучше совершить это через меня, через мой арест. Ведь насчёт знакомого начнут быстрее договариваться, чем насчёт незнакомого. Такой вот циничный ход. 

– А кто был вашими знакомыми? Кого вы знали лично из истеблишмента? 

– Ещё когда-то в 2003 году я входил в  оргкомитет первого Коктебельского джазового фестиваля, меценатом которого был Пётр Порошенко. Затем Порошенко приходил в эфир на ICTV, позже видел меня в журналистском пуле, когда в качестве главы МИДа принимал вверительные грамоты у посла России на Украине Михаила Зурабова, был на приемах у Зурабова, где был и я. И когда меня арестовывали, то знали, как говорят журналисты информагентств, весь "бэк" - предысторию, подноготную.

В принципе, расчет был верный – мои российские коллеги буквально сразу провели митинг в мою поддержку, на прямой линии с Путиным мой коллега по ВГТРК задал вопрос о моей судьбе и возможности обмена. В принципе, в этом нет ничего сверхъестественного, специального "мы только за Вышинского" – просто среди российских журналистов такие представления о профессиональной солидарности в случае несправедливого ареста их коллеги. Те же люди, которые ратовали за мое освобождение в 2018-м и позже, в 2019-м выступили за освобождение журналиста "Медузы" Ивана Голунова, которого арестовали в Москве и хотели вменить сбыт наркотиков. Естественно, у Порошенко рассчитывали, что такое давление и интерес к моей судьбе со стороны коллег станет еще одним фактором в их операции "Обмен". 

– Кто автор вашей посадки? 

– Не знаю. И я думаю, это скорее было коллективное решение, а не персональное. У серьезного события, как правило, нет одной причины – образно говоря, если дамбу прорывает,  то течь начинает в нескольких местах, и лишь затем льется основной поток. Была личная проблема Порошенко перед выборами – нет ярких побед в "войне с агрессором". Санкции против РФ вводят как-то привычно и буднично,  с декабря 2017-го (если не ошибаюсь, со времени обмена в Харькове "49 на сколько-то", нужно уточнить) затормозился обмен пленными. Нужно было яркое событие, "перемога". После моего задержания что-то как-то сдвинулось, омбудсмены начали встречаться, но при Порошенко так ни чем и не закончилось. 

– Планируете ли вы возвращаться в журналистику? 

– Да, конечно. Я много узнал, много понял, мне есть что рассказать. 

 

Загрузка...

 

Светлана КрюковаВладислав Бовтрук