Конвенция раздора: почему атомщики Беларуси вынуждены терпеть придирки Литвы

Несмотря на успешное прохождение Белорусской АЭС стресс-тестов на безопасность, руководство Литвы не прекращает попытки дискредитировать инициативу своих соседей. Тем не менее, строительство станции планомерно идет к завершению: первый энергоблок должен быть запущен уже в следующем году, поэтому времени на дипломатические баталии остается все меньше. Нет у литовских властей и надежных союзников в этой борьбе: из всех стран ближнего и дальнего зарубежья только Польша поддерживает позицию Вильнюса относительно БелАЭС. Аналитический портал RuBaltic.Ru обратился к международному законодательству в области ядерной безопасности и выяснил, на каком основании руководство Литвы постоянно подвергает критике белорусский атомный проект и что с этим делать официальному Минску.

Многие уверены, что «главным командиром» в атомной энергетике является Международное агентство по атомной энергетике (МАГАТЭ). Но цель деятельности этой независимой организации в системе ООН — констатировать, что работы в ядерной области не переключаются на военные цели. МАГАТЭ не дает оценок деятельности того или иного государства, оно именно констатирует факты, не более того.

Да, в числе прочих функций МАГАТЭ — разработка руководства и норм по ядерной безопасности (NUSS — Nuclear Safety Standarts), но эти нормы носят чисто рекомендательный характер, и агентство не вправе их кому-либо навязывать. Да, национальное законодательство большинства стран мира содержит предписания, эквивалентные NUSS, но это не более чем некая традиция.

Так или иначе, у МАГАТЭ нет никаких полномочий «наказывать» государства, которые не соблюдают его рекомендации.

Миссии Международного агентства, регулярно прибывающие с инспекциями на новые и уже действующие АЭС, проверяют соблюдение заказчиком и генеральным подрядчиком предписаний так называемых руководств OSART — группы по рассмотрению вопросов эксплуатационной безопасности. Миссии обычно продолжаются три недели, по итогам составляется отчет, содержащий описание положительной практики, а также предложения и рекомендации. Но и это не более чем советы, которые национальные органы могут использовать так, как посчитают нужным.

Делегация МАГАТЭ на стройплощадке БелАЭС. Фото: sputnik.by

Практика, однако, такова, что все эти предложения по традиции воспринимаются как руководство к действию. В результате получается, что вне зависимости от того, какую оценку выдали миссии МАГАТЭ той или иной АЭС, у пристрастных наблюдателей не исчезает возможность продолжать критиковать действия заказчика и подрядчика.

Именно это мы и наблюдаем в случае БелАЭС: у МАГАТЭ нет никаких претензий к проекту энергоблоков станции, эксперты агентства отмечают множество положительных практик на строительной площадке, но никто ничего не может поделать с активностью литовских властей, продолжающих выдвигать совершенно необоснованные с профессиональной точки зрения замечания.

Основание для такого поведения — «Конвенция ООН об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте», подписанная в финском городке Эспо в 1991 году. По замыслу авторов документа, общественности предоставляется возможность выказывать свое отношение к оценке потенциально опасных объектов — химических и нефтеперерабатывающих предприятий, магистральных нефтяных и газовых трубопроводов, тепловых электростанций мощностью более 300 МВт, АЭС — и даже получать ответы на свои замечания.

Конвенция Эспо была подписана делегацией еще единого СССР, поэтому Россия считается ее участницей, хотя ратификации этого документа в парламенте не было. Беларусь же подписала и ратифицировала Конвенцию в 1997 году.

Как это международное соглашение работает на практике? Беларусь решила построить на своей территории АЭС, а Конвенция обязывает ее составить специальный документ — Оценку воздействия проекта на окружающую среду (ОВОС). Это жестко формализованный документ, который должен включать в себя характеристику величины и продолжительности потенциального воздействия проекта на окружающую среду, оценку альтернативных вариантов строительства, экологическую экспертизу.

Ответственные государственные органы в Минске за свой счет составили ОВОС, ознакомили с ней население Гомельской области и всей страны. Согласитесь, это совершенно нормально с учетом того, какой урон республике нанесла Чернобыльская катастрофа. Но это был только первый шаг: Конвенция Эспо предписывает необходимость ознакомить с ОВОС все страны из того самого «трансграничного контекста».

Поскольку стройплощадка БелАЭС расположена неподалеку от границы с Литвой, отчет по ОВОС должен быть предъявлен руководству соседней республики.

Ее представители считают, что страна будет затронута в результате значительного вредного воздействия АЭС. В соответствии с положениями Конвенции Эспо белорусская сторона в этой ситуации обязана предоставить Вильнюсу дополнительную информацию.

Соответствующий отчет готовится с обязательным учетом трех критериев: масштаба планируемой деятельности, района планируемой деятельности, последствий планируемой деятельности. Бюрократическая процедура? Да, несомненно. Можно ли не обращать внимание на то, как вот такой «замечательный» сосед трактует положения Конвенции? Хотелось бы, но для урегулирования возможных споров авторы соглашения предусмотрели создание арбитражного суда, решения которого являются обязательными для всех участников Конвенции.

По итогам встречи президент Литвы Даля Грибаускайте и глава МИД Польши Яцек Чапутович засвидетельствовали единство своих позиций по БелАЭС. Фото: lrp.lt

То немногое, чего нет в Конвенции Эспо и что хоть как-то останавливает Литву, — это отсутствие четко прописанной процедуры создания самого арбитражного суда. Был бы соответствующий рычаг, дело наверняка закончилось бы судом, который с учетом европейской практики продолжался бесконечно долго.

Но все остальные положения Конвенции предоставляют литовской стороне возможность в любой момент запрашивать интересующую ее информацию, всякий раз делая свои «ценные» замечания и требуя устранить некие недочеты и недоработки.

К сожалению, в международном соглашении нет критериев, позволяющих отличить придирки от обоснованных претензий. Следовательно, нет и никаких юридически корректных способов остановить действия Литвы.

Очевидно, что и Москва не может вмешаться в сложившуюся ситуацию: с учетом царящих в Европе антироссийских настроений пользы от такого вмешательства не будет. Несмотря на непререкаемый авторитет Росатома в МАГАТЭ и других международных организациях, имеющих отношение к атомной энергетике, повлиять на деструктивную позицию Литвы невозможно.

Белорусским юристам остается только использовать положения Конвенции Эспо для того, чтобы принудить Литву значительно аккуратнее относиться к своим инициативам, а именно к строительству и обустройству могильников радиоактивных отходов, которые появляются в связи с работами по демонтажу Игналинской АЭС. С одной стороны, такой взаимный обмен претензиями не улучшает отношения между странами-соседками, но с другой — это вполне действенный способ дать понять Вильнюсу, что безропотно терпеть его необоснованную критику и претензии в адрес БелАЭС никто не намерен.

Борис Марцинкевич