Лингвистическое бессилие Киевской Влады

Арсен Аваков и вопросы языкознания.

Как известно, министр внутренних дел Украины Арсен Аваков – личность многосторонняя: бизнесмен, политик, нацист, уголовник. Но это, оказывается, не все его таланты – по совместительству он еще и литератор, который недавно провел презентацию очередного своего произведения, книги «2014. Мгновения харьковской весны», и это уже его третья книга за последние три года. Так что все успевает – и министерством рулить, и интриги плести, и свои гешефты делать, и книги писать по штуке в год. О чем книга – можно понять, не читая: о том, какой Аваков молодец и как он не дал «ватникам» отжать у Киева еще и Харьков.

Но дело не только в этом. Выясняется, что Арсен Борисович – еще и изрядный лингвист. Книгу он свою написал аж на двух «языках». Один из них понятно какой – «державна мова». А вот второй – это «слобожанский». Что это за лингвистические новости? Напомним, что дебютом «слобожанского языка» стало выступление самого Авакова в суде по делу президента Украины Виктора Януковича. Тогда он буквально потряс украинскую общественность, обратившись после принесения присяги к судье: «Прошу дать мне разрешение давать показания на нашем слобожанском языке».

Справка из Википедии: Слобожа́нщина, или Слободска́я укра́йна на юго-западе Центрально-Чернозёмного района России. С запада Слобожанщина граничила с Левобережной Украиной (восточная Малороссия), на востоке с Областью Войска Донского, на юге с северным Приазовьем (до XVIII века входившим в Крымское ханство, а затем в Новороссийскую губернию России), а на севере с центральной Россией.

Этот приграничный край Русского государства при поддержке правительства активно заселялся в XVI—XVIII веках. Оседая здесь вблизи крепостей Белгородской засечной черты, преграждавшей крымским татарам дорогу в Русское государство, переселенцы брали на себя сторожевую службу и военную защиту пограничья.

В царствование Анны Иоанновны, в соответствии с «Решительными пунктами» Даниила Апостола, земли стали предоставляться преимущественно выходцам из правобережной Украины, находившейся под властью Речи Посполитой, желавшим вступить в русское подданство и получить свободные земли. В этих местах сформировался особое наречье, разновидность южнорусского диалекта, известный специалистам, как слобожанский говор.

Впрочем, получив разрешение от судьи размовлять на «слобожанском», Аваков заговорил на чисто русском языке, без малейшего намека на южнорусские говоры, чем немало озадачил и позабавил присутствующих. Однако, несмотря на не слишком удачную презентацию своих лингвистических изысканий, вызвавших море насмешек, он не отчаялся, но с упорством стоял на своем. Так, два года назад в интервью с Дмитрием Гордоном Аваков заявил, что язык, на котором говорят жители Юго-Востока Украины, не имеет отношения к «московскому русскому»: «Я называю его „слобожанским“, потому что харьковский язык отличается от московского. И в любой стране мира вы увидите, что да, он говорит по-русски, но не говорит „по-московски“». Чтобы расставить все точки над «i», приведем в качестве примера чистейшего «слобожанского языка» цитату из его новой книги: «Три самых опасных очага антиукраинских выступлений создала российская агентура в Луганске, Донецке и Харькове. Для руководства страны тогда было очевидно, что это общий сценарий дестабилизации, который разыгрывали спецслужбы России. Потом, конечно, они собирались идти дальше: Днепропетровск, Запорожье, Одесса, Николаев...».

Почувствовали разницу? А по мнению Авакова, она колоссальна. Все усилия министра-лингвиста не могут не вызывать недоумения. Ведь вроде как серьезный человек, и охота ему так кривляться, изображая из себя недоумка. На Украине пытаются найти объяснение этому в том, что Аваков просто не может освоить украинский язык и потому придумал такую «отмазку» вроде того, что он говорит не на «языке агрессора», а на вполне «свидомом» «слобожанском языке».

Высказывается также предположение, что таким образом Аваков пытается найти выход из «языкового тупика», в котором оказалась Украина, большая часть населения которой русскоговорящая, после принятия «языковых» законов. Так, в интервью Гордону он говорил: «Но искренне считаю, что патриотизм не заключается в том, чтобы устраивать такие языковые люстрации, соревнования. Патриотизм заключается совсем в другом. Ни одна страна в мире, где есть монопольное давление, не является успешной. Чем естественнее будет идти ситуация с уважением к украинскому языку, тем быстрее будет достигнута цель. Как только мы начинаем форсировать, это в человеке дает протест».

Вот для того, чтобы избежать этого протеста, Аваков и предлагает «щадящий» путь деруссификации – ты, главное, отрекись от всего русского, а там можешь и на русском разговаривать, называя его «слобожанским языком». Впрочем, такой подход идет вразрез с формулой «украинского триединства» – «Армiя! Мова! Вiра!» – и противоречит официальной концепции унитарности, на которой строится национальная стратегия (если можно так выразиться в данном случае) Киевского режима. А на примере Закарпатья мы видим, что для того, чтобы подлизнуть бандеровцам и не тревожить Киев, мало говорить на нерусском языке. Вот, венгерский, он даже из другой языковой семьи, и то не угодил «патриотам». А что же тогда говорить о «слобожанском»? Но, вполне убедительной является и другая версия, не связанная с лингвистическим бессилием лично Авакова или его желанием «украинизировать мягко» – он, используя свое влияние, отстаивает статус выдуманной им химеры «слобожанского языка», как основы «харьковской самоидентификации», стремясь застолбить этот регион за собой лично и рассчитывая стать его полноправным владыкой в случае более чем реального распада Украины.

Борис Джерелиевский