Ловушка для «резидента ГРУ»

Когда сотрудник СБУ вскрыл конверт, в нем оказалась схема минных полей.

«Агент ГРУ бежал из тюрьмы в Россию», «Из Черкасской колонии пропал русский разведчик», «Зеленский помиловал российского шпиона». Эти броские заголовки из украинских газет относятся к моему собеседнику – Вячеславу Высоцкому, спокойному человеку с доброй улыбкой и усталым взглядом. Кем он на самом деле оказался, как бежал из застенков и как сегодня могут поступить с любым гражданином РФ в незалежной, об этом он рассказал «ВПК» уже в Москве.

С грифом «секретно»

– Вячеслав Николаевич, 6 апреля 2016 года в пять утра вы были арестованы на пограничном переходе Сеньковка, что на украино-российской границе. Как это произошло?

– Я направлялся вместе с сыном в Россию. Мы на автомобиле въехали в таможенную зону, вышли из машины и подали документы. Все шло как обычно.

Вдруг появились люди в масках, в камуфляжной форме, вооруженные автоматами и с криками «Вы арестованы!» стали нам заламывать руки. Их было человек пятнадцать. Позже подошли сотрудники Службы безопасности Украины (СБУ). Не скрою, мы с сыном оказались в шоке. Но постепенно я стал приходить в себя. Начались допрос и обыск. На просьбу сотрудника СБУ показать содержимое карманов вытащил сигареты и зажигалку, затем достал конверт с письмом, который меня попросил передать мой знакомый Дмитрий Красновский его брату в Брянске.

«Это все ваше?» – спросил следователь. «Да, – ответил я. – Все вещи мои. Кроме конверта, который принадлежит моему знакомому по работе Дмитрию Красновскому. Он просил отдать его своему родственнику на сопредельной стороне».

Сотрудник СБУ вскрыл конверт и в нем, к моему удивлению, оказалась карта с нанесенной на нее схемой минных полей окрестностей населенного пункта Марьинка, помеченная грифом «Секретно».

– Вас в украинской печати назвали опытным «агентом, резидентом ГРУ». Кто вы на самом деле?

– Родом из Курской области, после школы поступил в Бакинское общевойсковое военное училище. Потом служил в войсковой разведке Сухопутных войск на Дальнем Востоке. В отставку вышел в звании подполковника. Уволившись, поселился в Киеве. Работал индивидуальным предпринимателем, никакой другой специфической деятельностью не занимался. Мне нравилось жить на Украине, здесь чувствовал себя как дома.

“В России было задержано, предано суду и отбывало наказание большое количество разного рода украинских разведчиков и диверсантов. Киевские власти стали ловить и сажать всех, кого можно обменять «на своих»”

Очень тревожные и неприятные изменения стали происходить в 2013 году. Они общеизвестны, но еще раз о них хочу напомнить только с одной целью – объяснить причину моего решения покинуть Украину и вернуться в Россию, чтобы остаток жизни прожить спокойно.

Начал с того, что в марте 2014-го попытался обратиться в российское консульство в Киеве, чтобы подать документы на получение гражданства. Не тут-то было. Посольство и консульство оказались блокированы боевиками «Правого сектора», националистическими радикальными элементами. Поэтому летом решил ехать в Россию своим ходом, на машине. По прибытии обратился в миграционную службу, которая в июне 2014 года оформила документы на получение российского гражданства. В октябре того же года получил вид на жительство.

Далее все шло обычным порядком. В марте 2015-го подал заявление на имя тогдашнего президента Украины Петра Порошенко о выходе из украинского гражданства – таков порядок. После чего наконец получил российский паспорт, вернулся в Киев и стал готовиться к выезду. Искал вариант продажи квартиры, паковал вещи...

– Ваш возраст уже перешагнул за 70, вы пенсионер. Таких людей – миллионы на Украине. Почему же именно вы оказались на прицеле СБУ?

– Думаю, тут сыграло свою роль несколько обстоятельств. Первое – решение украинских властей сформировать «обменный фонд» пленных. В России было задержано, предано суду и отбывало наказание большое количество разного рода украинских разведчиков и диверсантов. На слуху в то время были Надежда Савченко, другие имена. Киевские власти стали ловить и сажать всех, кого можно обменять «на своих».

Второе – я бывший сотрудник военной разведки. По мнению руководителей СБУ, было бы здорово объявить на весь мир о задержании «сотрудника ГРУ».

Третье – наличие в моем окружении людей, готовых сотрудничать с СБУ. К сожалению, нашелся среди них провокатор – некто Дмитрий Красновский. Он часто заходил ко мне в кабинет «попить кофейку». Вроде обычный человек, арендную плату вносил исправно, лишь изредка просил отсрочить. Но неожиданно, задолжав 2000 долларов, куда-то пропал, на звонки не отвечал.

В феврале 2016-го он вдруг появляется у меня в кабинете. Сказал, что его призвали в армию из запаса, уже два года находится на фронте, участвует в АТО. Обрисовал свое трудное положение: маленькая зарплата – около 50 долларов, семья – жена и двое детей. В Киев приехал на побывку. Заверил, что вернет долг, и тут же попросил передать депешу. «В Брянске у меня двоюродный брат – человек небедный, бизнесмен, – сказал он. – Вчера, разговаривал с ним по телефону. Он согласился меня выручить». После чего Дмитрий написал письмо и вручил его мне. Естественно, я его не досматривал.

Так у меня в кармане оказался тот злополучный конверт с картой минных полей. Это была ловушка, которая захлопнулась на пограничном переходе Сеньковка.

«Обменный фонд» Зеленского

– Дмитрий запросто согласился жестко подставить вас из-за двух тысяч долларов?

– Нет, конечно. Его поступками руководили также другие мотивы, о чем узнал от адвоката. Оказывается, Красновский проходил по делу о крупном мошенничестве (статья 190 часть 4 УК Украины). И когда над его головой занесли меч правосудия, он под давлением СБУ согласился стать активным участником спецоперации по моей дискредитации.

– Но в СБУ ведь не дебилы трудятся. Они знали, что вы уже давно не «рыцарь меча и кинжала».

– Полагаю, они получили приказание срочно формировать, повторю, «обменный фонд». Просмотрели возможных кандидатов и, видимо, наткнулись на меня. В армии я прослужил тридцать лет, был начальником разведки 97-й гвардейской мотострелковой Полтавской краснознаменной ордена Суворова и Богдана Хмельницкого дивизии, которая дислоцировалась в городе Славута (Украина)… Чем не кандидат в шпионы?

– Что было после ареста? Задержали ведь не только вас, но и сына?

– Да, его также арестовали. При захвате и на допросе он вел себя достойно, спокойно воспринимал происходящее. Меня подвергали беспрестанному допросу – он продолжался с шести утра до восьми вечера. Потом путь в Киев, в СБУ.

Кстати, на пограничном переходе проведена была только первая часть спецоперации. Вторая – на моей квартире в Киеве: жену допросили, а помещение тщательно обыскали. Потом перерыли все в моем офисе.

– И каков был улов? Шифры, пароли, явки, радиостанции, оружие, взрывные устройства…

– Никаких шпионских атрибутов не нашли, потому что их, естественно, в помине не было. В наручниках повезли в СИЗО Управления СБУ по городу Киеву и Киевской области, что в Аскольдовом переулке. Признаюсь, последние два месяца перед арестом меня не покидало чувство беспокойства. Потом из материалов дела узнал, что как раз в тот момент меня «взяла в свои тесные объятия» контрразведка. Несколько бригад СБУ контролировали каждый шаг.

Уполномоченный по правам человека
в Российской Федерации Татьяна Москалькова
и Вячеслав Высоцкий

Вскоре перевели в Лукьяновское СИЗО Киева, который на Украине называют тюрьма № 1. Бросили в одиночную камеру. В грязном, обшарпанном помещении круглые сутки тускло горел свет, велось постоянное видеонаблюдение. На металлических нарах ничего, кроме грязного матраца, не было.

Судебный процесс длился почти год – с июня 2016-го по май 2017-го. Я обвинялся в… предательстве. СБУ нашло «зацепку», которая, как казалось представителям спецслужбы, позволяет им привлечь меня к ответственности в качестве гражданина Украины. Для завершения полного выхода из ее гражданства согласно закону я, повторю, должен был подать прошение на имя президента (в то время Петра Порошенко) с просьбой издать соответствующий указ. Но как выяснилось, после кровопролития на майдане, развернувшегося в стране террора в отношении инакомыслящих, сотни тысяч украинцев решили покинуть родину. И аппарат Порошенко просто отфутболивал такие обращения. Ну а раз нет указа – формально я еще гражданин Украины.

– Схема минных полей, изъятая при аресте, в самом деле была секретной?

– Фальшивка. Мой адвокат обнаружил и заявил суду, что в деле имеется официальный документ СБУ – письмо в адрес Генерального штаба вооруженных сил Украины. В нем изложена просьба СБУ: «В интересах проведения специальной операции просим изготовить фальшивый документ с признаками настоящего – карту минных полей в районе Марьинка. Этот документ должен исключить нанесение ущерба вооруженным силам Украины и ее территориальной целостности».

Адвокат прямо в суде задал несколько вопросов начальнику ГОУ Генштаба: «Получало ли Главное оперативное управление ГШ Украины просьбу изготовить такой документ?». «Получало». «Этот документ разрабатывался в вашем управлении?». «Да». «Является ли данная карта-схема секретной?». Перед ответом на последний вопрос генерал, тучный такой мужчина, какую-то секунду колебался, потом неуверенно ответил: «Да, документ – секретный!».

Тут я не выдержал и спросил: «Получается, вопреки указаниям СБУ изготовить фальшивку вы создали реальный боевой документ, подрывающий боеспособность украинской армии? Вы мой сообщник?!». Генерал густо покраснел, вспотел и, утирая пот со лба, молча сел на свое место. Прокурор заявил протест, и судья снял мой вопрос. Заседание было срочно прекращено.

Вот в таком режиме велся процесс. Закончился он 26 мая 2017 года. Мне присудили 12 лет лишения свободы в колонии строгого режима с полной конфискацией имущества.

Русские своих не бросают

– Что было дальше, применяли ли к вам пытки?

– После приговора я еще девять месяцев находился в одиночке СИЗО. Кто только ко мне за это время не приходил. Оперативники СБУ с уговорами признать, что я российский шпион, уполномоченный по правам человека, представители Европейского союза по правам человека.

СБУ использовало старый, как мир, прием – доброго и злого полицейского. Майор «державной безпеки» Роман Александрович Лабунец, следователь, ведший мое дело, добродушно, тепло и проникновенно общался со мной. Когда я входил, Лабунец требовал снять с меня «кандалы». Сопровождавший меня прапорщик несколько наигранно возражал, дескать, не положено. Майор настаивал, и с меня снимали наручники. Он заботливо предлагал кофе, чай, сигареты.

Но каждый раз за два-три дня до посещения его кабинета в камере меня избивали. Заходили два-три прапорщика, искали повод, а то без повода били. При этом друг другу напоминали, что бить по лицу нельзя, чтобы следов не оставалось. Били бутылками, наполненными водой, – от них не было заметных увечий, синяки быстрее проходили.

Так и не получив признания, этапировали в областной центр Черкассы, в исправительную колонию № 62. Тюрьма – это дно общества с его жесткими законами и понятиями. Я попал в чужой, непонятный, непостижимый мир воров, бандитов и убийц. Но все же попытался найти здесь свое место.

– Почему вас не обменяли на лиц, арестованных в России, и вы вынуждены были буквально бежать?

– Насколько знаю, так и предполагалось, но что-то не сложилось. Украинская сторона назвала фамилию человека, которого хотела получить. Я не знаю, кого конкретно, но он был взят нашими чекистами с поличным, вина доказана в суде. Его даже привезли в аэропорт «Жуляны». В самолете все приникли к иллюминаторам и ждали, когда подъедет машина со мной. Предполагалось, что я войду в самолет, а мой визави выйдет. Но неожиданно украинская сторона изменила условия, российский борт вынужден был вернуться в Москву.

Но русские своих не бросают. Я не терял надежды. В конце апреля 2020 года в очередной раз вызвали в оперативную часть, где ожидал незнакомый мужчина. Он предложил написать на имя президента Украины Владимира Зеленского прошение о помиловании, а также обращение к президенту России Владимиру Путину с просьбой помочь вернуться на Родину, что я и сделал.

Знаю, что подключилось много людей, которые пытались вытащить меня из украинских застенков. Моя сестра Татьяна Матюкова писала письма в разные инстанции, теребила структуры власти. Товарищ по Бакинскому высшему общевойсковому командному училищу – полковник в отставке Сергей Голец мобилизовал всех знакомых. Боролись за меня председатель Комитета по обороне Государственной думы генерал-полковник Владимир Шаманов, генерал-лейтенант Александр Карпычев, консул Российской Федерации на Украине Иван Заворин, уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Татьяна Москалькова. Отдам должное и уполномоченному Верховной рады Украины по правам человека Людмиле Денисовой, ее региональному координатору по Черкасской области Владимиру Батчаеву. Всем им огромная благодарность!

– Украинские СМИ писали об «операции ГРУ с перестрелками, погонями»…

– Ничего этого не было. Хотя украинская сторона до последнего искала зацепки, чтобы меня не выпускать из застенков, получить хоть какую-то выгоду.

Как все обернулось? В колонии, где я сидел, неожиданно начался бунт, заключенные отказались выходить из бараков, принимать пищу. Спецназовцы ворвались в бараки, дубинками и прикладами оружия били всех, кто попадался на их пути. В разные стороны летели личные вещи, туалетные принадлежности... У меня пропали жизненно важные лекарства, без которых моя жизнь оказалась в опасности, о чем мне удалось сообщить уполномоченному Верховной рады по правам человека на Украине Людмиле Денисовой. Она сказала, что поскольку в колонии нет возможности оказать специализированную медицинскую помощь, меня переведут в городскую больницу.

Через пару дней меня разместили в больничной палате с решетками на окнах и видеокамерой. Каждой ночью кто-нибудь из руководства колонии проверял несение дежурства охранниками у моей палаты, оставляя отметку в журнале.

27 мая 2019 года в коридоре начался какой-то непонятный шум. Голос за дверью спокойно предложил не устраивать скандал и вызвать руководство колонии. Через 15 минут вошли ее начальник с группой офицеров и два незнакомца. Они представились: представитель аппарата ООН по правам человека, второй – депутат Верховной рады Украины.

Увидев меня, прикованного наручниками к кровати, обратились к начальнику колонии: «Почему больного старого человека держите в таком положении, когда на окнах решетки?». Тот пытался что-то объяснить про инструкции и законы. Но представитель ООН потребовал снять наручники.

Один из визитеров, назвавшийся Борисом, наклонившись ко мне, быстро прошептал: «На день рождения вы будете дома, в России». И уже обращаясь к начальнику колонии, сказал: «Мы оставляем Вячеславу Николаевичу мобильный телефон для связи с нами. Напоминаю, что по всем международным законам заключенные имеют право на телефонные звонки».

28 мая начальник колонии вошел в палату с группой офицеров и нехотя объявил: «Вы свободны». Я остался один. Не было сил даже подняться и осмыслить происходящее. Решил переночевать в палате до утра. Но неожиданно «ожил» телефон, оставленный Борисом. Он коротко сообщил, что через час приедет человек по имени Роман и отвезет меня в Киев. Никому, подчеркнул, кроме него, не доверяйте и ни с кем никуда не уезжайте. Я понял, что опасность еще не миновала. Обмануть, подставить, предать – это на Украине в порядке вещей.

Около трех часов ночи мы с Романом остановились у отеля в Киеве. Я вышел из машины и задохнулся от запаха цветущих каштанов, лицо окропил теплый майский дождь. Был одет в арестантскую робу, поэтому Роман, взяв ключ у стойки, дождался, когда служитель отеля пойдет отдыхать, и только тогда повел меня в номер.

Наутро в комнате появилась незнакомая женщина, которая сняв с меня мерки и составив список необходимой одежды, удалилась. Появилась ближе к обеду с кульками и пакетами. Привезла все, начиная с расчески и носового платка и заканчивая костюмом и обувью. А вскоре я увидел семью: жену, сына с невесткой, внучку с мужем и правнука, который родился уже без меня. Радости не было предела.

На следующий день со всеми предосторожностями мы убыли в аэропорт, где ждал частный самолет. Лишь после взлета понял, что все круги ада, через которые мне пришлось пройти и, возможно, еще предстояло, позади.

– СБУ теперь оставило вас в покое?

– Спустя две недели после моего побега, в средствах массовой информации Украины поднялся шум об исчезновении заключенного Высоцкого. Что только не писали! Неоднократно представители СБУ приезжали в Черкасскую колонию и выясняли, куда же я исчез. Интересовались, с кем общался, что говорил. Так что теоретически можно ожидать еще всяких провокаций. Но я теперь не одинок, за мной – Россия.

И самое последнее. От всей души желаю мира украинскому народу, подавляющее большинство которого не разделяет взгляды бандеровцев, пришедших к власти. Думаю, недалек тот час, когда всю эту банду отправят под суд.

Беседовал Владимир Галайко