Мариуполь, левый берег. Город пытается выжить

Репортаж с места событий

В центральных районах Мариуполя жизнь начинает постепенно налаживаться - горожане приступили к ликвидации последствий боев, у них появляется связь, завязалась стихийная торговля. К сожалению, про Левобережный район (где и находится «Азовсталь») такого сказать нельзя. Здесь все значительно хуже

Попасть в часть Мариуполя, что расположена на левом берегу реки Кальмиус значительно сложнее. Для этого из Донецка нужно ехать более двух с половиной часов, кружной дорогой через Старобешево и Новоазовск. И то, что обстановка здесь значительно тяжелее, становится очевидным уже на въезде — окраинные жилые массивы города гипнотизируют въезжающих пустыми глазницами выгоревших окон. Однако если в центре города в большинстве многоэтажек лишь несут на себе следы пожаров и разрушений, то здесь дома выгорели полностью. Самые тяжелые бои за город шли именно здесь.

Гуманитарная ситуация здесь значительно тяжелее. Из плюсов можно отметить только одно — люди не голодают, у них есть вода и еда. Со всем остальным имеются значительные проблемы в силу географии местности — лагерь МЧС, развернутый для жителей Мариуполя в районе торгового комплекса «Метро», слишком далеко. Там, на выезде из Центрального района, горожане могут и помыться, и зарядить телефоны, и получить медицинскую помощь. Здесь же, на левом берегу, местным жителям помогают почти исключительно волонтеры — гуманитарный центр «Единой России», волонтерская группа «Пища жизни». Иногда можно получить помощь и от военных ДНР — те привозят горожанам хлеб, дают воду, делятся сухпайками.

«Спасибо донецким ребятам-волонтерам, от всего сердца спасибо!» — восторженно говорит мариупольчанка лет сорока, которая предпочла не называть свое имя. Вместе с мужем они несут в свой дом дизель-генератор, подаренный донецкими волонтерами — вещь, очевидно, весьма нужную в текущих условиях. Муж сдержан, суров и немногословен. Она же эмоций не скрывает — «Нам так помогают, еду дают, воду! Теперь осталось только наш город восстановить, и все будет хорошо!».

Особой проблемой, как обычно, является связь — если в центральных районах Мариуполя уже появились сим-карты оператора «Феникс», то здесь про них еще никто не слышал. Помочь связаться с родными горожане просят гостей города — гуманитарщиков, военных корреспондентов, военнослужащих НМ и МВД ДНР.

Старенькая Татьяна не может сдержать слез, глядя на экран телефона в руках офицера из ДНР — офицер привез ей видеообращение от родных. Дочь рассказывает, что выехали и уже устроились на новом месте, в Таганроге, и просит маму присоединиться. «Мама, папа, соберитесь с силами, соберитесь с мыслями и приезжайте, сделайте нам такой драгоценный подарок» — со слезой в голосе просит она с экрана. «Дедушка, бабушка, мне без вас очень плохо каждую секунду», — вторит ей внучка Татьяны, Наташа.

— Я не выдержу дороги, у меня слабое сердце, я очень боюсь, — грустно говорит Татьяна. — Да и муж не хочет никуда ехать, это риск. А здесь мы у себя дома, здесь нам помогают. Уж лучше мы останемся.

Далеко не все из тех, кто остался — люди старшего возраста. В одном из дворов на лавочке сидит группа молодых ребят. Старшему из них, Максиму, двадцать два года. Свой крайний день рождения он встретил в феврале, когда на окраинах уже начались бои. Отметить, впрочем, удалось — «встретился с ребятами с цеха, принесли что удалось достать, посидели во дворе, да и разошлись».

До начала боев он работал монтажником на заводе Ильича, получал неплохую по местным меркам зарплату. Семья у него была зажиточная — имели квартиру, дом на побережье Азовского моря.

— Куда мне уезжать?— спрашивает Максим. — У меня тут мама, папа, бабушка, дедушка. Как они без меня?

Семье Максима повезло, их квартира уцелела, только стекла выбиты взрывной волной. Дому повезло меньше — взрывом сорвало крышу, в него уже дважды залезали мародеры, вынесли все те немногие ценные вещи, что были. Сейчас в дом семья попасть не может — «там стреляют, ну его нафиг».

— Очень скучаю по девушке, — признается Максим. — Она сейчас с семьей в Новоазовске, при первой же возможности уехала.
В подъезде многоэтажки, помимо Максима и его семьи, еще около сорока человек. Прямо возле подъезда соседи, живущие теперь одной большой семье, сложили из кирпичей импровизированный мангал, положили сверху пару решеток — и теперь кипятят на нем чайники, готовят еду. Рядом, у входа в здание, импровизированная ванная — на школьной парте, непонятно откуда взявшейся, стоит таз с водой, возле которого бреется сосед Максима Андрей, щеголяя на публике голым торсом и демонстрируя татуировку ДМБ-88. Молодежь со скамейки просит Андрея одеться, тот отмахивается.

Важная проблема Левобережного района — лекарства и медобслуживание. В центральных районах их тоже не хватает, но в лагере МЧС хотя бы есть врачи, минимум препаратов, начали работать пункты медобслуживания. Здесь этого нет.

— Мне еще в марте операцию сделали, — грустно говорит интеллигентного вида мужчина лет сорока пяти и демонстрирует закрепленный на теле пакет-калоприемник. — Теперь вот эту хреновину нужно снимать. Кто снимет? Врачей нет, все больницы закрыты! Что ж мне теперь, умирать?

Ответить ему нечего. Единственное, что возможно — пообещать привлечь внимание к проблеме.

Без связи, отрезанные от местного мира, местные жители, тем не менее, не утратили одной из главных человеческих черт — любопытства. Практически каждый хочет знать, как проходит спецоперация.

— Привозите в следующий раз что ли газеты какие, — просит пенсионер Александр. — Нам же хочется знать, что в мире творится!

Фёдор Громов