На руинах правопорядка

Ситуацию вокруг Конституционного Суда Украины называют конституционным кризисом, хотя на самом деле это кризис украинской государственности в его острой фазе.

Что же касается конституционного криза, то он продолжается со времени принятия Конституции, если иметь в виду ее невыполнение, грубые нарушения и дискредитацию идеи конституционализма.

Разве не признак глубокого конституционного кризиса все более отчетливо проявляющееся внешнее управление Украиной? Повышение тарифов на газ, электроэнергию, сокращение сети медицинских учреждений в социальном, по Конституции, государстве – разве не его свидетельства?..

А разве нет оснований констатировать глубокий кризис института президентства? Не его ли проявлением является то, что должностное лицо, по Конституции отвечающее за внешнюю политику и оборону, рапортует о ремонте дорог и мостов, будто он глава Укравтодора, и одновременно дает указание главе КСУ, какие решения не принимать, как будто он верховный жрец!.. 

Ситуация вокруг КСУ обнажила трагическое несоответствие между задекларированными претензиями на статус правового государства и состоянием системы, призванной его обеспечивать, уровнем правосознания правящих сил. Она показала всю искусственность фасадной украинской демократии, а также сущность т.н. евроустремлений.

27 октября 2020 г. КСУ принял решение №13-р/2020 о неконституционности ряда статей Закона «О предотвращении коррупции» и статьи 366¹ Уголовного кодекса Украины (декларирование недостоверной информации).

Суть позиции суда по ст.366¹ УК следующая: деяния, состоящие в декларировании заведомо недостоверных сведений или умышленном непредоставлении декларации, хотя и являются нарушением антикоррупционного законодательства, не наносят вреда в такой мере, чтобы быть признанными общественно опасными и подлежащими криминализации.

Исследовав состав преступления, предусмотренного ст. 366¹, суд пришел к выводу, что уголовному преследованию за умышленное непредоставление декларации могут подвергаться лица, не являющиеся участниками правоотношений по декларированию, что не согласовывается с понятием правового государства и принципом верховенства права, закрепленном в Конституции.

Проще говоря, КСУ не опроверг противоправность предусмотренных ст.366¹ деяний, но счел установленное наказание чрезмерным.

Это решение вызвало шквал негодования. Прежде всего серьезное недовольство выразили западные кураторы, а этого уже достаточно для переполоха. Все, кто чутко относится к такого рода недовольству, во главе с президентом увидели в КСУ «врага народа», подрывающего основы антикоррупционного законодательства, и потребовали его расформирования.

Такая реакция представляется явно неадекватной. 

Статью 366¹ до ее изъятия юристы характеризовали как «мертвую». В частности, они указывали на сложность доказывания умысла и неправомерность привлечения к ответственности лица, которое в силу объективных обстоятельств может не знать об активах близких родственников или не иметь доступа к соответствующей информации.

Судебная практика подтверждает эту точку зрения. Анализ статистических данных свидетельствует о незначительном количестве осужденных по этой статье, закрытии судом большого числа производств по ней или освобождении фигурантов от уголовной ответственности. К примеру, в 2018 г. было осуждено 33 лица, а 499 производств прекращено. По еще большему количеству дел материалы в суд не направлялись*.  Т.е. в вопросе искоренения коррупции свет на статье 366¹ клином явно не сошелся.

Собственно, проблема не столько в неурегулированности уголовной ответственности за коррупцию, сколько в ее зарегулированности, а также в импотентности в вопросе реализации действующих норм. При наличии в УК «букета» антикоррупционных статей и их непрерывного дополнения и усовершенствования уровень коррупции по-прежнему зашкаливает. Неискоренимость этого явления обуславливается его системным, глубинным характером, сопротивлением коррумпированных сил, составляющих большинство системы управления, убийственным для них преобразованиям, вытекающими из этого круговой порукой, имитационным характером соответствующей борьбы и т.п.

Имитационный характер борьбы как раз хорошо иллюстрирует ситуация, при которой ломают копья в вопросах установления меры наказания за недостоверное декларирование и стоимости не задекларированного имущества как его порога в то время, когда без должного внимания и надлежащей оценки остаются известные факты расхищения в особо крупных размерах. Это подобно тому, как при виде разграбления склада дискутировать по вопросу об отмычках, которыми он мог быть вскрыт.

Возможно, вызвавшее резонанс решение КСУ является спорным. Вопрос общественной опасности деяний при нынешнем положении страны заслуживает тщательного изучения и пересмотра. В чем, очевидно, не заинтересованы выгодоприобретатели власти, поскольку может выясниться, что их деяния как раз и несут повышенную угрозу обществу.

Несомненно также, что и суд у нас, выражаясь в стиле спикера Разумкова, не идеален. Это мягко говоря. Но в данном случае принятое им решение аргументированно. И на аргументы следовало бы отвечать аргументами, а не угрозами расправой и не антиконституционными решениями, умножающими правовой беспредел. Тем более – гаранту соблюдения Конституции.

Совершенно очевидно, что при существующих подходах Конституционный Суд не нужен. Без реальной суверенности государства это лишнее звено. Он как сложная игрушка в грубой игре. Как дорогой чемодан без ручки: такой солидный, кожаный, но нести в нем ничего нельзя. Гипотетически он мог бы стать «точкой сборки» государства, однако едва ли станет, поскольку судьи, вероятно, озабочены лишь сохранением своих должностей. 

В сущности, происходит шабаш на руинах конституционализма и проекта построения государства благоденствия по западным рецептам. Понемногу рассеиваются связанные с этим иллюзии.

Трагизм не в рассеивании этих иллюзий, изначально вредных, а в потраченном историческом времени, которое очень дорого в конкурентном мире, и в том, что правопорядок и законность имеют самодовлеющее значение как основа благополучия -- вне зависимости от государственного устройства.

Петр ПЕТРОВ