Не украинская, не первая и не конституция

Чем Русскому миру ценна «конституция Орлика»

«Впервые в истории нашей державы на Украину попал оригинал Конституции Пылыпа Орлыка, – объявил Зеленский. – Все граждане, начиная с 16 августа, смогут увидеть оригинал в Софийском соборе».

Кто такой Орлик? Это генеральный писарь при Мазепе, бежавший вместе с начальником в обозе Карла XII после Полтавы. На контролируемой турками территории в Бендерах Мазепа испустил дух, и его преемником шведский король назначил Орлика. А чтобы создать видимость выбора нового гетмана той горсткой запорожцев, что бежали с предателем, и был составлен (неизвестно кем) документ под названием (даём в сокращении) «Договоры и постановленья прав и вольностей войсковых, заключённые между ясновельможным паном Филиппом Орликом, новоизбранным Войска Запорожского гетманом и Войском Запорожским…».

Как видим, слова «конституция» в документе нет. Это договор о разграничении полномочий, прав и обязанностей внутри запорожского войска. Однако, «по оценке современных украинских историков, это первая европейская конституция в современном понимании», напоминает униатская информационная служба, первой сообщившая о событии: «В ней выражено христианское мировоззрение, которое послужило основой для дальнейшей государственности в Украине. В ней уже тогда Орлик провозгласил много демократических ценностей, которые затем легли в основу европейского образца демократии… Конституция была заключена в двух экземплярах: староукраинском и латинском языках. Написанная на латыни хранится в Национальном архиве Швеции. Документ на староукраинском хранится в Москве».

Итак, по утверждению «современных украинских историков», а вслед за ними – украинских клоунов и униатов, презентуемый Зеленским документ, это:

– первая в Европе конституция;

– основа европейского образца демократии;

– основа для наступившей вслед за тем государственности независимой Украины;

– бесценный памятник староукраинской письменности.

Однако почему не бьётся в экстазе от такого «надбання» весь цивилизованный мир? В чём причина столь циничного равнодушия? Не в том ли, что подобных «древнейших в мире конституций» у них, как гуталина у дедушки кота Матроскина?

Древнейшая из украинских

Термин constitutio (установление) – латинский, применяется не первую тысячу лет. Однако до принятия в 1787 г. Конституции США никто не связывал данное понятие с Основным законом. Его не было ни в английской Хартии вольностей 1215 г., ни в Статуте Великого княжества Литовского и Русского (1529 г.), ни в Законодательном статуте Сан-Марино (1660 г.), ни в других подобных документах. А вот constitutios (постановления) повсеместно использовалось при заключении разного рода договоров и законов. Один из самых знаменитых из них – Constitutio Criminalis Carolina –  уголовно-процессуальный кодекс Священной Римской империи 1532 года. При этом в немецком переводе слово constitutio отсутствует. Как и в русском – исходном – оригинале «Договоров и постановлений прав и вольностей войсковых», заключённых частью малороссийских казаков с Филиппом Орликом.

Да-да, именно с Филиппом, а не с Пылыпом, в которого его перекрестили «современные украинские историки».

Подпись Филиппа Орлика под договором

И заключали договор малороссийские казаки. Квазиэтнонима «украинец» в тексте документа нет. Запорожцы в нём – исключительно малороссы. Даже в первом украинском переводе «Конституції» Орлыка в базе законодательства Незалежной не затёрто было ещё «…війська Запорізького і всього народу малоросійського». В последнем переводе уже – «всього народу руського» (как переходный этап к «народу украинскому» в следующем варианте). В оригинале, разумеется, «войска Запорожского и всего народу малороссийского».

Это лишь преамбула. Сколько же во всём тексте «украинской конституции» малороссийского, включая «Отчизну нашу Малую Россию» и «Матерь – Малороссию» можно представить, кликнув по нижеприведенным отрывкам из произведения «давньоукраїнської писемности».

Нынешние мовознавци, называя язык документа «староукраинским», не поясняют, правда, зачем в таком случае было созывать в 1930-х целые академические комиссии и придумывать «новоукраинский». Но «то такэ» слишком сложный вопрос для подкастрюльной свидомости.

Современник Орлика, секретарь Мазепы до 1708 года Самойло Величко назвал наречие, на котором писалась «конституция Орлика» казакорусским. А вот замечательный историк, политолог и выходец из семьи потомственных филологов Владимир Корнилов ещё лет десять назад показал – язык документа ничем не отличается от канцелярского языка петровских указов.

И ещё об «украинскости» авторов «первой конституции мира»: если гетман Богдан Хмельницкий отчего-то считал, что в малороссийских сечевиках течёт сарматская кровь, то лжегетман Орлик зафиксировал в «конституции» происхождение запорожских казаки в т. ч. от хазар, то есть от тюркоязычных кочевников. «А нам теперь доказывают с пеной у рта, что украинцы, “потомки запорожских казаков”, конечно же, чистые славяне, каким-то чудом ни с кем из прошедших через эти степи народов не смешавшиеся, а вот русские – это, само собой, потомки Орды», – троллит чубато-вислоусых орийцив «азіят» Корнилов.

Так за какую же «независимость» боролись авторы сего «древнего памятника борьбы за незалежносты Украины», если даже представить не могли, что их когда-нибудь назовут украинцами?

Ответ на этот вопрос даёт наличие того шведского «оригинала», который будет выставлен для поклонения на 30-летие самостийности.

«Борьба за независимость» по-мазепински

Подобные договоры между новоизбранными гетманами и казацкой старшиной не были в истории Сечи чем-то новым, но впервые такой документ был продублирован на латыни. А всё потому, что данный экземпляр предназначался для утверждения Карлом XII. Да и в русском варианте указывалось, что Орлик ставится «гетманом» жалкого 3-4-тысячного войска «за соизволением наияснейшего королевского величества шведского, протектора нашего» (который зализывал раны в Бендерах). Отсюда и приписка шведского монарха о том, что Филипп Орлик «покорнейше просил Нас, чтобы мы... Нашей Королевской властью санкционировали и подтвердили» сию бумаженцию. В ее латинском названии «Расtа еt Соnstitutiones legum libertatumge Ехercitus Zaporoviensis…» и присутствовали те самые «конституции» (а не «конституция»).

«Нового гетмана в его звании могли признавать только одни чужие люди – шведы да немногие казаки, которые находились с ним в изгнании, так как во владении у него не было ни одного саженя казацкой земли», – пояснял Николай Костомаров.

«Вот это-то соглашение политических банкротов и называется в современной украинской псевдоисториографии “первой в мире конституцией», – пишет украинский историк Александр Каревин.

Зе-преемник Орлика провозгласил эту «первую конституцию» свидетельством того, что «борьба за независимость длилась не один день». Чисто украинское понимание «независимости», как видим. И чисто украинская «борьба» за неё. Ведь «найяснейшим Протектором нашим» этот «основной закон» признавал шведский король. Причём на вечные времена: «Должен также светлейший гетман… просить у королевского величества шведского такого трактата, чтобы его величество и его наследники, светлейшие короли шведские, титуловались постоянными протекторами Украины и оставались такими на самом деле для большей мощности Отчизны нашей».

Как отмечал Олесь Бузина, «если сейчас по этой, с позволения сказать, "конституции" жить, то нужно срочно сдать независимость и поступить в подданство шведскому королю – благо его преемники до сих пор сидят в Стокгольме... Да и флаг у нас похожий – тоже сине-жёлтый». Писал это Олесь 14 лет назад. Однако он успел дожить до того времени, когда «независимость» была торжественно сдана даже не «найяснейшому Протектору», но его послу.

Такую «борьбу за независимость» и вёл многолетний патрон Орлика Мазепа. Как свидетельствовал секретарь походной канцелярии Карла XII Шонстрем, сей вождь «пэршых вызвольных змагань» обязался вернуть ставленнику Карла польскому королю Станиславу Лещинскому всю польскую украйну, «включая княжества Северское, Киевское, Черниговское и Смоленское» (освобождённые ранее от поляков русскими царями). За это «освободитель Украины» получал в наместничество… Витебское и Полоцкое воеводства. С правами герцога.

Примерно такой же мыслилась незалежность и Орлику со товарищи. Статья 2 их «конституции» отдавала всё, что западнее реки Случ (т. е. Подолье и Волынь), Польше, а над остальной Малой Русью признавала протекторат Швеции.

Земли южнее истока контролировало уже Крымское ханство. В его пределах и заложили орликовцы Олешковскую Сечь. Во исполнение статьи «конституции», «…абы ни в чом з Панством Крымским приязнь и побратимство не нарушилося через своевольных и легкомысленных з нашей стороны людей», уже в январе 1711 года «освободители Украины» вместе с крымскими татарами совершили набег на «отчизну и мать – Малороссию». Взять ни один защищённый город не смогли, но в ханство вернулись, как водится, с полным обозом награбленного и единоверными рабами.

Однако крымцы запретили строить вокруг Сечи укрепления, а пушки конфисковали. При этом хан засылал в Олешки инспекции в составе не одной сотни «проверяющих». «Всё сие многолюдство, – писал историк XIX века Аполлон Скальковский, – должны были казаки содержать на своём коште, кормить их лошадей и притом ещё богато дарить сих гостей при их отъезде».

В итоге уже через 5 лет после основания Олешковской сечи обратились казаки с «нижайшей челобитной» к гетману Скоропадскому (законному гетману Войска Запорожского), дабы тот ходатайствовал за них перед Петром I. Однако царь не торопился, решив, что татарам следует ещё некоторое время повправлять мозги отступникам. Лишь в 1733 году императрица Анна Иоанновна помиловала олешковцев. Которых, впрочем, к тому времени почти не осталось: большая часть была перебита в Польше, где они воевали за интересы всё того же Лещинского. Сам Орлик после этого предлагал себя в польские наместники Малороссии более удачливому противнику Лещинского – новому королю Речи Посполитой Августу II. Последний не проявил интереса к разложившемуся сброду. Зато турецкий султан Ахмед подобное прошение Орлика принял, выдав указ о том, что «казаки подлежат его вечному правлению, в статусе подданных».

Такие вот «підвалини незалежности». «С точки зрения культивируемой ныне на Украине идеологии в этом нет ничего предосудительного, скорей наоборот, – отмечает публицист Дмитрий Славский (уроженец тех самых, «олешковских» мест). – Найти себе иноземных хозяев под соусом формальной независимости (а если нет, то ничего страшного), лишь бы “геть от Москвы” – было сутью деяний всех фигур официального украинского пантеона “национальных героев” от Мазепы до Бандеры».

Этим, пожалуй, и объясняется то, что нынешние кэрманычи не видят абсурдности своих восторженных реляций по поводу того, что «впервые оригинал украинской конституции попал на Украину».

«Демократические основы Европы»

Итак, хвалёная «конституция Орлика» оказалась не первой, не конституцией и не украинской. Иначе и быть не могло, если сам Орлик был чехом и убеждённым, хотя тайным, католиком – воспитанником иезуитского ордена.

Чтобы вызвать доверие у Запорожского войска, в большинстве своём отвергшего авантюру Мазепы, он, а вслед за ним и Карл, согласился на пункты, которые ставят под сомнение утверждение нынешних украинских униатов о «многих демократических ценностях Конституции Орлика, которые затем легли в основу европейского образца демократии».

Вообще-то, как сказал один популярный блогер, «конституция эта, если взглянуть правде в глаза, – устав сумасшедшего дома с вкраплениями из "В мире животных". Пили они тогда крепко».

Например, казаки обязывали Орлика следить за тем, чтобы «никакое иноверие в Малую Россию не было впроважено». Иноверцам запрещалась не только миссионерская деятельность, но даже «сожитие на Украине». И в первую очередь – носителям «зловерия жидовского». Неплохо с точки зрения «европейского образца демократии». Особенно на фоне веротерпимости, существовавшей в России при Петре. Вот интересно, понимает ли вельмишановный пан Зэлэнськый, что, будь «впроважена» эта «конституция», он не только не стал бы президентом, но даже уроженцем расположенного в полутора сотен километров от Олешек 95-го квартала?

И что сделали бы с ним авторы «конституции», знай, что наряду с её демонстрацией в Софии Киевской, в этом святом месте устроит он на 30-летие незалежности «саммит» глав иностранных делегаций, в числе которых открытые педерасты?

Под иноверцами авторами договора понимались и униаты, бурно аплодирующие ныне сей «конституции». От новоизбранного гетмана требовалось, чтобы он искоренил в «отчизне нашей Малой Росии» (не «батькивщине», отметим) «всякое иноверие, кроме единственной веры православной восточного исповедания». Чтобы «после того, как новоримское иноверье (уния. – Д.С.) будет искоренено из Отчизны... лишь одна православная вера навеки была утверждена... и чтобы она буяла и цвела, яко роза между тернием, меж чужинскими религиями соседних держав».

А ведь именно благодаря «соседним державам с их чужинскими терниями» (протестантской Швеции, католической Польши, мусульманских Турции и Крымского ханства) намеревался иезуит Орлик осуществить задуманное. Это ещё одно доказательство политического банкротства самостийников всех времён, чьи прожекты всегда рассчитаны на штыки оккупантов.

ДМИТРИЙ СКВОРЦОВ