Некуда тратить деньги: 5,7 млрд для русских школ в Таджикистане

«Мягкая сила» России?

Сейчас принято говорить о проецировании «мягкой силы» в тех или иных регионах постсовесткого пространства. В частности, поддержание интереса к русскоязычной культуре через школьное образование в Средней Азии. Примечателен в этом случае Таджикистан, в котором, как утверждается, единственным языком межнационального общения является русский. Но есть нюансы. Прежде всего, это стремительная «дерусификация» республики.

Проследим хронологию событий.

В 2007 году бессменный президент Эмомали Рахмонов становится Рахмоном – отказывается от русского суффикса «-ов» и призывает «таджиков вернуться к культурным корням и использовать свои собственные имена». Что незамедлительно было выполнено по всей стране.

Старательно вымарывался русский язык из средств массовой информации – телевизионные каналы с российской пропиской закрывались, а таджикский язык занимал все большую долю в вещании. Еще до 2009 года статус русского языка в Таджикистане был закреплен законодательно. Но с принятием «Закона о государственном языке Республики Таджикистан» пункт о русском языке как межнациональном был отменен. Теперь русскому человеку придется обращаться в налоговую, школу, прокуратуру и прочие госучреждения на таджикском фарси.

В 2010 году отменяется обязательная публикация нормативно-правовых актов на русском. Позже начались торги Душанбе за 201-ю российскую военную базу и обширный кредит на строительство Рогунской гидроэлектростанции. В этот период гонения на русский язык заморозились. Оцените пассажи Рахмона 7–8-летней давности:
 

«Таджикистан придает большое значение развитию отношений с Россией... Русский язык – это богатство Таджикистана».

И
 

«Русский язык – это окно для Таджикистана в мир. Таджикистан не собирается отказываться от русского языка».

Кт-то может справедливо возразить, дескать, Таджикистан – это независимое национальное государство, самостоятельно определяющее векторы развития. Хотят запрещать русский язык, пусть запрещают, это их суверенное право. Только вот независимость держится по большому счету на семитысячном контингенте 201-й базы армии РФ и более 30 процентов ВВП республики родом из России. В жирные годы гастарбайтеры переводили на родину не менее 2,5 млрд долларов.

Россия в последние годы, как могла, поддерживала интерес к русскому языку в Таджикистане. Так сказать, при молчаливом согласии Душанбе. В столице республики работают четыре вуза с русскими корнями Российско-Таджикский (славянский) университет, филиалы МГУ, МЭИ и МИСиСа. В городе Худжанде работает Центрально-Азиатский филиал Российского нового университета. Научные работы и диссертации публикуются и защищаются на русском. Надо ли говорить, что все это хозяйство функционирует исключительно на финансах Москвы?

Еще одной немаловажной статьей расходов являются немногочисленные русскоязычные школы. При этом удивляют расходы государства на эти направления. Так, в прошлом году направили более 150 млн долларов на строительство пяти школ в Душанбе, Ходжент, Бохтар, Куляб и Турсунзаде. Не хочется копаться в чужих бюджетах, но это более двух миллиардов рублей на одно учебное заведение! Осталось только найти аналогичные по затратам на постройку школы в России. Не в Москве, конечно, а где-нибудь за Уралом.

При этом для преподавания в среднеазиатской республике выделяются самые лучшие учителя, издаются учебники и строятся прогрессивные образовательные программы.
 

Дорогие русские школы

Первого сентября многомиллиардные школы были открыты. Названия получили соответствующие – имени Юрия Гагарина, Михаила Ломоносова, Антона Чехова, Дмитрия Менделеева и Константина Ушинского. Каждая рассчитана на 1,2 тыс. учеников. В последние десятилетия в Таджикистане было сформировано не менее полутора тысяч классов с обучением на русском языке. А еще в 29 школах учат исключительно на русском.

Казалось бы, это должно было давно стать для продвинутой таджикской молодежи настоящим билетом в счастливое будущее в России. Но то, что сейчас наблюдается в среде приезжих на заработки, совершенно с этим не коррелируется. Точнее, коррелируется, но отрицательно. То есть, чем моложе работающий в России приезжий таджик, тем дальше он от российской культуры и тем более от русского языка.

Фолом последней надежды в такой ситуации выглядит выделение почти 6 млрд рублей для упомянутых выше школ. Как пишут в распоряжении Правительства РФ, сумму перечислят до конца 2022 года для
 

«реализации 3-го этапа перечня мероприятий, включая работы и услуги, реализуемые на территории Республики Таджикистан (выполнение строительно-монтажных работ), а также 5-го этапа (оснащение помещений)».

Сразу несколько вопросов.

Что за школы президенты двух стран открывали в День знаний, если для каждой дополнительно требуется еще примерно по 1,148 млрд рублей? Насколько оправданы такие гигантские инвестиции в счастливое будущее юных таджиков, если большая часть выпускников на интересы России работать не будут?

И наконец, главный вопрос – сколько аптечек, бронежилетов, касок и прочего обмундирования можно было бы приобрести для мобилизованных? На последний вопрос отвечу – очень много. Россияне порой последнее отдают на нужды фронта, а мы создаем эксклюзивные условия в школах когда-то братской республики.

Недавние высказывания Эмомали Рахмона о невнимательности России к интересам Таджикистана тому явное подтверждение. Миллиарды, видимо, стали символическим знаком внимания от российской стороны. Наглядный пример другим республикам Средней Азии – как надо разговаривать с Россией.
 

Новые русскоязычные школы в Таджикистане действительно впечатляют

Ларчик открывается достаточно просто. Министерство просвещения создало в Таджикистане несколько элитарных школ, как по оснащению, так и по педагогическому составу. Для кого элитарная школа? Правильно, для местной элиты, дети которой никогда не поедут в Россию на заработки. Найдут применение в перераспределении финансовых потоков от трудовых мигрантов из-за рубежа. Может быть, за счет знания английского языка (который в русских школах явно на уровне) устроятся на работу в местный МИД.

Портрет типичного наёмного рабочего из Таджикистана в России – житель глубинки, либо уже успевший обзавестись большой семьей, либо сам из большой семьи. Он не посещал русскоязычных школ. Хорошо, если вообще получил среднее образование.

Выходит, что государство тратит бешеные деньги, а внутри страны мы получаем изолированные от общества кланы мигрантов, которые даже не собираются интегрироваться. Россия для них не второй дом, а исключительно дойная корова. Где можно не соблюдать местные традиции, но требовать соблюдения собственных.

Читатель задаст вопрос – а как быть с оставшимися русскими в Таджикистане? Они вынужденно будут лишены преподавания на родном языке? Своих бросать нельзя, но на репатриацию нужны деньги, и немалые. Откуда взять как минимум несколько миллиардов на эти цели, думаю, читателю уже понятно.

Евгений Федоров