Новые тактические аспекты «холодной войны» не дадут ей быстро перерасти в Третью Мировую

Глобальное противостояние «великих держав» в XXI веке приобретает новые, соответствующие духу времени формы. Способы воздействия на потенциального противника изменились. Отошли в прошлое «бряцание ядерным оружием» и мобилизация фронтовых группировок войск, угрожающих полномасштабным наступлением. Они окончательно уступили место участию «великих держав» в региональных конфликтах по разные стороны баррикад, окружению территории неприятеля средствами подавления в воздушном, водном, подводном и космическом пространстве и агрессивным торговым войнам под видом экономических санкций. 

Наращивание «обычных вооружений» происходит посредством гонки высокотехнологичного оружия, эффективность которого в масштабах по-настоящему большой войны представляется спорной в силу его малочисленности. В США, Китае и РФ заброшены программы гражданской обороны, не ведётся нормальное обслуживание и укрепление сети бомбоубежищ и бункеров. Большие страны довольствуются модернизацией стратегической авиации, созданной в конце XX века. Многие образцы суперсовременного вооружения создаются не с прицелом на ведение войны, а исходя из представлений об их коммерческой, экспортной привлекательности.

С одной стороны, это показывает моральную и техническую неготовность больших стран к ведению полномасштабной войны с захватом территорий, с другой стороны, резко повышается опасность применения тактического и стратегического ядерного оружия в случае, когда другие «аргументы» будут исчерпаны.

Если предположить, что доля национального дохода, расходуемого на ведение холодной войны, ограничивается тратами на армию, то кажется, что она снизилась по сравнению с холодной войной XX века. Так, в начале 1980-х США тратили на военные цели около 7% ВВП, а сегодня — всего 3,7%. Китай, по некоторым оценкам, в 1970-е тратил на оборону около 6% бюджета, а сейчас — 2%. Современная Россия тратит 2,8%, что явно ниже СССР. Причём в XXI веке ведущие государства имеют огромные по сравнению с прошлым веком социальные и инфраструктурные бюджеты, а также отягощены крупными объёмами государственных долгов.

Однако из этого не следует, что на ведение холодной войны сегодня тратится меньше национальных сил и ресурсов. Дело в том, что информатизация, компьютеризация и интернетизация общества и государства создали условия для полноценного возникновения новых фронтов — технологического и информационного, которые считаются политическими стратегами чуть ли не ключевыми. Расходы на противодействия по этим фронтам не всегда фиксируются в военных бюджетах. А в западных странах во многом завязаны на частные технологические гиганты.

Технологический фронт

Технологическое противостояние ведётся по двум направлениям, продиктованным самим устройством компьютерной техники: микрочипы и программные продукты. Сложно представить, какой ждёт коллапс некоторые страны, если их полностью лишат микропроцессоров, операционных систем и самых стандартных компьютерных программ. А это вполне возможно, так как производство этой продукции чудовищно монополизировано, а большинство программ связаны с компаниями-производителями через интернет. Нет сомнений, что, например, Microsoft или Apple технически способны на определённой территории поразить все компьютеры на Windows, все компьютеры, смартфоны, часы на macOS и iOS парализующим технику вирусом. То же самое нельзя исключать и по поводу процессоров Intel и AMD, которые установлены в абсолютное большинство устройств. Западные страны за счёт свободного рынка и крайней монополизации производства добились внушительного технологического превосходства, которое может стать новым мощным оружием в их руках. Разоблачения Ассанжа и Сноудена уже показали, как мирные и с виду безобидные технологии используются разведками.

Китай, используя своё положение крупнейшего производителя компьютерной техники, уже разработал и воплощает в жизнь стратегию подрыва технологической монополии Запада. Но успехи китайцев пока незначительны. Россия, к сожалению, не обладает ни одной мировой технологической монополией, полностью зависит от импорта иностранной высокотехнологичной продукции, имеющей ключевое значение. Обеспечение российских вооружений, космической техники, ядерного оборудования современной «начинкой» значительно зависит от импорта. Это сковывает внешнеполитический и военно-стратегический манёвр страны в условиях жёсткого противостояния с Западом.

Информационный фронт

Политические модели современных государств в XXI веке значительно эволюционировали в аспекте силы и устойчивости государственных институтов. С одной стороны, современные институты государства разрослись до огромных масштабов, приобрели полицейские черты и ведут тотальный контроль над всеми сферами жизни общества, с другой стороны, значительно снизился их репрессивный потенциал в острые кризисные моменты. Правительства сегодня как никогда раньше легко свергаются, полиция и армия оказываются беспомощными перед более-менее массовыми волнениями и протестами. Ещё сто лет назад было сложно себе представить типичный для наших дней «цветной сценарий», когда небольшой палаточный лагерь в центре столицы мог бы привести к полной несостоятельности власти. Кто изучал революции прошлого, знает, что тогда борьба была намного упорнее, кровавее, организованее, а социальные кризисы, приводившие к смене власти, были глубже и обширнее.

В этих условиях огромное значение приобретает идеологическая обработка населения, формирование общественного мнения и управление умонастроением масс. Свобода движения информации из-за интернета и мировой индустрии развлечений (кино, игры, музыка, сетевая культура) стала глобальной. Сегодня из Америки можно легко влиять на мировоззрения россиян, а из России — на взгляды американцев. 

Причём уровень политической грамотности у нынешних поколений по сравнению с прошлыми не только не возрос, но и деградировал. Относительно устойчивые и обоснованные идеологические концепты и формулы капитализм / социализм, левые / правые, патриотизм / космополитизм, национализм / интернационализм сменились туманными «повесточками» и бесплодными спорами о «правах человека» и демократии. Запад кричит, что у них самая демократичная демократия, Китай утверждает, что его демократия куда лучше западной, а Россия вторит, что демократия не должна попирать традиционные и культурные ценности народа. В политическом сознании важное (какова экономическая модель страны, чьим интересам служит власть и т. д.) подменилось второстепенным и надуманным (права сексменьшинств, экология, феминизм, свобода самовыражения). 

На информационном фронте идёт война компроматов и смыслов, борьба кто кого сильнее убедит, что противоположная сторона представляет собой большее зло. Истина и научный анализ совсем перестали интересовать как политиков, так и обычных людей. 

Целью этой борьбы является дестабилизация общественного мнения, разжигание противоречий в стане противника. Разумеется, большинство этих противоречий вполне объективно существует или имеет под собой объективный социальный фундамент.

Из-за общего снижения устойчивости политических режимов, накопившихся социальных проблем в каждой стране удар по внутренним проблемам потенциального противника «информационным оружием» представляется крайне перспективным. Поэтому на информационном фронте всеми сторонами задействуются крупные ресурсы. Причём информационному фронту постепенно подчиняются такие, казалось бы, далёкие от него сферы, как дипломатия, политика государства в области культуры и искусства, профессиональный спорт.

Запад и на информационном фронте имеет ряд существенных преимуществ, так как такие корпорации, как Google, Facebook, WarnerMedia, News Corporation, The Walt Disney, ViacomCBS, NBCUniversal, имеют колоссальное влияние на формирование общественного сознания не только на Западе, но и во всём мире. На Западе была детально разработана дисциплина по внедрению идеологических установок — Public Relations, которая повсеместно используется в работе с публичной информацией.

Китай использует оборонительную стратегию сетевого суверенитета, информационно ограждаясь от западного интернета и западных СМИ. К похожей модели постепенно склоняется и Россия.

Эти два новых тактических аспекта холодной войны в XXI веке и придаваемая им значимость сторонами конфронтации даёт миру шанс на то, что фаза холодной войны затянется, не перерастая в короткие сроки в Третью мировую.

Анатолий Широкобородов