О докладе Хрущева на ХХ съезде КПСС

С идеями, изложенными Хрущевым, согласились даже убежденные сталинисты. Разумеется, сыграла свою роль и советская псевдодемократия.

Утром 25 февраля 1956 года, на закрытом заседании, без журналистов и иностранных делегаций, глава советской коммунистической партии Никита Хрущев прочитал доклад «О культе личности и его последствиях». Эта речь произвела на делегатов впечатление разорвавшейся бомбы. Ведь еще вчера Сталин считался великим вождем, наряду с Лениным – создателем советского государства, классиком марксизма. А теперь оказалось, что во главе советского государства почти тридцать лет стоял преступник, сам нарушавший закон и заставлявший нарушать закон других, вдохновитель массовых репрессий, человек создавший собственный культ личности, присвоивший себе большую часть заслуг побед в Гражданской и Великой отечественной войне.

Делегаты с тяжелым подавленным молчанием выслушали Хрущева. Тогда вряд ли кто-то понимал, но именно с этой речи начался медленный процесс деконструкции советской системы, который завершится уже при другом генеральном секретаре КПСС – Горбачеве, в конце 1980-х годов. Современные сталинисты склонны рассматривать доклад Хрущева как случайное событие, этакий вывих в советской истории, после которого «всё вдруг пошло не так». Но это не более чем попытка выдать желаемое за действительное. На самом деле, доклад о культе личности был глубоко обусловлен самим советским обществом и государством.

Начнем с того, что период правления Сталина был эпохой тоталитаризма, а такая политическая система, несмотря на кажущуюся монолитность отличается редкой нестабильностью. В отличие от авторитарных систем, где один лидер может сменять другого, тоталитарные системы строятся вокруг культа личности вождя (не случайно именно этот аспект сталинизма Хрущев вынес в заголовок своей речи) и после его смерти склоны к достаточно быстрому перерождению. В истории нет ни одного предмета, когда подобный режим сохранил стабильность и неизменность на протяжении нескольких поколений руководителей страны. Даже в Северной Корее, несмотря на сохранение диктатуры «партийной династии» Кимов, уже при Ким Чен Ире начались острожные послабления в устройстве общества, а при Ким Чен Ыне и вполне полноценные реформы.

И это в азиатской стране, у народа, который куда спокойнее относится к деспотизму. Что говорить о России - стране европейской культуры и цивилизации, где даже при наличии в народе устойчивого монархического сознания, этот же народ издревле почитает вольность, как высшую ценность. Сталинский режим был обречен, даже если бы его пытались спасти. А спасти его никто не пытался. Поразительный факт – против сталинской системы выступило все партийное руководство. Даже те, кто еще недавно имел репутацию убежденных сталинистов. Материалы к докладу собирала специальная секретная комиссия под руководством Петра Поспелова, одного из тех, кто без меры восхвалял Сталина и отвечал при нем за пропаганду.

Другой сталинский выдвиженец и ближайший сподвижник Лазарь Каганович сказал на заседании, где обсуждалась работа комиссии: «Историю обманывать нельзя. Факты не выкинешь». После чего предложил не просто прочитать доклад перед делегатами съезда, а раздать им поздние ленинские работы с критикой Сталина. Даже старинный друг Сталина еще со времен Гражданской войны Клим Ворошилов, первый маршал СССР, эмоционально заявил: «Сталин осатанел в борьбе с врагами». Обладавший репутацией реакционера, еще один «человек Сталина» Дмитрий Шепилов высказался еще более резко: «Надо сказать партии, иначе нам не простят. Говорить правду, сказать, что партия не такая, что нужно было миллионы заточить, что государство наше не такое, что надо было сотни тысяч послать на плаху».

Убежденные советские консерваторы понимали, что сталинизм, с его непрекращающимся террором, концентрацией власти в руках одного человека и тотальном контроле над общественной мыслью - это ненормальное состояние общества. Даже довольно абсурдно устроенная советская система отторгала сталинизм. Не зря процесс послабления начался сразу после смерти «вождя народов». Немедленно резко сократилось число упоминаний Сталина в средствах массовой информации. Были сразу же забыты ритуальные славословия вождю, без которых до 1953 года не обходился ни один официальный текст или выступление. Началась отмена последних репрессий – «дела врачей», «мингрельского дела», «дела ГАУ министерства обороны» и других. Очень быстро ЦК КПСС принял постановление «О нарушениях советских законов бывшими министерствами госбезопасности СССР и Грузинской ССР». Объявили амнистию, началась политика «восстановления законности».

В обществе эти действия оказались восприняты крайне положительно. Документы не фиксируют ни одного заявления или выступления с обоснованием продолжения репрессивной тоталитарной политики, какие в наши дни звучат не только в интернете, но и из средств массовой информации, а порой даже с властных трибун. Видимо люди, пожившие при Сталине, совсем не хотели возвращения тогдашних порядков. За почти сорок лет советской власти люди очень устали от социальных экспериментов и хотели хотя бы капельку свободы.

Когда делегаты ХХ съезда КПСС – партийная элита страны, выслушали доклад Хрущева, не раздалось ни единого слова против. С идеями, изложенными Хрущевым, согласились даже убежденные сталинисты. Разумеется, сыграла свою роль и советская псевдодемократия. Даже на политических мероприятиях высшего уровня в СССР не допускались дискуссии. Доклады выслушивались и мола одобрялись в атмосфере всеобщего согласия. «Дружные продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают». Так проходило «обсуждение» самых важных вопросов. Споры были разрешены лишь на уровне партийных небожителей членов Политбюро и Центрального комитета. Да и там несогласие с партийной линией не поощрялось. За это могли и занимаемого поста лишить.

Но недовольные имелись. Прежде всего возмутились грузины, самая привилегированная нация СССР, соотечественники самого Сталина. Они привольно жили даже в самые страшные годы, когда русские гибли сотнями тысяч. Грузию почти не коснулись репрессии. А грузинская экономика существовала за счет фантастических дотаций за счет диспропорции цен при товарообмене в рамках советской системы. В Грузии сохранилось даже местное дворянство – прежние князья сидели на высоких государственных, партийных, научных и промышленных постах, так будто в советской республике все еще сохранились феодальные порядки. Поэтому скорее всего грузины вышли на улицы Тбилиси не для того, чтобы отстоять добрую память о Сталине, а чтобы защитить свою избранность, свой высокий статус и положенные за это привилегии.

А русским защищать Сталина не было никакой нужды. Ведь с его именем у нашего народа связывались такие трагические моменты истории, как голод 1932-1933 годов, унесший миллионы жизней, как коллективизация, лишившая крестьян земли и превратившая их в крепостных коммунистических бар, как огромные жертвы в ходе войны, где даже официальная советская пропаганда признавала бездарный характер ведения войны на начальном этапе, что привело к многомиллионным потерям. И все эти «достижения» Сталина ударили в первую очередь по русским. Ну и зачем им было защищать «вождя народов»?

Зато за Сталина вступились китайцы. И опять с сугубо эгоистических позиций. Китайским коммунистическим вождям было наплевать, сколько русских погибнет в топке красного паровоза, стремящегося в коммуну. Зато председатель Мао, сам выстроивший в Китае свой собственные тоталитарный режим и культ личности, не без оснований испугался, что после разоблачения Сталина рано или поздно придет его черед. Китай после этого вскоре поссорился с СССР. Впрочем, враждебные отношения с Советским Союзом в итоге сыграли ему на руку. Когда началась критика маоизма, оказалось, что Соединенные Штаты готовы вложиться в убежденного врага СССР, тем более, что в реформах Дэн Саяо Пина американцы увидели либерализацию экономической политики. Так Китай оказался «всемирной фабрикой», плодами чего пользуется до сих пор.

А что же русские? А они от создания СССР и затем от его крушения не получили ровным счетом ничего. Кроме роста смертности, депопуляции и нищеты. Зато они вынесли на своих плечах все трудности советского периода истории.

СССР был обречен на десталинизацию. И она закономерно свершилась. Те, кто обладал аналитическим умом, хорошо понимали, что Советский Союз после развенчания Сталина никогда не будет прежним. Президент Израиля Давид Бен-Гурион, первым из иностранных лидеров прочитавший доклад Хрущева благодаря шпионской операции израильских спецслужб, сразу же отметил: «Через двадцать лет не будет Советского Союза». Он ошибся всего на пятнадцать лет.

Михаил Диунов