Новости

Опричнина и её последствия

Московские беглецы из ВКЛ при Иване Грозном.
 

В середине XVI столетия Московское государство, в прежние времена только усиливавшееся, подверглось первому серьёзному испытанию.

Опричнина пришлась на разгар Ливонской войны и во многом определила её результаты. Многие гонения начались ещё до её официального объявления. Некоторые известные русские воеводы (в их числе Курбский и Воротынский) были казнены или эмигрировали из страны. Убийство митрополита Филиппа Колычёва поставило православную церковь в тайную оппозицию действующей власти, её отношение к Ивану Грозному позже перешло в исторические источники.

Безусловно, опричнина должна была серьёзно повлиять на отношение русской знати к правящей династии. Предшественники Грозного покровительствовали тем феодалам, которые переходили на их службу из удельных князей и сопредельных государств. Это позволило Ивану III расширить границы Московского княжества и победить литовских князей, связанных феодальной анархией в ВКЛ. Поэтому в окружении великих князей появилось множество представителей Рюриковичей и Гедиминовичей, считавших себя если не ровней правящим князьям, то близкими им по происхождению и статусу вассалами. Судя по переписке Ивана Грозного с князем Андреем Курбским, о которой речь пойдёт ниже, потомки удельных князей вовсе не считали себя покорными холопами, готовыми сносить любые унижения. Более того, они были готовы с оружием в руках противостоять вчерашнему государю, посягнувшему на их жизнь и имущество. Всё это «замечательно» проявилось во время затянувшейся войны с литовским неприятелем.

В данной статье я хочу коснуться темы, ранее не слишком изученной, — политической и религиозной эмиграции из Московского царства в годы, предшествующие опричнине, и во время неё.

Любопытно, что в большинстве своём знатные московские беглецы не смогли прижиться в ВКЛ и не оставили там потомства. Их отношения с соседями были весьма натянутыми, а стычки с местными чиновниками — перманентными.

Безусловно, многие детали быта беглецов известны нам из биографии князя Андрея Курбского, самого известного оппонента Грозного. За свою измену князь получил небольшие владения, которые периодически подвергались нападениям соседей. Так как стать своими в среде литовско-русской знати у московских беглецов не получилось, некоторые из них после смерти Грозного вернулись в Московское государство. Курбский до этого счастливого момента не дожил.

Бегство в ВКЛ вынудило многих московских беглецов стать предателями и принять участие в войне против своей страны. В отдельной главе я упомяну об этом более подробно.

Отдельная тема — религиозная эмиграция. Она мало связана с опричниной, но достойна отдельного разбора.

Таким образом, я постараюсь осветить тему со всех сторон, чтобы у читателя сложилось представление не только о конкретных беглецах из Московского царства, но и об эпохе, в которой они жили.

Ранние дела об изменах

Обычно, когда речь заходит о конфронтации между Грозным и боярством, мы прежде всего вспоминаем о князе Андрее Курбском. Вместе с тем он был далеко не единственным перебежчиком в Литву до и во время Ливонской войны. Более того, у него имелись предшественники. Безусловно, скудость исторических источников не позволяет нам увидеть картину во всей полноте, однако некоторые детали всё-таки сохранились.

Интересно, что попытки московской знати вступать в тайные отношения с Литвой начались ещё до опричнины. В этом отношении показательно дело боярина Семёна Ростовского, сторонника князя Владимира Андреевича Старицкого. Князя прочили в цари во время тяжёлой болезни Ивана Васильевича, однако последний выжил. В 1554 году во время тайной беседы с послом Литвы Станиславом Давойной Ростовский посоветовал литовцам не заключать с Москвой прочного мира, так как страна ослаблена войной с Казанью. «Казани царю и великому князю не здержати, ужжо её покинет». При этом он предполагал перейти на службу к королю Сигизмунду Августу. Позже боярин отправлял в Литву для связи своего слугу Бакшея и сына Никиту. Его посланники были схвачены, заговор раскрыт, однако на этот раз изменник отделался достаточно легко. Его вывели для казни на площадь, но приговор отменили. Впрочем, в период опричнины Грозный всё-таки вспомнил о Ростовском и приказал его казнить.

Следующий известный случай измены случился тоже до опричнины. На этот раз он произошёл в 1562 году с главой Боярской думы князем Иваном Бельским. При нём были найдены королевские охранные грамоты с приглашением к отъезду в Литву, а также роспись пути до литовской границы. Расследование, проводившееся по данному делу, было приостановлено в связи с тем, что обвиняемый имел обширные связи, позволившие ему не только избежать наказания, но и вернуть себе должность.

Любопытный случай произошёл с князем Дмитрием Вишневецким, который изначально был выходцем из Литвы. Иван Грозный прочил его на роль правителя вассального Черкесского княжества в Кабарде. Тем не менее отношения между царём и князем не сложились, последний тайно стал ссылаться с польским королём, а потом бежал в Литву.

Обвинения в изменах периодически возникали, однако чаще всего были ложными. До смерти царской жены Анастасии особых причин покидать Московское государство у русской знати не было. Не стоит забывать, что в середине XVI века ВКЛ окончательно перешло на католические позиции, православным беглецам не стоило рассчитывать на радушный приём. Кроме того, до 1560-х гг. правление царя практически ничем не отличалось от его предшественников, он даже на время позволил сформироваться кругу единомышленников, чем-то напоминающих окружение Александра I.

Ливонская война, опричнина и измены

Ливонская война и последовавшая опричнина стали главными причинами бегства московской знати в Литву.

В 60-е годы правление Ивана Грозного стало более жёстким, многие его прежние единомышленники подверглись опале. Это вызвало сильное недовольство бояр, которые рассчитывали на ослабление царской власти.

Конфликт между двумя сторонами нарастал, однако у царя был эффективный инструмент для расправы с оппозицией. Против родовитой знати он использовал худородных дворян, отличавшихся безусловной верностью. С 1560 года аристократия уже не чувствовала себя в безопасности, любой ложный оговор приводил к жестокой казни.

Разумеется, война между Литвой и Москвой позволила многим противникам Грозного не только бежать в сопредельное государство, но и принять участие в борьбе на стороне Речи Посполитой.

Любопытно, что среди них встречались как люди знатные (Андрей Курбский, Михаил Андреевич Оболенский-Ноготков), так и простые дворяне (Тимофей Тетерин, Марк Сарыхозин). У некоторых из них политические мотивы эмиграции переплетались с религиозными.

Михаил Андреевич Оболенский-Ноготков был необычной личностью для своего времени. Бежав в Литву в самом начале опричнины, он принял участие в Ливонской войне, а потом стал соратником Курбского. Он три года учился в Краковском университете, путешествовал по Италии, а потом стал переводчиком «Богословия» отца церкви Иоанна Дамаскина. Умер князь в раннем возрасте.

Тимофей Иванович Тетерин-Пухов происходил из суздальской дворянской семьи и был стрелецким командиром, прославившимся на военной службе. По неизвестным нам причинам он был обвинён в связях с Курбским, сослан в Антониев-Сийский монастырь и насильственно пострижен там в монахи под именем Тихона. Позже Тетерин бежал в Литву и принял активное участие в Ливонской войне. В 1569 году он помог литовцам захватить Изборск, а в 1579-м участвовал в походе Стефана Батория на Полоцк. За это в Москве были казнены его родственники. Несмотря на своё худородство, Тимофей Тетерин удостоился пристального внимания Грозного, который писал ему: «Так чего же ты, расстрига-богатырь, захвативший предательством Изборск, ныне за Двину в Литву побежал, а ни в какой башне не удержался? А в этом опальном наместничестве, в Юрьевском, ныне мы сами сидим».

Не все побеги заканчивались удачно. В 1565 году в Литву попытался сбежать воевода и кравчий князь Пётр Иванович Горенский-Оболенский. Его поймали и повесили в Москве. Его младший брат Юрий позже всё-таки смог переметнуться к Сигизмунду Августу.

Сохранились слова Грозного, сказанные им по поводу изменников: «С изменником что говорити? А вы своею изменою сколько не лукавствуйте бесовским обычаем, а Бог милосердие свое государю свыше подает на враги победу, а вашу измену разрушает... А то говорити с Курбским или с иным с равным (знатным), а с худым того не говорити, худому, излаяв, да плюнут в глаза, да и пойти прочь».

Я перечислил далеко не всех перебежчиков, среди которых встречались люди самых разных сословий и взглядов. Впрочем, причины для их бегства были типовыми — опричнина и царская опала.

Князь Андрей Курбский

Князь Андрей Курбский известен каждому человеку, интересующемуся русской средневековой историей.

Его динамичная полемика с Иваном Грозным сохранилась до нашего времени. Благодаря ей мы знаем об основных претензиях русских беглецов к своему царю. Кроме того, Курбский создал исторический труд «История кн. великого Московского о делех, яже слышахом у достоверных мужей и яже видехом очима нашима».

От остальных изменников Курбский отличался не только знатностью, но и близостью к царю. Он был потомком ярославских князей и членом кружка единомышленников Грозного. Именно по этой причине отношения царя и его главного оппонента носили глубоко личный характер.

На сторону Литвы Курбский, как и многие другие, перешёл накануне официального объявления опричнины. Очевидно, что у него были свои осведомители в царском окружении. Бегство князя случилось в 1564 году, практически сразу он получил от Сигизмунда Августа имения и принял участие в войне с Москвой.

Как и Тимофей Тетерин, Курбский принял активное участие в походе Стефана Батория на Полоцк.

До конца своей жизни Курбский жил в имении Миляновичи возле Ковеля. Как и его соседи, мятежный князь быстро перенял привычки шляхты и совершал «наезды» на тех, с кем конфликтовал. В его имении жило множество таких же беглецов из Московского государства.

Что касается переписки Курбского с Грозным, то о ней нужно сказать особо. В настоящий момент мы имеем четыре его письма к Грозному, в которых изложены основные претензии князя к царю. Ответы Грозного (который, несмотря ни на что, считал Курбского ценным и равным) также замечательно характеризуют личность правителя. Переписка, как и следует ожидать, к прояснению отношений не привела, каждый остался при своём мнении.

Положительной стороной жизни Курбского в Литве является его покровительство православию. Князь не только выделял средства на местные общины, но и занимался переводами религиозной литературы.

Курбский, пожалуй, единственный. кому удалось удачно инкорпорироваться в шляхетскую среду Речи Посполитой. Все остальные его соратники по несчастью оказались в гораздо более скромном положении.

Беглецы по религиозным причинам

Те, кто покинул Московское царство по религиозным причинам, имели гораздо более скромный социальный статус.

Из данных личностей особого упоминания заслуживают Феодосий Косой, старец Артемий и Марк Сарыхозин.

Феодосий Косой был религиозным вольнодумцем, в 1554 году нашедшим пристанище в Литве. О его взглядах нам прежде всего известно благодаря трудам его оппонентов. В некотором смысле Косой был первым русским протестантом. Он осуждал почитание икон, призывал к возвращению ранней христианской морали, выступал против неравенства и обрядовой стороны церковной деятельности. Любопытно, что в Литве еретик нашёл себе многих сторонников, а местные власти не препятствовали его деятельности.

В отличие от Косого, старец Артемий не был еретиком. Он стал жертвой процесса над Матвеем Башкиным, проходившего в Москве. Опасаясь гонений, монах бежал в Литву, где занялся просветительской деятельностью. Вместе со своим учеником (Марком Сарыхозиным) он поселился в Слуцке под покровительством князя Юрия II Олельковича. Как и Курбский, Артемий состоял в переписке с Иваном Грозным, которому пытался давать советы по защите православия от еретического влияния.

Обращает на себя внимание тот фактор религиозной свободы, который позволял людям разных религиозных взглядов не бояться гонений на территории ВКЛ. Уже в следующем столетии ситуация кардинально изменилась. Речь Посполитая позиционировала себя ультракатолическим государством, в котором не было места терпимости к религиозной свободе.

***

После смерти Грозного побеги русских людей в Литву практически прекратились. Некоторые из них позже даже вернулись домой.

Опричнина не только не принесла положительных плодов, но и способствовала разладу внутри государства. Позже многие опричники были в свою очередь подвергнуты гонениям и убиты.

О судьбе большинства беглецов мы имеем весьма скудные сведения, не позволяющие судить о степени их ассимиляции в новых условиях.

Очевидным является тот факт, что многие из них пытались оправдать своё поведение не только перед царём, но и перед своими друзьями, оставшимися в Москве.

Я надеюсь, что данная статья позволит читателю заинтересоваться темой политической и религиозной эмиграции середины XVI столетия. Как можно видеть, во все времена тема конфликта власти и оппозиции является актуальной.

Евгений Константинов