«Плохие компании» как повод разделить «Приват»?

Говорят, сегодня могут назначить председателя НБУ. Что за спешка? И года не прошло, как Валерия Гонтарева исчезла. «Очищенная» ее стараниями банковская система демонстрирует мировые рекорды. В частности... по размеру проблемных кредитов. Не случайно Нацбанк подготовил законопроект о «bad bank», точнее, о «плохих компаниях», куда отправят все «токсичные активы». Но затея эта может иметь и другую цель: расчленить «Приват», чтобы в случае судебного фиаско не возвращать его собственникам. 

Мы много писали о том, что происходит с имуществом “дохлых” банков. Как фирма Валерии Гонтаревой (ICU) продает активы банкротов, а Нацбанк и ФГВФЛ “мутят” с залогами по рефинансированию. Но у живых банков проблемных кредитов не меньше. В том числе и у госбанков.

Буквально на днях директор департамента финансовой стабильности НБУ Виталий Ваврищук заявил изданию “Українські Новини”, что "мы установили неприятный и дорогой для экономики рекорд, в Украине зафиксирована наиболее высокая доля неработающих кредитов за всю историю мировых наблюдений”. 

Он сообщил, что своего пика доля проблемных кредитов достигла в июле – 58%, после чего постепенно снижается. Сейчас, по его словам, эта проблема уже решена, банки сформировали резервы по кредитам, они не давят на капитал. “Мы считаем, что банки должны решать вопрос с проблемной задолженностью путем расчистки, реструктуризации либо списания", – отметил Ваврищук.

Думаю, что с тезисом “проблема решена” представитель НБУ явно погорячился. Как там дела обстоят на самом деле, точно не знает никто, поскольку финучреждения научились умело маскировать свои проблемы, чтобы не тратиться на создание дополнительных резервов. Потому можно предположить: на практике все еще хуже, чем в теории. 

По оценке замминистра финансов Оксаны Маркаровой, рынок проблемных активов в Украине – это 520-540 млрд. грн. или около $20-21 млрд. Другими словами, в государственных и частных банках после “великой чистки” мадам Гонтаревой доля безнадежных долгов достигла 58-65%. В среднем по банковской системе это действительно 58%, а вот в госбанках – аж 70%. И это только официально признанные банками цифры. 

Что мы имеем в свиду под термином “плохие кредиты” или, как сейчас модно говорить у финансистов, Non-performing loans (NPL)? Это кредиты, которые не обслуживаются долгий период времени. 

Раньше таковым считался долг, по которому банк ничего не получает в течение 90 дней и больше. С начала года НБУ потребовал, чтобы банки зачисляли в категорию NPL все кредиты, возврат которых возможен только со взысканием залога. Отчего “плохих кредитов” в процентном отношении стало больше. 

Что делать банку с “чемоданом без ручки”, вытрясти из которого что-либо полезное крайне сомнительно? В первую очередь избавиться – чем быстрее, тем лучше. Так сказать, “очистить балансы от токсичных активов” и таким образом, как уже было сказано, снизить отчисления в резервы.

Самый популярный способ избавления от “чемодана” – переуступка проблемного долга. И вот тут уже возможны варианты, причем их несколько. Самый примитивный, но неудобный с точки зрения фискальных последствий, чтобы должник сам выкупил свой долг с дисконтом. Если он не согласится, то найдутся другие покупатели. Особенно при наличии “вкусного” залога. 

Коммерческими структурами-должниками занимаются финансовые и факторинговые фирмы. Кстати, слово factoring означает “комплекс финансовых услуг для производителей и поставщиков, ведущих торговую деятельность на условиях отсрочки платежа”. Так даже в “Википедии” записано. Но в наших джунглях что факторинг, что коллекторская деятельность – все сводится к старому доброму выбиванию долгов в духе слегка модернизированных 90-х. А что еще остается делать, если народ с тех пор ментально не поменялся? 

Портфели розничной задолженности (другими словами, “просрочку” физлиц) охотно покупают коллекторские компании. И дальше уже сами занимаются всем комплексом хлопот: от первичного прозвона до судебных решений. С появлением института частных судебных исполнителей процесс, как ожидается, пойдет веселее. Хотя и сейчас коллекторская деятельность явно приносит прибыль, иначе бы этим никто не занимался. Тем более так активно. 

Иностранные банки и крупные наши, как правило, имеют собственные коллекторские или факторинговые компании, которые входят с ними в одну группу, и перекидывают проблемную задолженность им. При этом баланс конкретного банка расчищается, но баланс международной банковской группы остается “замаранным”. Впрочем, учитывая падающий курс гривны и незначительные объемы наших займов, критического влияния на показатели крупных международных банков это не оказывает. 

Белая кость на рынке плохих кредитов – это венчурные фонды, компании по управлению дистрессовыми активами и профессиональные инвестбанкиры, целенаправленно создающие фонды под покупку NPL-активов. В числе последних компания ICU, из которой Валерия Гонтарева пришла в Нацбанк. Именно ICU кормится “на помойке” Фонда гарантирования вкладов физлиц, получив от них “добро” на продажу активов банков, закрытых Гонтаревой. Об этом мы детально писали в цикле статей о “мясной лавке при морге НБУ”. 

Как видим, рынок торговли просроченными долгами кипит и бурлит. Насколько он может кипеть и бурлить в текущих экономических реалиях. Но этого, оказывается, недостаточно. В частности, по отношению к госбанкам, которые, как мы уже сказали, сумели накопить 70% проблемных кредитов. 

Не так давно НБУ, который имеет право законодательной инициативы наряду с Кабмином, подготовил законопроект “О финансовой реструктуризации”, согласно которому в Украине появятся специальные компании по управлению токсичными активами государственных банков.

По данным издания https://finclub.net/, банкам значительно облегчат массовую продажу и передачу в управление сотен миллиардов гривен проблемных долгов. Появится новый сегмент рынка – компании по управлению задолженностью и госкомпании по управлению задолженностью (эти слова в названии обязательны). Создать их сможет любой желающий, а всем сторонам процесса раздадут налоговые льготы. 

Правда, у представителей бизнеса сразу возникло несколько вопросов. Будут ли на самом деле созданы частные компании такого типа? Начнут ли они реально работать? И помогут ли достичь основной цели – очистить балансы банков и ускорить их возвращение к активному кредитованию?

И вот тут привычно возникают специфические подозрения. Может, мы просто уже приучены искать во всем подвох. Однако появился слух, что цель законопроекта на самом деле другая, чем заявлено официально. И очень банальная: разделить “Приватбанк” на три отдельные структуры – юридические и фактические. 

Впервые слухи о возможном расчленении госбанка появились еще летом. В своем интервью в конце августа, на которое ссылается издание ubr.ua, исполняющая обязанности председателя правления “Приватбанка” Галина Пахачук не стала отрицать, что такая идея имеет место. И выразила мнение о недопустимости разделения финучреждения на три самостоятельных банка. 

«Что мы сделаем? Что кому отдадим? Электронный бизнес? Зачем? От того, что мы поделим большой «Приватбанк», в котором есть 2200 отделений, и вместо 2200 вывесок “Привата” по всей стране появятся вывески “Банка 1”, “Банка 2” и так далее, кто и что выиграет?», – эмоционально заявила она.

По ее словам, говорить о полной или частичной продаже банка можно только спустя несколько лет, когда будет завершена работа по его стабилизации. А также закончатся судебные процессы, которые идут, как сказала Пахачук, по всему миру. 

Впрочем, именно судебные процессы, которые все больше огорчают Нацбанк, могут быть причиной, почему возник вопрос разделить “Приватбанк” на несколько структур. Как известно, бывшие собственники банка весьма активно оспаривают правомерность и законность национализации. И все больше преуспевают в доказательствах, что для этого не было оснований. 

К счастью для Нацбанка, в национализированном “Привате” можно отыскать немало просроченных долгов. И под предлогом очистки баланса и улучшения его инвестиционной привлекательности для будущей продажи инвесторам или IPO провести расчленение на три структуры: розничный, корпоративный банк и госкомпании по управлению задолженностью (в полном соответствии с законопроектом НБУ).

Честно говоря, я не специалист в банковском деле и тем более в “плохих активах”. Общих экономических знаний мне хватает исключительно для интуиции. А она подсказывает, что ребятам в НБУ, за которыми все еще маячит тень Гонтаревой, очень хочется “разобрать игрушку” и посмотреть, что там внутри. 

У меня в детстве был такой “пунктик”. Ни одна заводная машинка, ни один кораблик (или чем там еще была богата советская игрушечная промышленность) не доживали до утра. Батя решил эту проблему раз и навсегда с помощью армейского ремня. С тех пор очень бережно отношусь к любым материальным ценностям. Исповедую принцип: не уверен, не потроши. Но это так, к слову...
 

Егор Смирнов