Понять и простить. Как русская элита сдала Москву полякам

Российская элита в разные эпохи жаловалась на «черную неблагодарность» народа, который ее, элиты, усилия совершенно не ценит. Народ у нас действительно элиту не жалует, ожидая от нее какого-нибудь подвоха. Уж больно неприглядный исторический опыт остался в памяти поколений.

Ускоренный крах державы

Царь Иван IV, более известный как Грозный, не мог вообразить себе, насколько быстро пойдут прахом его усилия по укреплению монаршей власти.

Иван Васильевич усоп в 1584 году, а в 1610-м власть русского царя простиралась едва ли дальше стен Кремля. Пресечение династии Рюриковичей породило смуту. Скоропостижная смерть Бориса Годунова ввергла страну в хаос.

Самозванный «царевич Дмитрий», опиравшийся на поддержку поляков, сел на трон в Москве, расправившись с семьей Годунова.

Пока народные массы лили слезы, глядя на «чудесно спасшегося сына царя Ивана», московские бояре силились понять — как они заигрались настолько, что позволили безродному выскочке стать самым настоящим царем? От Лжедмитрия I избавились быстро, убив его в мае 1606 года в результате очередного переворота. На трон взошел Василий Шуйский, который претендовал на верховную власть с момента смерти царя Федора Иоанновича.

Кто на новенького?

Но интриги, который сам Шуйский устраивал против Годунова, теперь обернулись против него самого.

Место погибшего Лжедмитрия занял Лжедмитрий II, который быстро собрал вокруг себя вооруженных сторонников. Одновременно на территории страны одно за другим вспыхивали восстания, которые некому было подавлять.

Шуйский пригласил шведское наемное войско, пообещав щедрую плату и политические уступки. Это, однако, стало поводом для вмешательства в конфликт Польши, находившейся во враждебных отношениях со Швецией. В июле 1610 года польские войска разгромили шведско-русскую армию под Клушино. После этого к Москве с одной стороны приближались поляки, а с другой — войско Лжедмитрия II. Защищаться Шуйскому было некем.

Через три недели в Москве началось восстание, в ходе которого Шуйского свергли, постригли в монахи насильно, после чего отвезли в Чудов монастырь. «Господи, а царь-то теперь кто?» — спрашивали москвичи.

Спасали себя, а не страну

Этот вопрос занимал и членов Боярской думы во главе с князем Федором Мстиславским. Выдвигать в цари кого-то их своих не рискнули — пример Годунова и Шуйского показал, что риск быть уничтоженным завистливыми конкурентами слишком велик.

Решено было создать временное правительство, получившее название «Семибоярщины». Помимо Федора Мстиславского, в него вошли князь Иван Воротынский, князь Андрей Трубецкой, князь Андрей Голицын, князь Борис Лыков-Оболенский, боярин Иван Романов и боярин Федор Шереметев. Члены боярского правительства намеревались пригласить на русский трон польского королевича Владислава. Правда, с условием, что тот примет православие.

Однако «чернь» поляк не радовал. У народа был свой кумир — «чудесно спасенный царевич Дмитрий». Бояре с удовольствием объяснили бы, что Лжедмитрий II — просто бандит без роду и племени. Но веры им не было, так они до этого клялись в верности Годунову, Лжедмитрию I, Шуйскому и всех благополучно предали. Как же было верить им теперь?

Опасаясь, что народ поднимет их на вилы, члены «Семибоярщины» вступили в переговоры с коронным гетманом Станиславом Жолкевским. Команду Мстиславского в этот момент интересовало не будущее страны, а собственная безопасность. 27 августа 1610 года правительство «Семибоярщины» подписало договор с поляками о признании королевича Владислава русским царем.

Упрямый Гермоген

Менее чем через месяц, 21 сентября 1610 года, под покровом ночи польские отряды вошли в Москву. Никакого противостояния не было — в сердце России оккупантов пустили члены «Семибоярщины».

В конце 1610 года в Москве и Новодевичьем монастыре дислоцировалось около 6000 бойцов хоругвей панцирных и гусарских, 800 пехотинцев иноземного строя, 400 гайдуков — всего четыре полка во главе с Александром Гонсевским, Мартином Казановским, Александром Зборовским и Людвигом Вейхером.

Жолкевский был человеком мудрым, и сразу заметил — русским польская армия в Кремле сильно не понравится. А когда гетман услышал, что польский король Сигизмунд намеревается стать регентом, то есть фактически прибрать к рукам Россию, то предпочел при первой возможности убраться назад в Польшу. Прихватив с собой низложенного Василия Шуйского и его брата — обоим предстояло после многочисленных унижений оказаться в польской тюрьме.

У «Семибоярщины» обнаружился влиятельный противник в Москве — патриарх Гермоген выступил против польской оккупации и приглашения на трон королевича Владислава. Патриарх писал пламенные воззвания, за которые в итоге был помещен в тюрьму в Чудовом монастыре. Гермогена настоятельно просили прекратить мутить народ, но он отвечал: «Что вы мне угрожаете? Боюсь одного Бога. Если все вы, литовские люди, пойдёте из Московского государства, я благословлю русское ополчение идти от Москвы, если же останетесь здесь, я благословлю всех стоять против вас и помереть за православную веру».

В итоге упрямца уморили голодом.

«Дошли до того, что начали пожирать друг друга»

Поляки в Москве вели себя отвратительно — оскверняли святыни, грабили продавцов рынка, вступали в стычки с москвичами.

В марте 1611 года, когда к стенам города приблизились отряды так называемого Первого ополчения, поляки попытались заставить москвичей помочь им в организации обороны, что в итоге вылилось в масштабные столкновения. Оккупанты подожгли город, и огонь бушевал три дня. Жертвами пожара, а также нападений поляков стали несколько тысяч москвичей.

После этого о каких-то договоренностях речь уже не шла — либо поляки должны были окончательно подчинить русских, либо русские должны были справиться с гостями «Семибоярщины». В Москве, осажденной отрядами народного ополчения, начался голод.

Польский историк Казимир Валишевский пишет: «Осаждённые пользовались для приготовления пищи греческими рукописями, найдя большую и бесценную коллекцию их в архивах Кремля. Вываривая пергамент, они добывали из него растительный клей, обманывающий их мучительный голод. Когда эти источники иссякли, они выкапывали трупы, потом стали убивать своих пленников, а с усилением горячечного бреда дошли до того, что начали пожирать друг друга; это факт, не подлежащий ни малейшему сомнению: очевидец Будзило сообщает о последних днях осады невероятно ужасные подробности, которых не мог выдумать… Будзило называет лиц, отмечает числа: лейтенант и гайдук съели каждый по двое из своих сыновей; другой офицер съел свою мать! Сильнейшие пользовались слабыми, а здоровые — больными. Ссорились из-за мертвых, и к порождаемым жестоким безумием раздорам примешивались самые удивительные представления о справедливости. Один солдат жаловался, что люди из другой роты съели его родственника, тогда как по справедливости им должен был питаться он сам с товарищами».

Снова у трона

Надо понимать, что от голода страдали не только польские солдаты, но и обычные москвичи, оказавшиеся внутри осады по воле случая. Их голодные смерти в это время даже не подсчитывали.

Члены «Семибоярщины» от голода не умирали. Князь Голицын погиб во время столкновений в Москве в марте 1611 года, князь Трубецкой умер своей смертью в начале 1612 года. Остальные пятеро благополучно дожили до момента капитуляции польского гарнизона перед ополчением Минина и Пожарского. И тут же «изменили показания» — теперь выходило, что не они пустили поляков в Москву, а сами бояре стали заложниками оккупантов.

«Забудем прежние обиды», — увещевал вождь «Семибоярщины» Федор Мстиславский. 

И это сработало. Русская знать, замаравшаяся за эпоху Смуты с ног до головы, более всего опасалась тех, кто сумел сохранить честь, подобно князю Пожарскому. Если такие начнут судить, то никому не поздоровится, а народ одобрит суровый суд над предателями. Посему Земский Собор 1613 года превратился в сепаратный сговор бывших прислужников обоих Лжедмитриев и польских оккупантов. И выбор в цари юного Михаила Федоровича Романова в этом смысле логичен — семейство нового монарха успело поучаствовать почти во всех интригах и комбинациях Смуты. А сам юный Михаил с матерью сидел в Кремле вместе с поляками в тот момент, когда русское ополчение освобождало столицу.

Итоги Земского Собора, подарившего России новую династию, представляют как момент начала возрождения страны. И это, конечно, правда, но не вся. А народ запомнил, что в конечном счете у трона Романовых оказались все те же самые люди, что сначала ввергли страну в Смуту, затем пускали в Москву оккупантов, а потом, снова перекрасившись, оказались патриотичнее Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского.

Элита подобные вещи из своей памяти стирает быстро. А народ все помнит.

фото: Насильственное пострижение Василия Шуйского (1610 г.). Гравюра П. Иванова. XIX век.

Андрей Сидорчик