Правила диктует необходимость

Принятие решения по изменениям в избирательное законодательство позволяет отследить внутреннюю логику президентской политсилы.

Избирательная кампания к местным выборам уже фактически стартовала.

Попытки переписать избирательные правила перед самым стартом избирательной кампании уже традиционны для украинской политики. Мелкое политическое жульничество (мы будем знать о правилах кампании, а оппоненты нет) считается чем-то не просто приемлемым, но и естественным.

Однако в этот раз возможности манипулирования ограничились принципиальным требованием «зарубежа»: пропорциональной системой с неким подобием открытых списков. Отказаться от этой системы, закрепленной к тому же в заблаговременно принятом избирательном кодексе, невозможно. Сохранятся и «ритуальные», но не принципиальные нормы вроде гендерной квоты «2 из 5». А вот в остальном…

Уже сложно установить, кто первым пустил слух о следующих, неслыханных для Украины, нововведениях. Во-первых, предполагалось обязать партию выставлять свои списки не менее чем в двух третях регионов страны. Во-вторых, предлагалась привязка результата на местах к результату по Украине: если партия во всеукраинском масштабе не набирала 5 процентов (при этом не вполне ясно, как высчитывать этот процент; ведь избиратель может, условно говоря, проголосовать на выборах в горсовет за одну партию, а в областной -- за другую). В-третьих, предполагалось, что кандидаты в городские головы не смогут идти на выборы в качестве самовыдвиженцев.

Не сложно заметить во втором предложении некое подобие с системой парламентских выборов в Германии. Только «с обратным знаком»: в случае немецкого избирательного законодательства партия, победившая в определенном количестве мажоритарных округов, получает возможность участвовать в распределении депутатских мандатов, даже не преодолев проходной барьер -- в соответствии со своим, пусть и небольшим процентом. И если бы такое прошло, удивляться не пришлось бы: децентрализация в Украине обернулась укрупнением территориальных общин, «открытые списки» почти не отличаются от закрытых.

Но именно «мэрский вопрос» заслонил собой все прочие аспекты возможных изменений в избирательное законодательство. В массовом сознании они свелись практически исключительно к вопросу «мэрских партий»: во многих населенных пунктах действующие влиятельные головы традиционно пытаются опираться на собственные партии. Как правило, те представляют собой выкупленные областные/городские организации малоизвестных и не ведущих реальной деятельности общенациональных партий (впрочем, региональные партии в Украине запрещены законом; даже такие по факту узкорегиональные силы, как партии закарпатских венгров, зарегистрированы в качестве всеукраинских партий).

Однако вопрос участия малых партий идет гораздо дальше таких «ручных» партий. На прошлых местных выборах десятки различных политсил получали свое представительство лишь в некоторых облсоветах (а уж тем более местных советах рангом пониже). И если в некоторых случаях речь идет только о том, что местные элиты будут ограничены в выборе бренда -– то в других может всерьез искривить результаты волеизъявления в конкретном населенном пункте или области.. Даже у каждого из макрорегионов есть свои электоральные особенности.

Пожалуй, самым ярким примером на текущий момент может служить Партия Шария. После парламентских выборов конкретно из-за нее отменяли норму о государственном финансировании всех партий, преодолевших 2-процентный барьер (подробнее читайте, пожалуйста, «Деньги (не) наши, партии (не) наши», №35(919) 30.08—5.09.2019) В настоящий момент преодоление Партией Шария 5-процентного барьера на национальном уровне остается спорным; а вот то, что в ряде городов и областей она преодолевает этот барьер с заметным запасом, сомнению уже не подлежит.

Поэтому с уверенностью можно предполагать, что этот фактор учитывался в Офисе президента. И отношение отдельных групп влияния во многом определяется оценкой собственных способностей удержать избирателей.

Вообще при выборе правил игры (для дальнейшего их навязывания) «Слуге народа» предстоит оценить свои способности по выполнению ряда задач. Способны ли они переманить на свою сторону местные элиты? Насколько будет силен отток избирателей? Насколько сильны организационные позиции «Слуги народа» в сравнении с прочими крупными партиями? Насколько «Слуга народа» будет способна работать с депутатами других фракций в местных советах?

Из принятого решения вытекают следующие выводы.

«Слуга народа» не слишком рассчитывает на то, что удастся массовый переход низовых элит в «партию власти». Где-то это связано с имиджевыми причинами (все-таки «Слуга народа» по-прежнему вынуждена выдерживать имидж новой народной силы), а где-то и с низкой заинтересованностью самих местных элит в «Слуге народа». Им гораздо понятнее выстроенные системы других крупных партий -- у которых рейтинг хоть и ниже «Слуг», зато не проявляет тенденции к снижению. Поэтому усиливать основных конкурентов в «Слуге» не хотят.

Стоит отметить, что избиратель «Слуги народа» вряд ли бы перетек к существующим крупным партиям -- но к ним за безальтернативностью могли бы переходить местные элиты, серьезно улучшив результат на местах.

А вот мелких партий в «Слуге» не так опасаются: значительная часть из них не преодолеет барьер даже на местном уровне (при этом не усилит основных конкурентов).

Во всяком случае, так предпочитают считать в «Слуге народа». Хотя неудачные попытки выстраивания собственной «зеленой» вертикали в регионах за прошедший год свидетельствуют об обратном.

Скорее, в «Слуге народа» предпочитают действовать по принципу, что если проблему можно отложить, то это уже не проблема. А сроки планирования в украинской политике традиционно небольшие.

Кирилл РЫЖАНОВ