Психозы недели. Смертельно опасные #онижедети

Сегодня будет не смешно. Местами цинично и страшно. Но по-другому никак. Все знают, что 1 декабря снайпер выстрелил по Range Rover в центре Киева. Целился в непростого бизнесмена, попал в его трехлетнего сына. Снайперу почти столько же, сколько старшему сыну матери погибшего ребенка. Он полгода как дембельнулся. До этого три года воевал. Вопрос: сколько ему было, когда он пошел убивать врагов Украины? 17? 16? А, может, 15? И осознают ли там, наверху, в какую халепу мы влипли с этой историей? “Україна – це Європа”? Или немного Африка?

Заранее прошу прощения, что обойдусь без ритуальных тирад об ангелах и демонах и сразу перейду к сути. Любая детская смерть чудовищно несправедлива. Все дети – умершие от рака, погибшие в ДТП, подорвавшиеся на минах в Донбассе, убитые рикошетом на войне и вне войны – это вечная боль их близких. 

Парадокс в том, что если бы пуля попала по адресу, реакция общественности была бы совсем иной. Мы настолько привыкли к разборкам с привлечением киллеров, что быстро теряем интерес к подобным историям. Одного взорвали, другого застрелили. Житейское дело. А тут еще “донецкий”, с кучей мутных историй, с “финансированием терроризма” и всякой хренью. Кто бы, пардон, из посторонних обывателей его горестно оплакивал? 

Но погиб ребенок. И дело приняло совершенно другой оборот. Правда, до того момента, как скорбящий отец не начал деловито перечислять в перерыве суда над убийцами перечень всех своих недоброжелателей, начиная с директорши сети магазинов “Обжора” на неподконтрольной территории и заканчивая очень влиятельными персонами. Посоветовал им всем отправиться на детектор лжи. 

Один из названных тут же заявил, что это не он, а какие-то днепропетровские. Другой заявил, что пострадавший эксплуатирует свою трагедию, чтобы доставить неприятностей конкурентам. Третий удивился: они же вроде были друзьями. По самому авторитетному из упомянутых лиц – бывшему депутату Александру Грановскому – сами пострадавшие дали задний ход. Через Facebook жены сняли с него претензии. Мол, материнское сердце почуяло – не он заказчик. Обознались! 

Все это еще раз подтвердило, что маленький мальчик стал безвинной жертвой каши, которую заварили взрослые дяди с большими деньгами. И отклонись пуля в другую сторону, могла бы погибнуть его старшая сестричка или мама. Или отец. Возникает философский вопрос: стоит ли вся эта возня на уничтожение сети продмагов и недвижимости в Мариуполе? Да пусть бы уже горело ярким пламенем... Впрочем, я не бизнесмен. Мне многое в их мировоззрении непонятно. 

О другом хочу написать. О киллере. Киллеры-ветераны – это в порядке вещей. Недавно "Пуму" задержали (Инну Грищенко). С мужем "Бучей" (Владиславом Грищенко). Оба бывшие АТОшники. Какому-то приблатненному закарпатскому бизнесмену засовывали бомбу под авто, но якобы плохо прикрепили, и она отвалилась. Пишут, что подозреваемые могли быть подрывниками машины журналиста Павла Шеремета. Но это пусть следствие разбирается.

Стоп! Какие 16 лет?! С этого места подробнее! Кто допустил несовершеннолетнего к боевым действиям? Куда смотрела военная прокуратура? Военное руководство зоны АТО? Сектора "М", где базировался так называемый 8-й батальон УДА "Аратта"? Все государственные органы вместе взятые? Он же не в 2014 году там был, когда заварилась кровавая каша и в паспорта не заглядывали. Он совсем недавно из армии ушел

Кто облил кислотой Катю Гандзюк? Тоже напоминать не надо. Ветераны, герои, один на протезе. Заказчики – тоже ветераны. С другой стороны – конкурирующая группировка ветеранов. В принципе, логично, что люди, преодолевшие табу убийства на войне, самый подходящий "материал" для исполнения киллерских работ в мирное время. И никого это не удивит. Даже наших европейских партнеров. Они не маленькие, все понимают. 

Но, когда прозвучал выстрел 1 декабря в Киеве, о подозреваемом стали писать сразу много лишнего. Что он доброволец, нигде не оформленный, кавалер ордена "За мужество" 3-й степени... “Был снайпером в батальоне "Аратта" Украинской добровольческой армии, и его отличала не стрельба на сверхдальние дистанции, а особая дерзость и бесстрашие, которая есть у молодых бойцов, склонность к риску... Война стала его университетом, он пошел на фронт в 16 лет и стал снайпером, чтобы наносить максимальный урон...”. 

Стоп! Какие 16 лет?! С этого места подробнее! Кто допустил несовершеннолетнего к боевым действиям? Куда смотрела военная прокуратура? Военное руководство зоны АТО? Сектора "М", где базировался так называемый 8-й батальон УДА "Аратта"? Все государственные органы вместе взятые? Он же не в 2014 году там был, когда заварилась кровавая каша и в паспорта не заглядывали. Он совсем недавно из армии ушел. 

Я тут небольшую лекцию хочу прочитать, чтобы стало понятно, в каком свете после этих деталей Украина предстала перед миром. Итак, есть такая фигня – дополнительный протокол к Конвенции ООН о правах ребенка, касающийся участия детей в вооруженных конфликтах. Этот документ требует от государств избегать привлечения детей и подростков в вооруженные силы или военизированные группы. 

12 февраля отмечается Международный день борьбы против использования детей в качестве солдат. ЮНИСЕФ пунктуально собирает информацию по всем странам, где используют детей в целях войны. Составляет списки, которые похлеще, чем всякие там рейтинги коррупции, черные списки FATF (отмывания денег) и проч. Это вопрос так называемой “нерукопожатости” страны в цивилизованном мире. 

Традиционно по вовлеченности детей в вооруженные конфликты лидировали ДРК, ЦАР, Южный Судан, Сомали, Сирия, Йемен, Афганистан, Мали и Мьянма. Есть отдельная классификация: дети – солдаты, дети – вспомогательный персонал, дети – террористы. Например, в Камеруне, Чаде, Нигере и Нигерии три четверти всех терактов происходит с использованием детей, причем совершают их чаще всего девочки. Понятно, что регион мусульманский, баб им не жалко. 

Что касается Украины, то Европа давно присматривалась к ситуации в Донбассе и задавала нам неудобные вопросы: не воюют ли у вас подростки? На что мы уклончиво отвечали, мол, нет такой информации. И кивали на “сепаров” – дескать, это у них такое. Видимо, нам не совсем верили, поскольку в 2016 году совместно USAID и Советом по беженцам Дании было проведено исследование о вовлечении детей в вооруженный конфликт в Украине. 

К огорчению патриотов хочу заметить, что исследовалась ситуация не только по ту сторону линии фронта, но и по эту. Как сказано в документе, “были направлены информационные запросы в адрес Генерального штаба ВС Украины, Министерства внутренних дел Украины, а также Министерства социальной политики Украины”. Но членораздельных ответов не поступило. Дальше – цитата: 

“Так, Главный штаб Вооруженных Сил Украины ответил, что не владеет информацией о фактах вовлечения лиц до 18 лет в военизированные формирования на подконтрольной территории Донецкой области. Кроме этого в ответе указано, что выявление таких фактов не относится к компетенции Генерального штаба... Министерство социальной политики Украины, в свою очередь, в ответ на информационный запрос указало, что по состоянию на 07.04.2016 информации относительно случаев вовлечения детей в военные действия, нахождения детей в составе воинских формирований не поступало (см. Приложение 2)”. 

В общем, из серии: идите на фиг. Что характерно, Украине после данного исследования были даны рекомендации привести национальное законодательство о вовлечении детей и подростков в вооруженные силы/группировки в соответствие с Конвенцией о правах ребенка и Факультативным протоколом к ней, а также с “Парижскими обязательствами по защите детей от незаконного привлечения или использования вооруженными силами или вооруженными группами” и “Парижскими принципами руководящих указаний в отношении детей, связанных с вооруженными силами или вооруженными группами”.

О чем идет речь? О том, что, в отличие от международных правовых норм, в нашем законодательстве нет четкого определения понятия «вовлечения ребенка в вооруженный конфликт». В Уголовном Кодексе Украины нет определения этого понятия как уголовного преступления. Поэтому и военные, и правоохранительные органы и не парятся с выявлением подобных случаев. Это у нас не наказуемо! 

Вы прикиньте, что получается: за нелегальное записывание фильма в кинотеатре (нарушение интеллектуальной собственности) могут впаять два года тюрьмы. За повторное – пять. А дай автомат хоть пятилетнему – за это ничего не будет. И я догадываюсь, почему выданные нам рекомендации были “спущены в унитаз”. 

Еще и потому что, согласно международно принятому определению, вовлечение подростков в вооруженные группировки не ограничено прямым участием в боевых действиях, а относится к любому использованию детей вооруженными силами или группировками. То есть сюда подпадают и пресловутые “тренировочные лагеря”, где проходят “вишкіл” будущие добровольцы. Часть молодняка из этих лагерей не на фронт шла, а в разные организации, которые при прежней власти были “боевыми отрядами” спецслужб. Если бы их объявили вне закона и завели под статью, возник бы своего рода когнитивный диссонанс. 

Но теперь-то у нас власть новая, правильная, молодая, незашоренная. Ну так дерзайте, ребята. Тем более что мы по-крупному влипли. Вся эта история с героем-киллером, который со школьной скамьи ушел на фронт и славно поубивал там врагов, уже оценена и осмыслена международными наблюдателями. Не сомневайтесь, что в докладах ОБСЕ и посольствах страны ЕС факт участия в боевых действиях несовершеннолетних, к тому же будущих киллеров отражен. Выводы будут сделаны. Европейский бюрократический механизм запускается медленно. Но если раскрутится... сами знаете, как это на примере борьбы с коррупцией. Куда мы там вступать собрались? В НАТО или в ЕС? Или сразу и туда, и сюда? После всего, что выяснилось? Ну-ну. 
 

Егор Смирнов