Путин: "Встречу - ноги переломаю"

Эти люди зафиксированы за рубежом на одном и единственном фото, но в анналах Истории даже четко не определен день, время суток и вообще обстоятельства того, почему все они оказались вместе.

Есть масса деталей, которые могли быть интересны въедливому историку...

Опубликованные П.Авеном воспоминания о Березовском, возможно, дополняют картину происшедшего.

Петр Авен (второй справа ... и уже скоро он станет Председателем Комитета по внешнеэкономическим связям РСФСР) в книге "Время Березовского"описывает свои перемещения летом-осенью 1991 года: Австрия - США - Австрия - Россия -Грузия

Вероятно, в Альпбах (последние дни августа 1991) Алексей Улюкаев так же, как и П.Авен прибывает из США.

Петр Авен выступал в Нью-Йорке перед членами некоего нефтегазового клуба , а Улюкаев проходил стажировку по знаменитой программе Государственного департамента США, которую прослушало изрядное число мировых лидеров, от Вануату до Украины, International Visitor Leadership Program.

Процесс над бывшим главой Минэкономразвития называют беспрецедентным. Улюкаев — единственный министр в истории современной России, которого обвиняют в уголовном преступлении.

Алексей Валентинович - первый человек в новейшей истории РФ, который, находясь в ранге министра, загремел сначала в тюрьму, потом под домашний арест (случай Е.Адамова мы не берём - там дело касалось бывшего министра, а в случае с Сердюковым, как известно, ареста не было).

Давая оценку произошедшему, мы рассматривали А.Улюкаева как один из многих элементов сформировавшейся в России системы кормления и коррупции.

Он действовал в русле устоявшихся “обычаев делового оборота” со своими незыблемыми правилами и негласными кодексами.

То, что высокопоставленный чиновник оказался персонажем игры "ловля на живцы" и был схвачен с поличным, предопределено и его биографией, и прошлыми свершениями, и многими другими обстоятельствами политической реальности России, сформировавшейся за последние несколько десятилетий.

"Дело Улюкаева" началось не 14 ноября 2016 года, когда министр приехал в офис "Роснефти" на Софийской набережной.

В конференции Вечернего политрука в Телеграм мы исследовали некоторые из этих обстоятельств и даже набросали несколько заметок о важных вехах в жизни А.Улюкаева в частности и вообще "птенцов Гайдара и Чубайса".

На волне интереса к прошлому Улюкаева многие стали изучать фото из Альпбаха -- “кто все эти молодые люди”, появились актуализированные заметки про венский Международный институт прикладного системного анализа (IIASA), ВНИИСИ, Джермена Гвишиани, Андропова, КГБ… Шопронский меморандум, Альпбахскую декларацию... зарубежные стажировки “реформаторов”, их карьеры и судьбы.

Про всё это любой поисковик выдаст уйму конспирологии и фактуры, которая бесконечно увлекательна, и в перспективе можно посвятить ей десятки и даже сотни заметок.

Даже непосредственные участники “австрийской мизансцены” не всегда правильно называют даты, порой путаясь в числах и месяцах.

Если вы начнете искать даты конференции в Альпбахе в 1991 году, вы не сразу найдете её точные сроки, имена докладчиков, расписания семинаров.

Между тем, именно с этой фотографией мы имеем уникальный случай: появившиеся на ней молодые мужчины либо уже высокопоставленные чиновники, либо станут ими буквально через несколько недель и примут непосредственное участие в завершающем этапе деконструкции СССР, определят течение всё ещё болезненных для нашей стран процессов приватизации и особенности развития России вплоть до наших дней.

В интернете нет даже простого ответа на вопросы:

-- кем и когда сделано фото?

-- точные даты конференции в Альпбахе в 1991 году?

-- когда, где и кем подписана Альпбахская декларация?

Чуть позже мы опубликуем ответы, а пока несколько фрагментов из книги Авена -- про первую встречу с Березовского с Путиным.

Авен:

"Я все же решил попытаться пристроиться к какому-нибудь бизнесу и спросил однажды Березовского, не могу ли быть чем-то полезным, учитывая мое нахождение в Вене. “Можешь, – ответил Борис. – У нас по-прежнему очень мало серьезных контактов на Западе. Нужны инвесторы, люди с большими деньгами, а не мелкие спекулянты, которые сегодня вьются вокруг нас. Ищи”. И он выпустил приказ о назначении меня представителем ЛогоВАЗа в Западной Европе.

Я в то время постоянно читал лекции о советской экономике и реформах Горбачева в разных точках мира и в разных аудиториях – в Германии, Израиле, США, Шотландии. Однажды я у себя в институте выступал перед участниками большого семинара по энергетике – учеными и бизнесменами. А после семинара получил предложение выступить в Нью-Йорке перед членами некоего нефтегазового клуба. С этим ко мне подошел Роберт Хефнер. Как я потом узнал, этот пионер глубинного бурения газа почти разорил ряд крупнейших американских банков и стал героем написанной об этом книги Funny Money.

Учитывая обещанный гонорар, я, естественно, согласился. Полетел в Нью-Йорк, первый раз в жизни остановившись в пятизвездочной гостинице, и выступил. А когда закончил, услышал от Хефнера: “У вас в СССР точно будет приватизация нефтяной отрасли. Вы можете организовать нам контакты на случай, если появится возможность инвестировать? Давайте, может быть, вместе слетаем в Москву?”

Моим единственным бизнес-контактом был Борис Березовский. Выяснив масштаб Хефнера (одно время миллиардера), он немедленно загорелся и взялся все организовать. В октябре 1991-го я с группой американцев полетел в Москву. Американцев было трое – Хефнер, крупный нефтепромышленник из Оклахомы Шарп и действующий губернатор этого штата Дэвид Уолтерс.

Березовский решил отвезти группу в три места – собственно в Москву, где мы должны были встретиться с рядом руководителей нефтяной промышленности СССР и РСФСР, в Грузию, где, во-первых, была некоторая нефтедобыча и нефтепереработка и, во-вторых, можно было организовать хороший прием, и, наконец, в Санкт-Петербург – чтобы закрепить положительные впечатления о Советском Союзе.

Не стану вспоминать Москву, где главным собеседником стал мой бывший коллега по ВНИИСИ и будущий министр правительства Гайдара Владимир Лопухин, и Грузию, где мы были гостями Бадри Патаркацишвили. Главное, как выяснилось позднее, произошло в Петербурге.

Так как в нашей группе был губернатор американского штата, по статусу мы могли претендовать на встречу с мэром Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком. Американцы этого хотели – Собчак был знаменит и олицетворял “новую Россию”.

Я позвонил Чубайсу, в тот момент первому заму Собчака, и попросил организовать встречу. Чубайс был за городом, на знаменитой даче № 15 в подмосковном Архангельском, где вместе с коллегами готовил ельцинскую программу реформ. Я, естественно, заехал к ним, прилетев в Москву, и отдал Гайдару свои заготовки.

“Я не в Петербурге, – сказал мне Чубайс, – но там у Собчака есть очень внятный ответственный за внешние связи мэрии – Владимир Путин. Я позвоню ему и попрошу помочь. А ты потом ему перезвони”.

Я позвонил, и мы действительно договорились, что встреча с Собчаком состоится. Кроме того, Путин обещал помочь с организацией экскурсий.

Вечером в день приезда мы познакомились и поужинали в гостинице “Европейская”. На следующий день в четыре часа дня вся группа пришла к Собчаку.

К несчастью, во время обеда Березовский слегка перебрал. Когда мы пришли к мэру, он уселся не с нашей “правильной” стороны, а почему-то по левую руку от Собчака, чуть поодаль. В центре Собчак, справа – Путин, слева – Борис.

И Березовский… заснул. Он сидел через пару стульев, и Собчак, увлеченный собственным продолжавшимся минут 40 рассказом, его не замечал. Но Путин прекрасно видел. Он постепенно краснел, зверея от такой наглости – спать на встрече с мэром. Он делал мне знаки, и я незаметно от Собчака сворачивал бумажные шарики и кидал их в Бориса, пытаясь разбудить. Березовский просыпался, оглядывался вокруг и засыпал снова. Было это ужасно некрасиво.

Когда мы закончили и сфотографировались (Березовский оклемался), страшно злой Путин не подал нам с Борисом руки, а меня отвел в сторону:

“Меня попросил Чубайс, и я все для вас сделал. Но так себя не ведут – спать на такой встрече… Ты мне больше не звони и на помощь мою не рассчитывай. А этот грузин (мы прилетели из Тбилиси, и поэтому он так определил Бориса) пусть лучше вовсе не показывается в нашем городе. Встречу – ноги переломаю”.

Вечерний политрук