«Румянцова побѣдамъ»

«Перун кагульских берегов» — так романтически именовал фельдмаршала Румянцева Александр Пушкин за блестящую победу при Кагуле. Воистину Румянцева можно назвать вторым Петром Великим, тем более что и жил он в том же XVIII веке.

Даже инициалы у них одинаковые. ПАР — это и Пётр Алексеевич Романов, и Пётр Александрович Румянцев (в ином написании Румянцов). Однако между ними столько общего, что ходили настойчивые слухи: кабы отчество давалось по биологическому отцу, быть бы Петру Румянцеву Петровичем… Но обо всём по порядку.

На лето 2020 года выпадает 250-летний юбилей невероятных триумфов русского оружия в ходе первой русско-турецкой войны в царствование Екатерины II. ТАЙМЕР, конечно же, не мог остаться в стороне — ведь многие из тех событий происходили в границах нынешней Одесской области или совсем рядом с ней, на территории Молдовы и Румынии. Здесь, в бессарабских степях, ярчайшим светом воссияла звезда легендарного полководца Петра Румянцева.

О перипетиях войны 1768-1774 годов мы расскажем чуть позже. В этом очерке ТАЙМЕР хотел бы просто кратко представить читателям личность главного её героя, приведя несколько деталей его биографии. Ведь за самой войной даже закрепилось неофициальное наименование «Румянцевская»: невзирая на наличие многих даровитых военачальников в русской армии и флоте, самые пышные лавры судьба уготовила именно Петру Александровичу.

Менее пяти лет осталось ждать его 300-летия, ибо будущий военный гений появился на свет 15 января 1725 года, в чём особых разногласий нет. Зато есть разные версии по поводу места, где это произошло. Называют Москву, однако с ней бодро соперничает не менее грандиозный населённый пункт — Строенцы, ныне село в Рыбницком районе непризнанной Приднестровской Молдавской Республики (почти земляк!). Якобы в Строенцах мать будущего полководца Мария Андреевна ожидала возвращения из Османской империи своего мужа Александра Ивановича Румянцева: тот был первоклассным дипломатом и доверенным лицом царя Петра. Собственно, в честь царя и назвали новорождённого.

Император Пётр Первый

Как бы ни было интересно установить точное место рождения будущего «российского Марса», куда интереснее установить его происхождение. На первый взгляд, всё ясно: самодержец устроил судьбу своего не слишком породистого денщика-дворянина, организовав его женитьбу на своей любовнице и выгодной невесте, внучке некогда всесильного боярина Артамона Матвеева, друга и соратника царя Алексея (отца Петра Первого). В этом нет ничего удивительного — других верных денщиков государь пристраивал схожим образом, выдавая за них своих метресс и щедро награждая за то. Однако Мария Андреевна Матвеева пользовалась особой благосклонностью любвеобильного венценосца; говорят, много позже она сама подогревала слухи о том, что истинным отцом её прославленного сына был Пётр Великий.

Графиня Мария Андреевна Румянцева

А юный Петя Румянцев и по поведению сильно смахивал на царевича Петра за полвека до того: сумбурный непоседливый забияка. Кроме того, он отличался большим по тем временам ростом и внушительной физической силой, что ещё более усиливало сходство. Интересно, однако, что чуть ли не единственным авторитетом для проказника был его папа (как минимум де-юре) Александр Иванович. Правда, и он, даже розгами, не мог обуздать бешеный разрушительный темперамент мальчишки.

Интересно также, что ещё ребёнком Петя стал жертвой репрессий — сын ответил за отца, который чем-то сильно не угодил императрице Анне Иоанновне (по наиболее сочному и, вероятно, наименее достоверному из преданий — ударил самого Бирона, уличив того в казнокрадстве). И племянница Петра Великого спровадила его бывшего денщика с глаз долой в село Чеберчино на территории современной Мордовии. Вместе с лишённым чинов главой семейства в ссылку отправились жена и дети.

Граф Александр Иванович Румянцев

Опала продолжалась несколько лет. Затем дела Румянцевых снова пошли в гору, и со временем Александр Иванович даже оказался фактически во главе Малороссии. Так, подростком, Пётр Александрович впервые удачно обустроился на украинских землях. Пройдут года, и он сам на длительное время станет своего рода «вице-царём» Малороссии, а Украина превратится в любимое место проживания великого полководца и дельного администратора. Здесь, в селе Ташань Полтавской губернии, он скончается на исходе 1796 года, здесь, в Киево-Печерской лавре, будет торжественно погребён.

Солидный отец не оставлял попыток остепенить общественно опасного сорванца: проблемный отрок был определён сначала в Берлин на дипломатическое поприще, затем в Санкт-Петербург в Кадетский корпус (или же Рыцарскую академию) — готовиться к поприщу военному. Кстати, он, как и многие родовитые дворяне, был с детства записан в Преображенский полк, где мальчик — лейб-гвардеец, сам того не ведая, «нёс службу», обрастая липовой выслугой лет. Из Берлина нашего героя выставили «за мотовство, леность и забиячество»: без отцовского присмотра 14-летний паренёк ударился во все тяжкие. В питерском учебном заведении он тоже не задержался. Его хватило на считаные месяцы, после чего буйный недоросль сбежал, проклинаемый дружным хором наставников и соучеников.

Волею судеб великолепный памятник «Румянцова побѣдамъ», поставленный по приказу императора Павла изначально на Марсовом поле Петербурга, сейчас украшает сквер возле здания того самого Кадетского корпуса (бывший дворец Меншикова).

Слева от монумента на этом старинном изображении видно то учреждение, которое столь эффектно не закончил полководец 

Наконец, Петра определили в действующую армию — воевать с напавшими на Россию шведами (1741-1743 годы). Шведов быстро и больно побили, роль Румянцева в этом была ничтожна, однако тут он впервые оказался в своей тарелке. Притом чуть ли не каждая пройденная верста в Финляндии приносила родовитому юнцу новые чины: начав войну подпоручиком, он закончил её капитаном. Александр Иванович снова блеснул дипломатическим дарованием, добившись от Швеции выгодного Абоского мира, и поручил сыну, которого, несмотря ни на что, нежно любил, доставить счастливое известие императрице Елизавете, дочери Петра I. Знала ли она, любуясь высоченным могучим офицером, о навязчивых сплетнях, будто это её брат? Возможно. Как бы там ни было, получив благую весть, государыня произвела 18-летнего капитана аж в полковники.

Щедрый подарок. Но подобные милости видали от «матушки» и бездари, садисты, казнокрады. А Румянцев через 15 лет, в Семилетнюю войну против первоклассной прусской армии Фридриха II Великого, станет её гордостью, когда выиграет вместо впавшего в анабиоз паркетного фельдмаршала Апраксина битву при Гросс-Егерсдорфе, займёт Восточную Пруссию и сыграет одну из ключевых ролей в Кунерсдорфской баталии, закончившейся форменным разгромом действительно великого прусского короля. Наконец, Румянцев покорит крепость Кольберг, дотоле героически отразившую две попытки взять её. Покорит, хотя военный совет трижды выскажется за снятие осады. Покорит, хотя главнокомандующий Бутурлин будет настаивать на отходе румянцевского корпуса на зимние квартиры — воевать зимой было не принято. И всё-таки Пётр Александрович додавит упорных, отважных пруссаков и пошлёт донесение Елизавете, что неприступный Кольберг пал к её ногам!..

Она узнает об этом на смертном одре — послание генерала (брата?) станет последней радостной вестью в её жизни. Подарок за подарок, достойный обмен.

Императрица Елизавета Первая

Однако всё это будет после. А поначалу даже производство в полковники не утихомирило разгульного повесу. Усмирить его было тем сложнее, что этот силач по молодости недурно фехтовал и отлично стрелял. Опять на него нашлась лишь одна управа — в лице батюшки, который вызвал своё чадо для порки. «Я полковник!» — напомнил 19-летний верзила. «Знаю, — флегматично парировал подкованный в дипломатии папа, — и уважаю мундир твой. Но ему ничего не сделается, я буду наказывать не полковника». И не ведавший страха сын-бунтарь покорно ложился под отцовские розги…

Впрочем, полностью перевоспитать молодого Румянцева карательными мерами не удавалось. Порою бедный отец в отчаянии писал разгильдяю: «Живи как хочешь, хоть до каторги себя доведи, слова никому не молвлю — столько стыда от тебя натерпелся» и угрожал отречься от непутёвого отпрыска.

То, что не сделали внушения и кары, сделала житейская трагедия. Когда Александр Иванович скончался, потрясённый до глубины души Пётр изменился резко и навсегда. Из человека, о чьих безобразиях и кутежах ходили легенды, он стал, по некоторым отзывам, «человеком, соединявшим философские добродетели Сократа с доблестями Цезаря». Вместо распутного хулигана Россия получила образцового военачальника, которого очень ценили во дворце и которого обожали в полках. О да, для солдат он был настоящий «отец родной»: строгий, но справедливый, избегавший унижать человеческое достоинство рядовых, заботившийся об их питании, здоровье, обмундировании. И, конечно, о воинской выучке.

Граф Пётр Александрович Румянцев

А в плане выучки его бойцы могли дать фору лучшим подразделениям мира. Так ведь и командовал ими сам Румянцев! Впервые в русской армии он использовал движение колоннами и рассыпной строй в бою, пренебрегал зевотной осадой крепостей ради скоростной манёвренной войны, был кипучим сгустком энергии наступления и любимцем богини победы. На поле боя он творил чудеса. Будучи в восторге от его успехов, Екатерина Вторая прибавила к его фамилии почётную приставку «Задунайский».

Говорят, в Семилетнюю войну Фридрих II заметил своим выдающимся военачальникам: «Опасайтесь этого пса Румянцева, прочие русские генералы для нас не опасны». После грандиозных свершений Петра Александровича в ходе турецкой войны тот же Фридрих принял в Берлине уже русского фельдмаршала с небывалым почётом, а прусский генералитет по приказу монарха дружно визитировал его со снятыми шляпами. По слухам, кайзер Священной Римской империи (проще говоря, Австрии) Йозеф II приказывал ставить за обедом дополнительный прибор — он хотел думать, что Румянцев присутствует за столом, а императору за честь иметь такого сотрапезника…

Покорив Кольберг и искромсав державу Великого Фридриха, Румянцев, должно быть, вызывал очень противоречивые чувства в новом повелителе России, голштинце Петре Третьем, яром поклоннике прусского короля. Тем не менее император щедро наградил генерала. Вскоре в Петербурге произошёл очередной переворот: немецкая жена с помощью русских гвардейцев легко свергла мужа-соплеменника с российского престола. Уклонившись от присяги Екатерине II до получения точного известия о смерти её супруга, Румянцев, вероятно, вызвал и в ней очень противоречивые чувства.

Императрица Екатерина Вторая

Однако и она вскоре начала расточать ему милости, которые затем полились прямо как из рога изобилия. Отношения с тонкой умной царицей, умевшей обволакивать людей своим обаянием, приобрели особую, личную важность для фельдмаршала, и когда его бывший подчинённый Григорий Потёмкин превратился во всесильного фаворита и оттеснил его на задний план, обиженный Пётр Александрович удалился в свои роскошные поместья. На бумаге он оставался не только администратором, но и военным, однако в реальности после Румянцевской войны уже не сражался. Похоже, полководец боялся случайной неудачей омрачить невиданную славу, добытую им на Дунае. И во второй эпической битве Екатерины за Северное Причерноморье организатором побед стал Потёмкин, а основное военное их воплощение выпало на долю других экс-подчинённых Румянцева: Александра Суворова и Николая Репнина.

Вместе с тем после смерти Потёмкина самодержица назначила приросшего к украинской земле фельдмаршала командующим в войне с Польшей. Он им формально и был, так и не покинув своего имения. А получив известие о кончине Екатерины Великой, потрясённый Румянцев начал готовиться к собственной и пережил свою государыню лишь на месяц.

Узнав о том, что не стало Задунайского, император Павел объявил в войсках трёхдневный траур.

Дворец Румянцева в Вишенках, современный вид

Живя в уединении в своих усадьбах, Пётр Александрович слыл человеком необщительным, однако те, кого он принимал, навсегда оставались под впечатлением от его колоссальной личности. Личность эта вовсе не была однозначной. Недоброжелатели указывали на интриги, мелочность, жадности, зависть, раздражительность фельдмаршала; поклонники же попросту отрицали пороки, объясняли тяжёлый характер большой требовательностью к окружающему обществу и нежеланием тратить время на никчёмных людей, а обвинения в скупости парировали сообщениями, что Румянцев, как якобы выяснилось после его смерти, втайне тратил «до 20 тысяч рублей» в год на выплаты «неимущим семействам».

Впрочем, сложно искать истинных святых среди полководцев и государственных деятелей — сам род их занятий не подразумевает святости. Зато, например, известно, что он получил на раннем этапе войны с османами письмо Екатерины с просьбой узнать, нельзя ли взять с Молдавии и Валахии хоть миллион в качестве компенсации огромных военных расходов. Румянцев ответил: оба княжества уже разорены турками и татарами, особенно страшно пострадала несчастная Молдавия, и он обещал молдаванам «подати денежные» не взимать, оставить обнищавшим людям; достаточно того, что местные жители по возможности дают провиант, фураж, волов, лошадей и повозки для нужд армии. Другими словами, деликатно отказал монархине, хотя тогда ещё не имел репутации «кагульского героя», «нового римлянина, который не спрашивает, сколько врагов, а спрашивает лишь, где они», и собственного Велисария императрицы.

Генерал–фельдмаршал П. А. Румянцев-Задунайский, бюст работы Федота Шубина

Да, Екатерина сравнивала его с Велисарием, изумительным военачальником Византии. Её сын Павел ставил Задунайского выше Тюренна, гениального маршала Франции. И, при желании, победителя османов вполне можно назвать вторым Петром Великим.

Хотя, на наш взгляд, лучше именовать его просто Румянцевым. В этом имени слишком много самобытного, былинно–богатырского, и вряд ли есть необходимость провозглашать человека «вторым», когда во многом он был первым.

Румянцев — и этим всё сказано.

заглавное фото: Обелиск в честь побед Румянцева в Петербурге, современный вид

Владислав Гребцов (Украина), Одесса