Сладость украинства

Так устроен человек, что не может он жить без высшей идеи. Очень быстро, живя только ради того, чтобы есть, покупать вещи и удовлетворять половую страсть, человек начинает сходить с ума. Спасением в такой ситуации служит какая-нибудь зависимость: или алкоголизм, или трудоголизм, или просто погружение в суету, чтобы не было даже возможности поднять голову, или жизнь ради денег и славы. Но денег всем не хватает, да и слава вещь не устойчивая и принадлежит только единицам, а миллионам нужна идея, смысл, надо оправдать себя и бестолковость своего существования.

Бога забыли, советская идея братства и справедливости оплевана и попрана, что же на замену? А на замену то, что легче, что под боком, что само войдет при определенных условиях – ценность более низкого порядка – национализм. Русские, живущие в России, оглядывая свою бывшую Империю по околотку, морщат лоб и понять не могут: как же так сталось, что все эти люди, которые еще совсем недавно были теми русскими, которыми были и украинцы, и белорусы, и казахи, и удмурты, и эвенки… и которые вместе брали Берлин - по какой такой причине все эти люди начинают всё русское ненавидеть? Как же все эти миллионы людей превратились в Иванов, родства не помнящих? Да просто все. Не может человек жить без высшей ценности. Он испытывает гнетущее чувство вакуума внутри себя.

Бессмысленная ежедневность человека разрушает, ему нужен смысл, хоть он и редко мыслит в таких категориях, но без смысла он жить не может. Как писал Сартр: «В душе каждого человека есть дыра размером с Бога, и мы чем можем, всяким хламом заполняем её». И если перед кем-то стоит задача вырастить новую общность, создать новый народ, с заранее заданными параметрами, так это, как оказывается, не так уж и сложно. Важно только обеспечить культурный вакуум и какое-то более-менее продолжительное время (двадцать или тридцать лет – одно или два поколения) этот вакуум продержать, т.е. продержать несколько миллионов людей в состоянии культурного голода, предложив им при этом новую идейную парадигму, и если Бога в этом народе нет, то в обязательном порядке эта парадигма принята будет. Явится миру новая идеологически убежденная общность. Явится новый народ, который будет носить может быть и старое название, но будет он уже другим народом, тем, который совершенно примет заданные ему параметры, поскольку жить без высшей идеи человеку невыносимо, поскольку народ – это и есть сама идея об этом народе, принятая людьми в свое сердце. Новое поколение украинцев, конечно же, с радостью эту идею принимает, поскольку другой идеи оно уже и не знает. Но и многие очень из поколения старого, из тех, кто должен был бы еще помнить, что хоть он и украинец, но все же он русский – многие из таких моих сограждан так же принимают украинство, как высшую идею, потому как в «душе дыра размером с Бога» и нужен хоть какой-нибудь хлам, чтобы её заполнить, чтобы тоска прекратилась, чтобы отрезанное не болело.

И вот что еще я замечаю. Вдруг, практически сразу, эти мои сограждане впадают в украинскую прелесть и начинают ею наслаждаться. Вдруг, после принятия в себя идеи украинства, как высшей идеи своей собственной идентификации, как идеи ради которой только и стоит жить – эти мои сограждане переживают что-то вроде этнического оргазма. Нация становится превыше всего, украинство приходит на место Бога. И небо уже тогда вдруг становится исключительно украинским, и вышиванка становится символом борьбы и утверждения, и поле, засеянное пшеницей, становится до боли родным украинским покрывалом и песня, как символ борьбы за независимость, за смысл, за народ, за «против России». Людям, вкусившим сладость украинсктва, жить на Украине становится легче и в общественном смысле и в духовном. И никакие экономические аргументы победить эту сладость не смогут. В землянках жить будут, а украинству не изменят.Возможно ли это вылечить? Нет, ибо религии не лечатся.Очень созвучно моим ощущениям происходящего.

Василий Волга (Украина)