Сочинение: «Почему Украина из СССР вышла, а СССР из Украины – нет»

Подготовка к празднованию Дня независимости набирает обороты. Недавно активисты нашего придомового комитета на полном серьезе обсуждали, поставить ли в центре бывшей Ленинградской, а теперь Дарницкой, площади флагшток местного значения для украинского флага. Городского и районного им мало. А в летнем лагере при нашей школе детям задали написать сочинение на тему «Україна — це ти». Решила и я написать такое сочинение.

О мове и языке

Итак, с чего начать? Логичнее всего, пардон за каламбур, с начала. В 1991 году я поступила на факультет журналистики Киевского университета. Так получилось, что поступала я ещё при Советском Союзе (вступительные экзамены сдавала в июне), а учится начала в сентябре в независимой Украине. 

У нас был творческий конкурс. Поэтому, ещё учась в школе, я работала внештатником в газете «Комсомольском знамя». Популярная на то время демократическая газета, киевский аналог московской «Комсомольской правды». Но «Комсомолка» так и осталась «Комсомолкой», а нашу газету переименовали в «Независимость». Вера в то, что корабль надо переназвать, и он поплывет иначе, была на всех уровнях.

Правда, что 70% школ были русскими. Это было очень удобно, потому что выпускник школы мог поступать практически в любой ВУЗ Советского Союза. У нас в классе учился мальчик, родители которого были разведены и отец жил в Казани. Он после школы решил поехать поступать в Казань. Если бы школа была, как сейчас на 99%, украинская, у него не было бы выбора куда идти учиться.

Поэтому для Советского Союза это было нормально. С нашей параллели четверо ребят уехали поступать в Москву и трое там остались. При этом высшее образование в Украине делилось на две категории: западная Украина и Киев были украиноязычными, а восточная (например, Харьков) практически полностью  русскоязычными. Ребята из нашей школы, которые знали украинский язык хуже, чем русский, поехали поступать в харьковские ВУЗы. Моя одноклассница так поступила в Харькове в строительный институт.

Я старательно штудировала украинскую мову и поступала в Киеве. Это был осознанный выбор: хотела учиться в университете им. Шевченко – главном университете УССР. Без украинской мовы там делать было нечего. Культ всего украинского присутствовал без всяких мовных омбудсменов и прочего давления свыше. Это к вопросу о том, как у нас «уничтожали» мову и культуру при Союзе.

То, что сейчас из нас выбивают русский язык, это совершенно осознанный алгоритм действия «вашингтонского обкома». Он направлен исключительно на то, чтобы ни у кого не было шансов работать и учиться на территории СНГ и наши дети ехали в Польшу впитывать там западные ценности. Потребности в том, чтобы стимулировать «экспорт» украинских студентов в Европу и США давно нет, но идеологическая машина работает по привычке.

Кстати, то,  что у современных выпускников есть возможность учиться за границей – в Европе, Америке, Китае, где угодно – это очень круто. У нас такой возможности не было. Независимо от связей и денег родителей.

Об экономике

Экономика 1991 года – это уже не социализм, и ещё не капитализма. Нужно понять, что с 1989 года государственная экономическая монополия была разрушена Михаилом Горбачёвым. Кооперативы перестали быть просто кооперативами, которые изготовляют товары народного потребления: лепят вареники, вяжут шапочки и продают это всё на базаре.

Они получили право заниматься внешнеэкономической деятельностью. Можно было создавать акционерные общества, биржи, банки. Большая часть так называемых малых предприятий  были присосками при госпредприятиях, через которые шли поставки сырья и  сбыт готовой продукции. Цены были фиксированными, а зарплаты – нет.

Откуда взялись деньги на раскрутку бизнеса? Откуда появился стартовый капитал? Деньги выкачивались из Госбанка и попадали в руки всякого рода комсомольцев-добровольцев. Потом частично происходило перераспределение капитала в пользу многочисленных бандформирований, так называемого рэкета.

Но абсолютное большинство населения было в стороне от этих финансовых потоков. Мы чувствовали себя стоящими на полустаночке в цветастом полушалочке, а мимо пролетают поезда с деньгами. Не останавливаясь на нашей станции.

Промышленный сектор действительно был очень развит. Мы делали комплектующие для космоса, строили крейсера, наша микроэлектроника и биотехнологии были на уровне западных стандартов. Но…  основу высокотехнологической промышленности составляло производство продукции ВПК.

Мой отец работал на таком предприятии. Они делали что-то для Байконура и для подводных лодок. Детальнее не знаю, потому что в Советском Союзе знали, что такое «почтовый ящик» и «подписка о неразглашении» и даже с членами семьи номенклатуру оборонной продукции не обсуждали.

Мой будущий муж тоже работал на предприятии из сферы оборонки, но как художник по образованию пристроился там дизайнерам бытовой техники. Это был тот период, когда на предприятиях, которые производили перископы и ракеты, начали делать сковородки. Их завод  пытался  освоить выпуск бытовой техники. Первой украинской кофеварки. Не трудно догадаться, что из этого вышло.

Так вот, первые проблемы с выплатами зарплат начались именно на таких предприятиях и в КБ. Если продавать трубы, ткани, сахар, удобрения и руду можно было в любую точку земного шара, то секретные изделия оборонных предприятий имели узкий рынок сбыта – только СССР и страны Варшавского договора. Союз рухнул. Рынок сбыта закрылся.

Высококвалифицированным специалистам не платили месяцами. А жить, питаться, одеваться было нужно. Хорошо, что квартплата была символической – из квартиры никого не выгоняли, газ, свет и воду никому не отключали. Но если за квартиру мы платили 5 рублей в месяц, то какие-то американские джинсы  стоили 80 руб. Это был немыслимый перекос, единственное объяснение которому – изголодавшиеся потребители, насмотревшиеся в видеопрокате иностранных фильмов.

Сейчас у нас всё наоборот: квартплата очень высокая,  а дешевых тряпок – море. И  всё в основном импорт или секонд-хенд (тоже по импорту). Кстати, когда говорят о том, что Украина утратила производство тканей, или снизились объемы  производства в легкой промышленности, я не могу понять –  где она была эта легкая промышленность в конце 80-х и начале 90-х?

Потому что по сравнению с сегодняшним тряпичным изобилием, тогда у нас не было совершенно никакого вменяемого ассортимента. Да, огромное количество одежды, которую никто не хотел носить, немодной, непонятной никому, но зачем-то отшитой на госфабриках,  висело в магазинах с неприветливыми продавцами.

А народ на базарах покупал польские «мальвины»,  турецкие люрексовые кофточки и непонятного происхождения косметику. Всё это в огромных сумках возили вчерашние кандидаты наук, педагоги, конструкторы, изобретатели, преподаватели и прочие мудрецы.

С питанием было еще более загадочно. По статистике мы производили такое огромное количество сливочного масла, пресловутой колбасы, мяса, фруктов, овощей и прочих дефицитов, что можно было накормить весь СССР. И пропаганда националистов нам как раз и вбивала, что полки пустые, потому что мы кормим весь Советский Союз. Вот выйдем из него – обожремся. О балансе импорта и экспорта и валютной выручке мы тогда не догадывались. Наивные были.

О националистах

Раз уже заговорили о националистах, то они были ещё до 1990 года. Помню, что по заданию редакции и (по собственному желанию, из любопытства) я  периодически посещала основное место скопления националистов – в подземном переходе на Крещатике. Это нынешний Майдан Независимости.

Там уже раздавали бандеровские газеты, там общались только на украинском языке. Там я впервые узнала, чем отличается РУХ  от Украинской республиканской партии. Познакомилась с гостями столицы из канадской диаспоры. Потом выяснилось, что это  были спонсоры и организаторы избирательных кампаний  на западной Украине  только что освобожденных из тюрем представителей  украинского буржуазного национализма.

Они вошли в парламент на выборах 1990 года, когда Советский Союз ещё, казалось бы, крепко стоял на ногах, и создали достаточно большую фракцию, которая называлась Народная рада. Начали аккуратно продвигать идею сине-желтого флага, герба тризуба и  Декларации о государственном суверенитете.

О независимости тоже говорили, но никто за нее не боролся. И тут важно отметить, что весь тот пафос, которым обставлено празднование 30-летия Независимости, он абсолютно не соответствует историческим реалиям. Мы же не стали независимыми в результате революции, или гражданской войны, мы не сражались с оружием в руках против метрополии.

Независимость свалилась на нас внезапно и поставила всех перед фактом.  Первые годы – это сплошной голод, безденежье, рэкет, отсутствие нормальных товаров и нормальных товарно-денежных отношений, купоны, аккредитивы, ваучеры.

Но, что удивительно, так  это скорость, с которой умевшая зарабатывать без страха и упрека (как минимум без  внутреннего самокопания) часть населения начала подниматься и зарабатывать колоссальные состояния.

Тогда же появились первые иномарки, евроремонты, валютные магазины и рестораны как в зарубежных фильмах. Мы даже узнали, что такое бренд и почему он так дорого стоит. На Владимирском рынке модную импортную одежду продавали по каталогу. Примерять кофточку от «Шанель» приходилось по колено в грязи, но зато «Шанель».

Импорт вообще стал входить в нашу жизнь такими темпами, что мы не успевали его переваривать во всех смыслах этого слова. Поскольку уровень платежеспособности у нас был на уровне африканцев, то товары, которые нам присылали, были примерно для такой потребительской категории. Второсортные окорочка (ножки Буша), бутафорские колбаски, «Рама» вместо масла, опасные для жизни спиртные напитки.

О разнице

Кто все это переварил и не отравился, не был убит в уличных боях, не спился  и не уехал, дожил до нынешних дней. На самом деле сейчас мы живём красиво и не хуже, чем в Европе. Как минимум, в Восточной.

В Киеве много современной застройки, конечно, хаотичной, но вполне привлекательной внешне по сравнению с однотипными советскими панельками.  Просто невероятный ассортимент пищевых продуктов, ширпотреба, электроники, бытовой техники, автомобилей. Много ресторанов, спорткомплексов, ухоженных парков, современных развлечений, архитектурных конструкций и гаджетов. Потребительское общество имеет, что потреблять.

В остальном мы из Советского Союза вышли, но Советский Союз из нас не вышел.  Просто мимикрировал: вместо коммунистической идеологии у нас идеология правильного патриотического украинца. Вместо партбилета (пропуска для того, чтобы работать в органах власти) нужно сдать экзамен на знание украинского языка, потом английского. А  дальше образование  не имеет значения, и включаются связи.

Если раньше коррупция – это купить импортные сапоги за взятку продавщице, положить пятерку в карман доктору или достать банку шпротов из спецраспределителя, то сейчас – распил миллиардов на госзаказах. Конечно, масштабы изменились. И контролеров прибавилось. При Союзе один ОБХСС был, а сейчас – НАБУ, ГБР, НАПК, БЭБ, Нацполиция, СБУ. Кого еще забыла?

О ностальгии и выборе

Есть ли у меня ностальгия по Советскому Союзу? Честно говоря, нет. Я застала не самый лучший момент в его истории. Кругом был сплошной вещизм, цинизм и лицемерие. В армии – дедовщина, при устройстве на работу – кумовство, в вопросах быта и потребительских товаров (дефицитных) – связи.

Не было  уже ни духовности, ни морали, ни всего того, что было раньше, когда люди жили бедно, но дружно в коммунальных квартирах. Делили соседями одну кастрюлю борща. Работали с утра до вечера. Радовались  бесплатным путевкам и танцам на танцплощадке. Ездили на север не только ради заработков, а и по зову сердца.

Всё это мне рассказывали родители. Я видела совсем другой Советский Союз, надменных  детей кооператоров, хитро…опых комсомольцев-карьеристов. Как и все, я читала восторженные репортажи в советской прессе из заграницы про 80 сортов колбасы в американском супермаркете.

Я сомневалась, что Советский Союз – это лучшее место на земле (в отличие от своих родителей, которые были в этом абсолютно уверены до середины перестройки). Но, как и у всех, у меня не было выбора. Советский Союз рухнул без нашего на то согласия, без нашей визы и санкции.

Мы стали жителями независимой Украины, потому что в момент распада оказались на этой территории. Кто-то оказался в Кыргызстане, кто-то в Москве. Кому-то повезло больше, кому-то меньше.

Я не выбирала Украину как родину. Точно так же как не выбирала своих родителей. Могла уехать, но не уехала, потому что в этом не было потребности. У меня был здесь любимый человек, жильё, какая-никакая работа, друзья и близкие. К тому же тогда, в начале девяностых, всюду в СНГ было одинаково плохо. А в далекое зарубежье не тянуло. Хотя я одной из первых по обмену увидела и Америку, и Европу.

Что я люблю в Украине и чего не люблю? Люблю хороших людей, которых тут немало. И не люблю плохих; их тоже хватает. Люблю наши пейзажи. Люблю Киев, несмотря на дискомфорт жизни в мегаполисе. Меня устраивает наш сервис, и вообще все, что связано с потребительской стороной существования. Это важно. Но не принципиально.

Я не хочу, чтобы мне навязывали какой-то стандартный тип любви к Украине, как когда-то в детстве нам, октябрятам, в обязательном порядке вбивали в голову культ Ильича. Но,  как я уже сказала, Украина вышла из Советского Союза, а  Советский Союз из нас не вышел. Он просто поменял форму.

Два года назад мне казалось, что молодая веселая команда «95 квартала» это отчетливо понимает. Помню, что меня чуть ли не до слёз тронула инаугурационная речь Владимира Зеленского. Казалось, он говорил от чистого сердца. И первое празднование дня Независимости – без парада, с выступлением детей и артистов  было креативным. Не понимаю, почему это критиковали?

Ну вот, докритиковались. Теперь будем слушать повстанческие песни типа «Лента за лентой». К счастью, в отличие от обязательного посещения комсомольских собраний при Союзе, сейчас я совершенно не обязана слушать эти песни и подпевать. И, вообще, большое достижение демократии и капитализма – это нарастающее количество выходных дней.

P.S. Друзья, желаю вам хорошо провести этот уик-энд в честь тридцатилетия нашей Независимости. Отпразднуйте его так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно проведённые выходные. На этом сочинению – конец. Кто читал – тот молодец!

Галина Акимова