Стариков бросили под Киевом их дети, а спас русский спецназ

Спецкор Александр Коц: Российские войска постепенно отрезают все трассы к Киеву

Украинская деревня производит гнетущее впечатление. Нет, я знаю, что и российское село не создает ощущение сытой Швейцарии, поездил, имею представление. Но когда ты входишь в очередной поселок под Киевом, сложно отделаться от ощущения, что это резервация для очень бедных, бесправных и абсолютно равнодушных к благам современной цивилизации людей. Жидкие заборы, хлипкие покосившиеся хибары, их серые жители в страшном и рваном тряпье, допотопные «Жигули» с еще советскими номерами, на которых ездить – не дальше соседней улицы, скудные огородики…

Вдруг появились «космонавты» с другой планеты.

Фото: Александр КОЦ

- Село, хоть и под Киевом, умирает, - констатирует жительница деревни Кочалы Наталья. – Его убил дорогой газ. Если бы не корова, пошла бы по миру.

Она сидит на завалинке у своего дома с тремя немолодыми подругами и с улыбкой наблюдает за работой российского Специального отряда быстрого реагирования, который дом за домом проверяет поселок. Хоть какое-то «развлечение». Последние три недели здесь не было электричества. А значит – ни света, ни связи, ни телевидения, ни интернета.

В наступательной операции на Киев участвуют разные ведомства.

Фото: Александр КОЦ

То есть, люди вообще не представляют, что происходит на планете. Прежний мир рухнул в мгновение, потом появились украинские военные, вытащили все продукты из магазинов, затем волонтеры привезли польскую гуманитарку, которой забили весь актовый зал местной начальной школы… Горы ношеного тряпья до сих пор валяются невостребованными – у сельчан совершенно другие нужды.

Взрывы не повод останавливать проверку.

Фото: Александр КОЦ

А теперь вдруг появились «космонавты» с другой планеты – в полной боевой выкладке и с георгиевскими лентами везде, где их можно наклеить: на рукавах, на каске, на груди… В наступательной операции на Киев участвуют разные ведомства. Связь – связью, но элементарные опознавательные знаки «свой-чужой» никто не отменял. Не праздный символизм.

Специальная операция в Киевской области продолжается.

Фото: Александр КОЦ

В поселок Кочалы я заезжаю с СОБРом вслед за штурмующими частями. Сначала взвод спецназа выбивает с первой улицы роту противника. Затем, для острастки, по деревне проходят три танка, не встречая сопротивления. За ними – мотострелки на шести БМП. Задача идущей следом Росгвардии – проверить каждый дом на каждой улице на предмет отставших от отступающих частей украинских солдат.

Танки проходят, не встречая сопротивления.

Фото: Александр КОЦ

В бронированных капсулах «Уралов» въезжаем на первую улицу. Где-то под селом падает полпакета «Града», сотрясая землю, а вместе с ней и многотонный грузовик. «К машине!» - командует старший, когда шум разрывов снаружи стихает.

Бойцы высыпают из бронекапсулы, занимая круговую оборону. Мотострелки уже оформляют новую линию обороны за поселком, а СОБР должен удостовериться, что в населенном пункте не осталось противника. При этом попытаться не настроить против себя местное население, для которого этот десант такой же внезапный, как первый снегопад для коммунальщиков.

Бойцы занимая круговую оборону.

Фото: Александр КОЦ

Перемещаясь в боевом порядке, прикрывая друг друга, бойцы заходят в первый двор. Отрывистые команды, одиночные выстрелы, ощущение съемок киношного боевика, в котором, впрочем, реальная опасность исходит из каждого окна – мирные дома были превращены в огневые точки. Ловлю себя на мысли, что еще совсем недавно (хотя на самом деле - более 20 лет назад) освещал подобные «спецмероприятия» в Чеченской республике. И тогда в душе не было никакого диссонанса. Все было ясно: с одной стороны – наши «федералы», с другой – террористы. Только тогда это называлось «зачисткой».

Сегодня парни из Смоленска ПРОВЕРЯЮТ, а не зачищают, село на предмет укрывающихся бойцов ВСУ, националистов и добровольцев из тербатов.

Село ПРОВЕРЯЮТ, а не зачищают.

Фото: Александр КОЦ

В центре деревни стоит памятник погибшим во время Великой Отечественной войны сельчанам, здесь каким-то чудом не успели вымарать историческую память. Видно, что на фронт уходили семьями – по четыре-пять одинаковых фамилий. Отцы шли защищать свою землю вместе с сыновьями. Показательная деталь – в населенном пункте нет ни одного монумента памяти «загиблым» в АТО.

В центре деревни стоит памятник погибшим во время Великой Отечественной войны сельчанам.

Фото: Александр КОЦ

Хотя в более крупных поселках мемориальная доска обязательно присутствует на школе или здании администрации. Восемь лет украинцев переформатировали, выставляя героями тех, кто держал в блокаде Донбасс, обстреливая его из крупнокалиберной артиллерии. Я видел такое в Косово, где в бывшей колыбели сербского православия на каждом углу вкорячивали памятники исламским боевикам - мясникам-албанцам из Армии освобождения Косово. Постепенно они стали частью привычного «пейзажа».

Нужно проверить каждый дом на каждой улице на предмет отставших от отступающих частей украинских солдат.

Фото: Александр КОЦ

«Прилет!» - кричит старший группы. Все падают на землю лицом вниз. Разрыв звучит метрах в 300. Противник совсем близко, на расстоянии минометного удара. Между звуком «выхода» и грохотом «прилета» - не больше пяти секунд. Но это Местные, к слову, к этим звукам за пару недель успели привыкнуть, и в отличие от российских бойцов неоправданно беспечно игнорируют разрывы. Они уже экстерном прошли стадию привыкания к боевым действиям, за которой остается нездоровый фатализм. Жители Донбасса могут многое рассказать об этом «синдроме».

- А куда мыне повод останавливать проверку. уедем, - произносит знакомые слова женщина в очередном доме. – Дети с внуками в машину влезли, а мы уже нет. Они на Западную Украину уехали, а мы тут остались. Не знаете, за газ долги будут прощать?

Отступающие украинские части по-прежнему обрушивают огонь на оставленные города.

Фото: Александр КОЦ

Уходя, украинские войска используют тактику сожженных мостов, уничтожая объекты критической инфраструктур – электро- и насосные подстанции. Все это для того, чтобы сделать жизнь в поселках непригодной для российских военных. Которые, впрочем, вполне автономны. И делятся своей автономностью с местными жителями. Где-то – сухпайками, а где-то – дизель-генераторами. Освобожденные населенные пункты нуждаются в срочной гуманитарной помощи. А пока ее нет, проблему пытаются решить военные. Местные жители постепенно перестают их бояться, и налаживают контакты.

Местные жители постепенно перестают бояться.

Фото: Александр КОЦ

Отступающие украинские части по-прежнему обрушивают огонь на оставленные города, что становится причиной настоящих человеческих трагедий. Растерянного пожилого мужчину я встретил на окраине поселка.

- Я сидел в хате, вдруг на меня обвалился потолок, страшный удар, и я потерял сознание. Вылезаю из обломков – другой взрыв, снова отключился. Выполз на дорогу – третий взрыв. Очнулся, когда меня уже люди подобрали. Сейчас полуглухой, себя плохо слышу.

Российские войска постепенно отрезают все трассы, ведущие в украинскую столицу.

Фото: Александр КОЦ

Владимир Бречко приехал из Бородянки к родственникам. Там его дом попал под удар украинских реактивных систем залпового огня, которые пытались накрыть российскую колонну. В Кочалах у него теперь тоже жилья нет. Как и в Бородянке.

- Теперь не знаю, куда податься. Пойду по людям проситься на ночлег…

«К машине!» - командует старший, когда шум разрывов снаружи стихает.

Фото: Александр КОЦ

Наступательная операция на Киев идет медленно, но методично. Российские войска постепенно отрезают все трассы, ведущие в украинскую столицу. И рано или поздно киевский гарнизон встанет перед выбором – либо неминуемо погибнуть, либо пойти на компромисс. На днях Минобороны России предложило Украине гуманитарный коридор из Мариуполя для боевиков батальона «Азов», при условии их разоружения. Киев ответил отказом, но эта тактика напомнила мне события в Сирии.

Именно там российская военная дипломатия преуспела в переговорном процессе, в ходе которого целые подразделения террористов складывали оружие и на зеленых автобусах уезжали в провинцию Идлиб. На Украине такой «зоной деэскалации» может стать западная часть страны. По крайней мере, это лучшая альтернатива кровопролитному сопротивлению, исход которого предрешен.

Александр КОЦ