Суд, который стал пыткой

Дело политзаключенного Татаринцева

8 мая, в объявленный на Украине государственным праздником День памяти и примирения, мы снова мчим в Куйбышевский районный суд Запорожской области в надежде на это самое примирение – не декларативно, а на практике

В этот день впервые за 2 года и 8 месяцев содержания под стражей политзаключенного Андрея Татаринцева, который обвиняется в содействии террористам за то, что передал топливо детской больнице и станции переливания крови в ЛНР, должны были зачитать обвинительный акт. 

«Выполняйте Женевскую конвенцию»

Адвокат Владимир Ляпин стартует с места в карьер.

«Ваша честь, в нашей стране задекларировано, что права и свободы человека — это наивысшая ценность. Сегодня страдающему диабетом Татаринцеву снова не дали диетическую еду. На этот раз даже не дали яйцо, только белый хлеб с маслом. Из-за этого он не принял сахароснижающие таблетки, так как без еды это делать нельзя. 

Суд постановил, что СИЗО обязано предоставлять ему 5-разовое питание, то есть к текущему времени он уже должен был два раза поесть и принять соответствующие назначению врача лекарства. 

Я считаю, что это пытки. Если государство Украина считает, что Татаринцев — военнопленный, то должно обеспечить исполнение стандартов медицинского обслуживания согласно Женевской конвенции. Поскольку вами принято постановление о 5-разовом питании, обеспечьте его в помещении Куйбышевского районного суда. 

Также я заявляю ходатайство об истребовании личного дела Татаринцева из Вольнянского СИЗО со всеми документами касательно предоставления ему медпомощи: кто именно, в какое время и какие лекарства ему давал. Это нужно, чтобы в следующем заседании врачебная комиссия, которую пригласит сторона защиты, могла установить, надлежащее ли лечение он получал. 

СИЗО говорит, что кормит его и лечит, но мы в каждом заседании видим, что это не так. Я прошу кратко огласить содержание обвинительного акта, установить порядок и объем исследования доказательств и огласить перерыв для лечения и питания обвиняемого. 

Давайте серьёзно отнесемся к этим ходатайствам, поскольку человек, содержащийся под стражей, подвергается пыткам». 

Военный прокурор Ростислав Конецул прибыть в Запорожскую область из Киева не смог — из-за карантина, поэтому принимал участие в заседании по видеосвязи.

«Поддерживаю ходатайство адвоката в той части, которая касается начала рассмотрения дела. В остальных частях считаю, что оно не подлежит удовлетворению. 

Мы уже неоднократно исследовали состояние здоровья Татаринцева, документы, неоднократно вызывали начальника санчасти СИЗО, который как специалист дал обоснованные ответы на все имеющиеся вопросы. Считаю, что обвиняемый злоупотребляет своими правами с целью затягивания судебного разбирательства. 

 

Мы хорошо помним, как «вызывали» начальника СИЗО и что именно она говорила в суде. Во-первых, её никто не вызывал, а приезжала она с прокурором как частное лицо, не имея никакого процессуального статуса в этом деле. У неё не было ни повестки как свидетеля или эксперта, ни документов о командировке (официально в тот момент она должна была находиться на рабочем месте в СИЗО), она не приводилась к присяге, а почему-то отвечала на вопросы суда прямо из зала. 

Да и как отвечала? Сказала, что не является специалистом-эндокринологом, поэтому делать выводы о состоянии здоровья Татаринцева не может. Но вернемся обратно».

После небольшого обсуждения председательствующий судья Малеванный сообщил:

«Мы удовлетворяем ходатайство защиты в части истребования документов, а в части предоставления питания — не можем. В суде нет пищеблока. Но мы отправим постановление о питании в СИЗО, чтобы выполнили там». 

«Огласите весь список, пожалуйста!»

Прокурор кратко огласил обвинительный акт, после чего у обвиняемого спросили: признаёт ли он себя виновным?

«Не признаю, — заявил Андрей через стекло «аквариума». - Это абсурд. Какое я преступление совершил? Я вообще ничего в этом обвинении не понимаю и не понимаю, почему я уже 2 года и 8 месяцев в СИЗО».

— Что именно вам надо разъяснить?

— Причину моего нахождения здесь. Я не совершал никаких преступлений.

— Вас обвиняют в участии в террористической организации.

— Я еще раз говорю: я не совершал этих преступлений.

— Виновность устанавливает суд…

— Я не участвовал в террористической организации и тем более не делал того, что пытается навязать прокурор.

— То есть вы всё-таки понимаете, в чем заключается суть данных преступлений, но не признаете себя виновным, потому что на ваш взгляд не совершали их?

— Не на мой взгляд, а я их не совершал. 

— Ну понятно. Тогда давайте установим порядок и объём исследования доказательств.

Прокурор предложил сначала рассмотреть аудио- и видеозаписи, затем провести допрос потерпевших и свидетеля, после чего исследовать вещдоки и в конце допросить обвиняемого.

«Какие именно доказательства? - уточнил адвокат Вадим Кравцов. - Только то, что в обвинительном акте, или что-то еще? Согласно ст. 349 УПК прокурор должен эти доказательства перечислить». 

«У меня есть перечень доказательств в письменной форме, — прокурор приставил к экрану какую-то бумажку. - Его долго зачитывать, я хотел бы при возможности как-то передать его суду и стороне защиты».

 

«С таким подходом я как защитник просто не могу сегодня высказаться касательно порядка и объемов исследования доказательств, — очень удивился произошедшему адвокат Кравцов. - Их же сначала надо услышать. Если прокурор не может их сейчас зачитать, надо дать ему время».

«Либо прокурор сейчас оглашает список, либо присылает его, и мы продолжаем после ознакомления», — констатировал данность судья Малеванный.

- Тогда я за перенос. 

Адвокаты и сам Татаринцев чуть не поперхнулись от смеха. Ведь только что прокурор Конецул протестовал против ходатайства защиты, обвиняя подсудимого в том, что тот злоупотребляет своими правами и затягивает процесс.

«Объявляем перерыв, — провозгласил председательствующий судья, сделав вид, что не заметил реакции адвокатов. — Но надо еще рассмотреть продление меры пресечения».

Документов нет, только личное мнение

Прокурор достал листик и начал, ссылаясь на собранные следователем доказательства в обвинительном акте, зачитывать с него стандартные риски из Кодекса, которые мы слышали уже раз десять.

«При доказывании рисков нельзя ссылаться на обстоятельства, которые установил следователь. Они еще не доказаны. Прокурор нарушает требования ст. 198 УПК», — вмешался адвокат Ляпин.

— Мы не можем запретить прокурору высказывать свое мнение.

— Но только в рамках УПК!

— Только в рамках УПК.

Прокурор стал рассказывать, как Татаринцев может убежать в Россию и в ЛДНР, потому что у него там есть социальные связи и желание убежать, снова ссылаясь на обвинительный акт.

 

- Документы, на которые он ссылается еще не исследованы судом, - опять обратил внимание на незаконность действий обвинения адвокат Ляпин.

— Замечание. Не надо прерывать прокурора.

— Я смотрю, что он может дать вам чистый лист и вы его примете.

— Прокурор, продолжайте.

И он продолжает.

- Татаринцев осознает тяжесть совершенного им преступления, поэтому может сбежать. Также еще не установлены все участники террористической организации, с которыми он совершал преступления, поэтому он может с ними снова сговариваться.

 

— А какими документами подтверждается, что Татаринцев осознает тяжесть преступления?

Немая сцена.

- Кхм, — задумывается прокурор, — это мое личное мнение.

— Документ!

— У меня всё.

— Есть документ или нет?

- Документа нет, — отвечает судья вместо растерявшегося прокурора.

- А документ про риски того, что он скроется от суда? — добивает адвокат Ляпин.

Молчание

— Прошу суд обязать прокурора дать ответ.

- Всё есть в материалах производства, — мямлит прокурор.

— Предоставьте!

— Этого нельзя делать, их будут исследовать в суде.

— Вы можете суду предоставить?

— Я всё сказал.

Последовавшую за этим ненормативную лексику мы опустим. Когда все успокоились, адвокат Ляпин зафиксировал:

— Я понял, что документов, которые нужны для доказательства необходимости продления меры пресечения, нет.

- Сегодня прокурор не может их предоставить, — согласился судья Малеванный.

— То есть их нет. Ваша честь, да у нас не суд, а цирк шапито. Вы понимаете, что пытаете человека с диабетом? 

ЕСПЧ говорит нам, что со временем риски, которые были основанием для избрания и продления меры пресечения нивелируются. Коллегия выносит непоследовательные решения. Раньше она продлевала меру пресечения ссылаясь исключительно на признанный теперь неконституционным п.5. ст. 176, на безальтернативность содержания под стражей обвиняемых в преступлениях, связанных с госбезопасностью. 

 

После решения Конституционного суда мнение коллегии поменялось, и она утверждает, что риски существуют и они подтверждаются обвинительным актом, что не соответствует требованиям УПК. Так нельзя. Я прошу назначить залог, который я сам готов внести. 

—  Поддерживаю коллегу, — сказал адвокат Кравцов. — ЕСПЧ считает, что одного мнения прокурора о том, что подсудимый может сбежать, недостаточно для продления содержания под стражей. Прокурор прямо сказал, что доказательств необходимости продления содержания Татаринцева в СИЗО у него нет, а согласно ст. 198 УПК они должны быть. Я настоятельно советую суду при принятии решения не ссылаться, как он это уже делал, на обвинительный акт как источник доказательств для продления меры пресечения, поскольку это не соответствует ст. 99 УПК.

И, о чудо, суд прислушался к защитнику Кравцову и не сослался на обвинительный акт. Он вообще ни на что не сослался, кроме слов прокурора. 

Есть риск побега от суда, поэтому продлеваем еще на 2 месяца. Адвокаты намерены писать апелляцию и жалобу в Высший совет правосудия. 

Павел Волков