Убить дракона

Завершение строительства и ввод в эксплуатацию газопровода «Северный поток — 2» считается решённым вопросом — и до известной степени это справедливо. Газопровод, конечно, будет завершён и даже технологически запущен. Но означает ли это, что энергетический проект, призванный существенно изменить структуру энергетического рынка Европы, повышая её энергобезопасность, сможет выполнить свою функцию? Не исключено, что проект останется долгосрочным раздражителем и в отношениях Германии и США, и в отношениях Европы (особенно наднациональных структур ЕС) с Россией.

Главным направлением дальнейшего давления на участников проекта будут, конечно, санкции в отношении компаний — операторов проекта с немецкой стороны. США обладают возможностью не просто ввести санкции против немецких и в целом европейских компаний, но и контролировать их финансовые транзакции. Обратим внимание на обсуждающийся в сенате конгресса США (единогласно поддержан в комитете по международным делам) законопроект, предусматривающий возможность введения санкций против участников проекта по коррупционным основаниям. А это означает возможность блокировки активов как организаций, так и, что гораздо более существенно, физических лиц. Этот законопроект до окончательного принятия может и не дойти (хотя шансы на такой относительно спокойный исход не так уж велики, не стоит питать иллюзий), но в качестве аргумента для политического торга с Европой он будет использован, можно не сомневаться.

Это будет крайне болезненно для европейской энергетики, а не только для проекта, а главное — Европе не будет, чем ответить на подобные санкции, учитывая колоссальный интерес европейцев к дальнейшим компромиссам с США по вопросу о реинвестировании прибыли глобальных (читай: американских) компаний в Европе и беспрепятственному доступу к глобальному финансовому рынку. А американцы доказали, в том числе и на опыте «Северного потока — 2», что гайки в глобальных финансах они завинчивать умеют. И, при всём уважении к «Газпрому» и его партнёрам, «Северный поток — 2» сейчас существенно менее важная сладкая косточка для европейских экономических элит, для которых падение в новую стагнацию будет катастрофой. А ещё год-другой — и вялотекущей торговли вокруг уже законченного проекта не будет. Годом больше — годом меньше. В Европе уже смирились с тем, что прорывного эффекта «Северный поток — 2» иметь не будет. Просто потому, что время упущено, а структура энергетического рынка меняется сейчас очень быстро. Да и не готова нынешняя Европа сейчас к каким-либо прорывам, не нужны они ей, не в коня корм.

Что ещё может произойти? Мы это вполне можем представить по опыту наших взаимоотношений с Европой и США в последние два года: от дискуссии об иностранных агентах до сертификации вакцины. Просто перечислим.

1. Увязка введения газопровода в строй или вывода его на полную мощность с политическими проблемами, например с освобождением «политических заключённых» или с итогами выборов, причём последнее более вероятно, чем первое. И не стоит недооценивать это направление давления с учётом общей антироссийской истерии в Европе, особенно если в России произойдёт какой-то новый форс-мажор подобного плана.

2. Появление новых экологических возражений против проекта, причём необязательно против самого газопровода, а против конкретных производителей в системе «Газпрома».

Не исключено и введение некоей экологической пошлины в отношении поставок углеводородов. Благо климатическая повестка, находящаяся полностью в руках Вашингтона, позволяет это легко сделать.  

3. Требования демонополизации газотранспортной системы — и эта тема уже обкатывается на экспертном уровне. Кстати, возобновления этих уже почти забытых требований России стоит ждать в любом случае. Просто потому, что такова логика передела глобального энергетического рынка, в который хотят вовлечь и Россию.

4. Увязка контрактов на поставку газа с сохранением «украинского транзита». Продолжения давления по этому направлению уже никто, в сущности, и не скрывает. И не надо быть пророком, чтобы предположить, что этот инструмент будет использоваться часто и без оглядки на интересы российских партнёров.  

Конечно, американская администрация в сегодняшней конфигурации не склонна обострять отношения с европейцами, но сколько будет существовать эта конфигурация?  

Сколько ещё вполне вменяемый, осторожный и проевропейски настроенный Джозеф Байден сможет сохранять способность играть хоть какую-то роль в Вашингтоне? Сколько ещё малочисленная группа либерал-реалистов сможет сдерживать фанатиков во главе с Э. Блинкеном?

Но обратим внимание и на смену логики поведения американцев в отношении «Северного потока — 2», не вполне оценённую в России. От игры в «нулевую сумму», от требований просто отказаться от проекта практически сразу после заезда в Белый дом новая администрация перешла к формату «торговли» — обсуждения условий функционирования проекта. И эта смена подхода оказалась большим вызовом для Германии, чем лобовые требования администрации Д. Трампа.

Проблема вокруг проекта «Северный поток — 2» в том, что Германия не смогла, а возможно, и не захотела удержать его в рамках двусторонней повестки с Россией — и постепенно в этот проект начали встраиваться другие страны. Сперва те, кто имел хотя бы некое к нему отношение (например, Дания), потом те, чьи интересы он затрагивал (Украина), а потом уже и те страны, которые никакого отношения к проекту не имели, но восприняли его как угрозу для своих геоэкономических планов, например Польша и прибалтийские лимитрофы. Можно спорить, почему германское руководство повело себя именно так, и гипотезы могут быть очень различные. От желания сохранить статус общеевропейского лидера, выслушивающего и понимающего всех, до вульгарного стремления поторговаться с Москвой об условиях эксплуатации. Последнее выглядит всё более убедительно, тем более что думать, что изначально Европа была готова делить прибыли с «Газпромом» на равных, мог только человек фантастической наивности.

Разве мы не видели, как наши европейские партнёры на каждом цикле санкционного давления в отношении проекта (за исключением, пожалуй, последнего) всячески давали понять России, что для спасения проекта она должна идти на уступки? То Украине, то Польше, то экологам, то инвесторам… Германия — причём и немецкий бизнес, и немецкие власти — исходила из того, что проект «Северный поток — 2» настолько важен для России, что она пойдёт на всё, чтобы его сохранить.

Но в какой-то момент слишком сложная игра стала немецкой экономической элите не по зубам. И произошла быстрая сперва политизация, а затем — интернационализация ситуации.  

И торговаться об условиях эксплуатации «Северного потока — 2» с Россией стали не немецкие инвесторы, а американские политики и стоящие за ними лоббисты, совершенно необязательно связанные с индустрией сланцевых углеводородов. Отбиваться от лобовых требований закрыть проект было сравнительно легко. Говорить с американцами о судьбе проекта, об условиях его функционирования и об увязке проекта с другими вопросами глобальной политики и экономики — куда труднее. На нынешнем интеллектуальном уровне европейской политики — практически невозможно. 

Это, конечно, печально, хотя и вполне предсказуемо, судя по тому, как безвольно вёл себя немецкий бизнес в 2014—2019 годах, да и в период пандемии коронавируса, когда многие в России ожидали, что он скажет своё веское слово и покажет Ангеле Меркель «верное направление движения». Но, с другой стороны, в данном случае мы имеем не только избавление от иллюзий, но и чёткое указание на того, с кем нам, России, стоит иметь дело, решая наши как минимум экономические проблемы с коллективным Западом.

Это США.

Просто отбросим в сторону иллюзии о том, что Европа сможет продемонстрировать свою геоэкономическую самостоятельность и сбросить оковы американского диктата. Сможет, но не сейчас, и не сбросить, и не Европа, и не оковы, как говаривал самый умный и по-человечески симпатичный персонаж фильма Марка Захарова «Убить дракона». Сможет, повторим и мы, когда станет структурно и политически другой. Если станет, хотя по мере нарастания признаков системного кризиса шансы на это ощутимо растут.  

Можно ли договариваться с Вашингтоном? Возможно, и нет, но стоит хотя бы попытаться.

Только надо помнить, что нынешняя американская администрация — не про договориться. Она либо про идеологию, но в безопасном для США формате (воевать в действительности США сейчас готовы меньше, наверное, чем когда-либо в истории, но это не означает низкий уровень военной опасности, как раз наоборот) — и тогда нам к Энтони Блинкену и младоглобалистам. Найти с ними общий язык нереально, но можно поговорить о либеральных ценностях и о процедуре капитуляции. Либо про деньги — и тогда нам к окружению прожжённого лоббиста Джо Байдена, «решавшего вопросы» крупных корпораций по всему миру — от Украины и Казахстана до Китая и «азиатских драконов». Но в обоих случаях она про процесс, а не про результат. Так, значит, стоит приготовиться к процессу без очевидного результата, раз уж мы упустили время, когда можно было сохранить проект в прежнем формате.

Но усложнять и без того запутанную ситуацию не стоит. Гораздо продуктивнее подумать над тем, что предложить команде Сонного Джо в других интересных местах, где у России есть определённые заделы и где можно добиться от США серьёзных уступок.

Это и будет асимметричный ответ на тот узел увязок, который Вашингтон — не только нынешняя американская администрация, но и предыдущая, — смог сформировать вокруг «Северного потока — 2».

Американские увязки нельзя обнулить уступками. Так только порождаются новые требования. Американские увязки и претензии можно нейтрализовать, только создав собственные возможности блокировать американские интересы на важных для США направлениях. И предложив поговорить в более широком контексте.

Что до «Северного потока — 2», то его статус должен восприниматься нашими замечательными партнёрами как некая данность, а если немецкая политическая элита хочет укреплять «атлантические взаимоотношения» и использовать для этого газопровод, то Москве вряд ли стоит этому противодействовать, если всё будет происходить за счёт перераспределения немецкой доли в проекте. Какая Москве, да и «Газпрому», разница, какие новые акционеры, пусть даже и со странными биографиями! Немцы хотели «атлантической гармонии» — нет проблем, в пределах своей доли в акционерном капитале и исключительно за свой счёт. Как говорится, ордунг!

Главное, что Россия должна извлекать из опыта проекта «Северный поток — 2», это не прибыль, а уроки. И главный урок из истории многострадального проекта, думается, будет актуален ещё длительное время: мир вступил в эпоху геэкономической гибридности. Больше нет и ещё долго не будет просто коммерческих проектов. «Северный поток — 2» серьёзно менял структуру и внутренние управленческие связи «большой Европы», он менял европейское геоэкономическое пространство. И поэтому был обречён на то, чтобы быть объектом рассмотрения и с геополитической точки зрения — какую роль он играет для вывода России из комфортного для коллективного Запада, не исключая Германию, логистического тупичка, возникшего после 1991 года и долгие годы кормившего и элиты постсоветских стран, и младоевропейцев. И «Северный поток — 2» был обречён на болезненное рождение. Поэтому просто проект. Просто успешно реализован. Просто способствовал глубокой модернизации инфраструктуры российского Северо-Запада. Разве этого мало? Этого вполне достаточно, чтобы похвалить себя.

Но важно понимать, что сейчас все крупные проекты будут оцениваться не с точки зрения соответствия неким формальным нормам и правилам взаимодействия коммерческих структур, а с точки зрения влияния на экономически значимые пространства. И, если они будут рассматриваться как геоэкономически значимые, борьба против них будет вестись всеми операционно доступными средствами. Обращать внимание на политическую и юридическую чистоту этих методов никто не будет. Как никто сейчас не обращает внимания на легитимность антироссийской санкционной политики. Более того, если будет нужно, допустимо и применение силы — пусть не классической, но силы.

Дмитрий Евстафьев