В чём корни украинского бескультурья

Молодому поколению в городах навязывается примитивная сельская культура позапрошлого века с дидухами и колядками.

Давно не интересовался тем, что происходит на Украине. Даже странно, учитывая, что я де-юре живу на Украине. Но вот даже не отстреливаю, кто там в правительстве, кто там самый модный мыслитель, кто новая надежда на спасения страны.

А те отголоски, которые доходят, показывают, что целиком и полностью и во власти, и среди «мыслителей» на Украине правит по-прежнему вот это вот вся огрузшая селюковщина со слюнями, текущими по подбородку. Все вот это вот неудавшееся племя, которое слишком долго подтирало жопу лопухом и добравшись до унитаза, посчитавшее, что культурная революция победила, даже если ты унитаз по-прежнему используешься так же, как ранее кусты за покосившейся хатой. Ну достигли люди предела, теперь торжествуют.

Вот, к примеру, некий Прытула, предлагает снести памятник Ватутину. Так случилось, что я знаю этого Прытулу, оно мелькало в спортивном сообществе, где до 2014 года в определенном смысле блистала моя команда. Это рогатое, тупое, переодетое из онучей в туфли село. И теперь это село, не опасаясь быть закованным в кандалы, предлагает рушить изваяния и надгробные курганы почти античным полубогам, каким уже история сделала и еще до конца сделает советских генералов. Рушить могилы тех, кто не дал его недалеких предков переработать на удобрения для веселого бюргера, технологично выращивающего хряка для сосисок с квашеной капустой.

Но когда это произошло? Я вот подумал, как же так сталося, як нэ гадалося. Понятное дело, что все вот эти вот племена — это недоработка Советского Союза, почему именно его? Потому что это единственный период в истории, когда из папуасов пытались активно сделать европейское современное население. Но не успели.

И так сложилось, что украинские мыслители-интеллигенты это те самые селюки, которые дорвавшись до унитаза институтской общаги, посчитали свою цивилизационную задачу выполненной. А изучать всех этих гегелей, эйнштейнов пейсатых, чтобы закрепить свою победу над хтонью родных сёл Погребищ или Могилищ, из которых они вырвались, им уже не нужно. В итоге ребята, сняв лапти и одев мокасины, остались, по сути, кем были.

Ну а рухнувшая экономика СССР и переваривание совка более успешными странами наплодила им в помощь огромное количество люмпенов, которые вообще всю свою жизнь живут на паре-тройке рефлексов и достаточно стерильны, чтобы изображать собою украинскую нацию.

Вот эта спайка между победившей унитаз интеллигенцией, с ее пузырями в башке типа философии сэрця, диджитализацией, прикладыванием ручки к сердцу при спивании гимна, и толпы люмпенизированных дегенератов и есть движущая сила нации. Остальные же просто обалдевают от этого гремучего студня и предпочитают держаться подальше, занимаясь пропитанием.

Когда же это село, несмотря на то, что даже в Африке ассимилируются потихоньку племена, получило шанс выжить в почти европейской стране? Думаю, было два ключевых момента – битва при Берестечко, когда могучий меч Хмельникого дрогнул и он бежал вместе с татарами, зная, что казачки в случае неудачи его просто сольют панам (крупнейшее сражение Освободительной войны украинского народа середины XVII века, в котором войска Богдана Хмельницкого потерпели решительное поражение от польских войск – прим. «М»). Тем самым этим панам досталась вся Правобережная Украина еще на 150 лет. А паны-европейцы иначе как индейцев всех этих вильных людэй не воспринимали и держали во тьме и голоде. Даже когда София Августа (имеется ввиду российская императрица Екатерина ІІ – прим. «М») оттяпала Правобережья, это не сильно изменило расклад, так как там остались править индейцами все те же паны, просто пшеницу свою возили теперь торговать не в Данциг, а в Одессу. В остальном порядки остались те же. И только в 1910 году, как побочный эффект борьбы Столыпина за власть, там появились земства, а значит школы.

Второй поворотной точкой, стал неудачный поход Тухачевского и Сталина на Варшаву и Львов в 1920 году. В результате значительная часть территории Западной Украины осталась не удел в самый переломный момент искоренения сельских нравов. А потом уже времени для европеизации просто не хватило. В итоге чудовище сначала восторжествовало в сохранивших свою традиционность селах, а потом переползло на восток и даже в столицу.

А теперь уже чёрт знает что с этим делать. Многое придется просто начинать заново. Но трудно представить, какой должен быть кризис, чтобы это живучее и древнючее сэло перестало хотя бы расти.

Денис Селезнев