Ранний сталинизм и уроки истории

Каждый третий житель России считает, что будущий президент, кто бы им ни стал, должен проводить более жесткую линию во внутренней политике, следует из недавнего опроса «Левада-центра». Ровно 90 лет назад об этом же советские граждане просили Сталина, пишет военный историк Гайворонский. И хотя он лежит на идее всемерного продвижения аксиомы "Сталин всегда и всюду плох", его статья очень полезна для незашоренного сознания. Историк вынужденно пишет об ошибочной политике Троцкого, с которой боролся Сталин. Упоминает и о том, что "не собиравшиеся воевать с Советами" были ярко выраженными врагами СССР.
     Что хорошо в материале ниже, он наглядно показывает, как внутренняя оппозиция в стране вольно или невольно помогает врагу внешнему, когда делает ставку не на эволюционную трансформацию власти, а на её силовое свержение и замену своими людьми. Зачем воевать с СССР или Россией, если можно поддержать внутренних оппозиционеров-революционеров?

В феврале 1917 так удалось в результате буржуазной революции уничтожить Российскую Империю, остатки которой в ноябре того же года подобрали большевики. В 1991-м точно так же удалось изнутри развалить СССР, воспользовавшись дегенерацией компартийной элиты страны. Не менее успешно со второй попытки в 2014 году была взорвана изнутри Украина. Везде и всюду наиболее эффективным оказывается не внешнее вторжение, которое на Руси всегда объединяло людей и сплачивало страну, а разрушающая работа изнутри. Главное, чтобы эти оппозиционеры требовали немедленных и кардинальных перемен здесьт и сейчас.

И в этом отношении опыт Украины очень показателен. Вышедшие на майдан "за все хорошее против всего плохого", в итоге расплатились своей кровью за финансовое обогащение других людей, не получив никаких перемен к лучшему. Это обычное последствие любой революции, пожирающей целое поколение. И глядя с высоты прожитых лет очевидно, что обошедшиеся без революционных потрясений государства за это же время без крови и смертей добиваются не менее впечатляющих успехов, чем самые прогрессивные революционеры.

Именно поэтому оппозиция необходима любому обществу и государству Иначе оно неизбежно деградирует или замедляется в своем развитии. Но лишь конструктивная оппозиция оказывает подобное влияние. Оппозиция, ставящая перед собой реальные конкретные цели для каждого своего сторонника. Против коррупции? Не давай взятки врачу, учителю, чиновнику. Разоблачая и доводи до суда махинации ЖЭКа или мздоимство своего начальника.

Занимайся конкретным делом, а не тряси раз в месяц плакатом на улице "Долой коррумпированный режим! Вся власть честному и неподкупному Навальному". Просто потому, что ты не знаешь Навального и он не более честен, чем любой другой политик. Если не менять  снизу саму систему, смена одного президента на другого не изменит ничего, кроме новых коррупционеров, сменивших старых. Опять же, опыт Украины показателен - взяток, коррупции стало больше, олигархи обнаглели вконец, преступники на улицах плюют на полицию и часто сами же ими являются, а бедность и цены лишь вышли из-под контроля.

И объяснения "Это Путин виноват" не выдерживают критики именно потому,  что никакой Путин не в силах противостоять "всему цивилизованному миру", поддерживающему киевскую Хунту. Так что критическое восприятие событий 1927 года. пусть и несколько предвзято преподнесенное Гайворонским, поможет лучше понимать происходящее сегодня. Поможет тем, кто способен спокойно воспринимать того же Сталина в контексте реальных условий 90-летней давности. Когда лишь 10 лет прошло после революции, а война, иностранная интервенция и прочие беды закончились лишь несколько лет назад. И да, еще действовали по стране отдельные банды.

Вот ка описывает происходившие тогда политические катаклизмы военный историк:

            "Особенность «военной тревоги» 1927 г., ставшей рубежом во внутренней политике СССР, в том, что она возникла, казалось бы, на пустом месте. В январе 1927 г. Ворошилов и Бухарин на очередной партконференции предупредили страну: «Мы вступаем сейчас в такую полосу истории, когда наши классовые враги неизбежно навяжут нам войну». Речи напечатали в газетах, и в приграничных районах поднялась паника, началась скупка соли, спичек, крупы.

Пресса подхватила тему репортажами о маневрах и советами, как вести себя горожанам в случае газовых атак. Разговоры о грядущей войне зазвучали «из каждого утюга». В написанных в 1927 г. «Двенадцати стульях» Коробейников не случайно произносит фразу: «Живем-то как на вулкане».

Но, несмотря на уверения Остапом Бендером членов «Союза меча и орала» в помощи заграницы, сама заграница и не подозревала о своих агрессивных замыслах. Никто не выдвигал к советским рубежам танки, не формировал новые дивизии, не планировал расширяться на восток. И Ворошилов об этом прекрасно знал, благо в том же январе 1927 г. IV управление штаба РККА (военная разведка) доложило ему: «Из проведенных в 1926 г. [вероятным противником] мероприятий и намечаемых на 1927 г. нельзя усмотреть непосредственной подготовки к войне на ближайший 1927 год».

Разница между благодушием в Европе и истерикой в СССР требовала объяснений. И нарком иностранных дел Чичерин, долго лечившийся в Германии и потому несколько отставший от жизни, их получил: «Я вернулся домой из Западной Европы в июне 1927 г. В Москве все говорили о войне, я пытался их разубеждать. Никто не собирался нападать на нас, говорил я. Потом один сотрудник просветил меня. Он сказал: «Тсс! Нам это известно. Но мы должны использовать эти слухи против Троцкого!»

Теория и практика социализма

В последний год жизни Ленин считал главной опасностью для стабильности партии и страны соперничество между Сталиным и Троцким. К началу 1927-го борьба за власть между ними вошла в решающую стадию.

Она была оформлена как конфликт двух теорий – построения социализма в отдельно взятой стране Сталина и перманентной революции Троцкого. Троцкий полагал, что из-за своей отсталости Россия не сможет в одиночку отстроить социализм: партийная бюрократия оседлает пролетариат и погубит революцию. Единственным шансом он считал победу революционного движения в «культурной» Западной Европе, для чего нужно было делать ставку на обострение тамошними коммунистами классовой борьбы.

В 1925 г. Троцкий написал книгу «Куда идет Англия?», доказывая, что та стоит на пороге революции. В том же году с подачи Сталина был создан «англо-русский профсоюзный комитет», что означало сотрудничество СССР с умеренными британскими тред-юнионами. Троцкий, создавший в это время вместе с Зиновьевым и Каменевым «новую оппозицию» в РКП(б), счел это колоссальной ошибкой.

В 1926 г. в Англии в ответ на снижение зарплаты на 13% и увеличение рабочего дня до 8 часов забастовали шахтеры. А 4 мая впервые в истории страны тред-юнионы объявили всеобщую забастовку солидарности. В этом, по выражению Кеннета Моргана, «самом остром в истории Британии классовом конфликте» приняло участие порядка 5 млн рабочих.

Неделю Троцкий ходил именинником. Однако тред-юнионы не собирались создавать рабочую гвардию и штурмовать Букингемский дворец, через неделю свернув стачку (шахтеры при финансовой поддержке Коминтерна продолжали бастовать еще семь месяцев).

Еще одним доказательством ошибочной линии Сталина стали для оппозиции перипетии китайской революции, которую считали величайшим шансом взорвать всю Азию. Но компартия Китая по указке Москвы сначала пошла на союз с «прогрессивно буржуазным» Гоминьданом, а затем Чан Кайши устроил резню коммунистов. СССР на десятилетие потерял влияние в Китае.

Эти споры остались бы вещью в себе, если бы не одно обстоятельство: экономику СССР лихорадило почище английской. Снижение заработной платы у рабочих доходило до 25–50%, росли безработица, число забастовок и подпольных кружков типа «Рабочая правда», «Рабочая группа». От стачки масштаба английской спасало только отсутствие в СССР независимых профсоюзов. «Профсоюзы играют роль соглашателей, продавая нас, как Макдональд продает английский рабочий класс», – фиксировало «разговорчики» ОГПУ.

И «новая оппозиция» с ее критикой Сталина, лозунгами борьбы «против кулака, нэпмана и бюрократа» теоретически могла сыграть роль агитатора, пропагандиста и организатора «второй революции», о необходимости которой уже говорили в рабочей среде. ОГПУ докладывало о связи забастовщиков с «отдельными оппозиционерами». А вожди оппозиции, потеряв почти все посты в аппарате, оставались членами ЦК с широким доступом к СМИ. 9 мая 1927 г. речь Зиновьева в Колонном зале Дома союзов по случаю 15-летия «Правды», в которой он громил Сталина за провалы в Англии и Китае, транслировали по радио на всю страну.

«Обуздать оппозицию немедля»

И тут как по заказу 12 мая в Лондоне полиция врывается в советское торгпредство и учиняет обыск, ища доказательства связи СССР с коммунистической пропагандой в Англии. Генсек не преминул таким подарком воспользоваться. 24 мая на пленуме исполкома Коминтерна Сталин заявил: «Я должен сказать, товарищи, что Троцкий выбрал для своих нападений на партию и Коминтерн слишком неподходящий момент. Я только что получил известие, что английское консервативное правительство решило порвать отношения с СССР. Нечего и доказывать, что теперь пойдет повсеместный поход против коммунистов. Этот поход уже начался. Одни угрожают ВКП(б) войной и интервенцией. Другие – расколом. Создается нечто вроде единого фронта от Чемберлена до Троцкого».

Действительно, через три дня Англия разорвала дипломатические отношения с Москвой. А 1 июня ЦК ВКП(б) призвал «всех трудящихся» готовиться «к худшему случаю» – войне. Был начат сбор средств на постройку эскадрильи «Наш ответ Чемберлену», повсюду шли беспрерывные митинги с резолюциями, учения с противогазами, в августе пленум ЦК заявил, что «опасность контрреволюционной войны против СССР есть самая острая проблема текущего периода».

Из-за границы на все это смотрели не без изумления, поскольку никто с СССР воевать не собирался. Сам глава Foreign Office Остин Чемберлен, встретившись в Женеве с коллегами из Германии, Японии, Франции и Бельгии, заявил, что не намерен «впутывать в это дело никакую другую страну», дав понять, что речь идет о внутриполитических коллизиях Британии, а не о войне. В Европе 1920-х заявление о необходимости войны вообще было равносильно политическому самоубийству. Даже убийство 7 июня русским эмигрантом советского посла в Варшаве Войкова, которое Сталин не без патетики сравнил с выстрелами в Сараеве в июне 1914-го, привело лишь к короткому охлаждению в отношениях с Варшавой (до сентября). Пилсудский желал воевать не больше остальных.

Но военная тревога не на заграницу была рассчитана. «Курс на террор, взятый агентами Лондона, есть открытая подготовка войны. В связи с этим центральная задача состоит в очищении и укреплении тыла, ибо без крепкого тыла невозможно организовать оборону <...> чтобы укрепить тыл, надо обуздать оппозицию теперь же, немедля», – гремел Сталин в июне. «Что мы можем сказать после всего этого о нашей гнусной оппозиции, о ее новых нападках на партию перед лицом угрозы новой войны?» – писал он в «Правде» в июле. «Идя на подготовку обороны, мы должны создать железную дисциплину в нашей партии<...> обуздать всех тех, кто дезорганизует нашу партию <...> тех, кто раскалывает наши братские партии на Западе и на Востоке», – говорил с трибуны партконференции в августе. Кругами от этих речей и статей расходилась по всей стране массированная кампания против оппозиции, повсеместно принимались осуждающие резолюции, а сторонникам оппозиции предлагали «разоружиться перед партией».

И уже в июне ОГПУ отмечало изменения в настроении «основных кадров рабочих». Они, «всецело одобряя мероприятия советской власти по борьбе со шпионажем (расстрел 20-ти) и диверсией, высказывались за применение более жестких мер <...> выдвигаются предложения «расширить полномочия ГПУ», «объявить красный террор» («Давай чрезвычайку, это скорее всего приведет в чувство разошедшихся нэпачей и бывших людей»; «Нужно убивать всех белогвардейцев, этим только мы можем спасти советскую власть»)».

Как не пойти навстречу пожеланиям трудящихся? Тем более что еще 25 февраля 1927 г. заблаговременно вступила в силу знаменитая ст. 58 УК о борьбе с контрреволюционной деятельностью. 23 июня Сталин предлагает ОГПУ: «Хорошо бы дать один-два показательных процесса по суду по линии английского шпионажа». В следующем году грянет шахтинское дело – первое в череде процессов, ставших визитной карточкой социализма 1930-х.

Под сурдинку гребли и троцкистов: к началу 1928 г. наряду с 9000 арестованных «бывших людей» были задержаны 1500 оппозиционеров (интересно, что столько же коммунистов было изолировано английской полицией в период забастовки). Оппозиционеров отсекли от СМИ, не давали слова на партсобраниях, шельмовали и лишали партбилетов. В октябре Троцкого и Зиновьева исключили из ЦК, в ноябре – из партии. Вскоре они отправятся в ссылку. Попытка оппозиции организовать 7 ноября в Москве альтернативную демонстрацию была подавлена: ее участников разгоняли, заталкивали в подъезды, избивали, многие были арестованы.

Прошедший в декабре XV съезд партии объявил о «ликвидации троцкизма», закрепив победу Сталина. В том же месяце в «Обзоре политического состояния в СССР» ОГПУ зафиксировало: «После съезда недоумения, суждения и беседы на тему об оппозиции в рабочей среде значительно сокращаются. Лишь незначительные группы рабочих, у которых ухудшение материального положения вызывает озлобление против руководителей парт- и профорганизаций, продолжают выдвигать вопрос об оппозиции как о «единственном защитнике рабочих»".